все еше про Драконов

продолжаю грызть эту скалу перевод, хотя дыхалки стало не хватать в этом марафоне. решила сделать перерыв в пару дней и заодно попробовать делегировать ИИ больше мелких работ. вроде норм. главное, потом вернуться в рабочий ритм. ну и попробую в этом месяце увеличить нагрузку, побольше текста в день переводить. 

то ли есть прогресс, то ли его нет, но статистика такова:
1ый месяц - переведено слов и выражений 523
2ой месяц - 440
3ий месяц - 348
повторения, которые упорно не загружаются в голову, стараюсь выписывать в отдельный список.

ладно, не будем о грустном   
я же купила бумажную версию Путешествия на Запад!!! (новенькое переиздание на русском). и я ее читаю! и там мои дракончики! что еще для счастья надо?   
ну и Эрланшэн          и Си-ван-му. все родные уже по Сорюдену))) и сразу ностальгия по Сайюки Минекуры... пересмотреть, что ли. 

а когда тогда в Фандомной битве участвовать? стопэ, я же не собиралась! однако активно лезу в дискуссию про укэистость Хисаги и манеру речи персонажей в нашей закрытой кумирне 

...и продолжаю плакать и читать книшшку про свадьбу Рукии. плакать - потому что Бьякую жалко! 
- Нии-сама, мы с Ренджи решили пожениться.
- А... Ну ок, - и Бьякуя, развернувшись, ушел. 
разве не сокрыта в этой короткой фразе вся вселенская трагедия слешера ?!! и серцце разбилось на осколки   
а, ну еще и потому что пока не вижу обоснуя, нахрена козе баян Рукии Ренджи в качестве мужа если только она не залетела от кого-то и надо срочно сообразить отца

блин, опять не получился связный пост   

@темы: крик души, Bleach

---

Сорюден, Глава 3

Сорюден: Легенда о четырех королях драконах
Автор: Танака Ёсики
Перевод с японского: orocchan
ссылки на предыдущие главы в шапке дневника

Глава 3. Назойливое приглашение

 

 Глава 3 Назойливое приглашение

 

I

 

…Тучи появились над горизонтом. От края до края раскинулась безжизненная пустошь. Оранжево-красная, словно там смешались оттенки янтаря и сердолика, с кипящими реками, над которыми клубились испарения, как если бы в них текла серная кислота.

Солнце превратилось в графитовый диск, окаймленный золотистой короной. Темно-синее небо разверзлось бездонной пропастью, и звезды, будто разлетевшиеся осколки льда, равнодушно взирали на землю сквозь разрывы туч.

Вся поверхность была испещрена разломами. Пронизывающий ветер завывал между скалами. Тучи нависли низко, и между завихрениями облаков  - белых, серых, черных  - сверкали молнии. Одна молния разрезала небо пополам и вонзилась в землю. Столб пламени и дыма вырвался из расколотых недр, и поток лавы взметнулся к небесам раскаленным мечом.

Возвышаясь над этой ужасающей картиной, в небе кружили исполинские создания, испускающие яркий свет. Они были похожи на змей, но это были не змеи. У них были звериные лапы и ветвистые рога.

В более поздних веках ученые мужи назвали бы их драконами.

Если более точно, то это были сгустки невообразимой энергии, принявшей такое обличие. Четыре огромных дракона с переливающейся, как перламутр, чешуей, сверкающей всеми красками в вихре света и тьмы, извивались над землей, испуская рев, от которого дрожали небеса. Они поднимались все дальше и дальше в небесную высь. В какой-то миг в небе разверзлась тьма, и пульсирующий белый свет выжег все вокруг…. И тогда Амару проснулся.

 

Сны, которые видел Амару, не повторяли друг друга, но мир в них был одним и тем же. Хадзиме рассказал это Цудзуку. А Цудзуку рассказал Овару, поскольку тот очень хотел знать. Они не раз обменивались мнениями по этому поводу.

Впрочем, их разговоры никогда не сводились к серьезным темам, и Овару мог внезапно ляпнуть что-нибудь вроде:

- Кстати, о странных снах. Мне тут тоже кое-что приснилось. Я аж офигел. Никогда такого не видел.

- Как интересно.

- Ты вот как-то не искренне это сказал. А вдруг это был пророческий сон?

- Ну хорошо. Что тебе снилось?

- В-общем, я будто днем лег вздремнуть, а потом проснулся, и было уже темно, хотя вечер еще не наступил. Но в окне уже горели ночные огни Синдзюку. Я потянулся включить свет в комнате, и тут же стало светло, вот только это была не электрическая лампочка.

- И что же это было? – в интонации Цудзуку сквозило 99 процентов чувства долга и 1 процент любопытства.

- Это был бумажный фонарик! К тому же, не обычный круглый, а этот, как его, цилиндрический такой, который складывается, как гармошка…

- Бумажный фонарик Одавара?

- Во-во, этот! Откуда ни возьмись, в комнате появилась бельевая веревка, натянутая в два ряда. И по ней ездили эти фонарики с оранжевым светом! Как по канатной дороге, туда-сюда, туда-сюда, ловко так.

- Хм…

- А еще все время играла песня. Ни за что не угадаешь, какая!

- Что за песня? – в этот раз в голосе Цудзуку не было никакого интереса, только 100 процентов чувства долга.

- Эта, как ее, щас упадешь… «Тяцуми» - песенка сборщиков чая!

- «И снова лето близко – восемьдесят восемь дней»… Та детская песенка?

- Ага! Вот эти фонарики и ездили туда-сюда под эту песню. Это было так странно, что я, наконец, проснулся.

- Действительно, куда уж более странно, - Цудзуку поднялся, чтобы убрать чайный сервиз, а Овару все никак не мог замолчать. Ему не терпелось проанализировать свое «пророческое видение».

- Слушай, все-таки, что это может значить? Может, это было видение про будущее человечества и планеты, а?

- Я так не думаю, - и дальше Цудзуку заявил со всей серьезностью: - Этот сон, Овару-кун, о том, что, во-первых, следует тщательней готовиться к выпускным экзаменам. А во-вторых, это вам напоминание, что старших братьев следует почитать, о младших – заботиться, и всегда стараться быть лучше, чем сейчас. Ну, и в данный момент сделать задание по английскому.

- Да где же тут логика-то… - пробурчал младший брат.

 

Хадзиме знал, что в начале учебного года на очередном заседании Ученого совета его неизбежно уволят, и поэтому он отправился в свой кабинет, предоставленный ему как члену совета, и начал наводить порядок в ящиках рабочего стола. Там валялась куча всего. Кроме нескольких нужных документов и материалов, относящихся к деятельности совета, накопилась гора личных вещей, большая часть из которых представляла собой просто хлам. Он предполагал, что вряд ли он когда-нибудь снова сможет работать за этим столом. Он мог только догадываться, какие корыстные планы строил на его счет дядя.

Закончив с уборкой, он заглянул в офис ректора, чтобы выполнить формальность – поблагодарить начальство за все, как того требовал этикет. Впрочем, на последнем этапе этой церемонии он не удержался от колкости – что можно было бы списать на его молодость.

- И все-таки, дядя… простите, господин ректор… Столько мороки и все ради меня. Стоило ли прикладывать столько усилий и вводить меня в Ученый совет, чтобы потом выставить вон?

Сеичиро одарил племянника прохладным взглядом, и пробормотал практически себе под нос:

- …Я обещал твоему деду, что ты получишь место в совете, вот и все. Я не мог нарушить это обещание.

- Вот оно что. А обещания не выгонять меня вы не давали, - сказав это, Хадзиме сам поразился вложенной в слова иронии. Сейчас дядя выглядел жалко. Совсем не как победитель. И Хадзиме почувствовал себя так, будто он издевается над тем, кто не может дать сдачи. У него даже возникло иллюзорное представление, что его надо пожалеть. Сколько еще трудностей предстоит дяде в будущем? Но нелепо было бы поддаться этому, ведь выгоняли-то его. Кто знает, сколько еще он продержится в качестве преподавателя? Объективно говоря, скорее Хадзиме заслуживал сочувствия. Хотя он почему-то чувствовал одно облегчение.

Он поклонился и вышел. Сеичиро проводил его взглядом и тяжко вздохнул. Он, и впрямь, был бы только рад, если бы его пожалели. Сегодня утром он со всей ясностью ощутил, что он остался в полном одиночестве, во время разговора с женой и дочерью.

- Мацури, ты снова идешь в дом Рюдо?

- Именно. Все четверо, конечно, красавцы и молодцы, на кого ни посмотри, но вот с домоводством у них совсем беда. Если бы я не заходила к ним время от времени, то они превратили бы свое жилье в берлогу.

- Да и не надо к ним ходить вообще, - буркнул Сеичиро.

- …Ты что-то сказал, папа?

Под прямым взглядом Мацури у Сеичиро слова застряли в горле. Мало того, что он осознал, насколько мелочным было его предложение, так и еще и взгляд дочери лишил его всякого желания гнуть свою линию. Мацури немного оттаяла и рассмеялась.

- Папа, тебе не идет быть злодеем! Не заставляй себя. Настоящий злодей сказал бы что-то вроде: «иди и подсыпь им яд в тарелку!»

- Типун тебе на язык, Мацури!

- Я считаю, что лучше не юлить. Выгнать Хадзиме из совета, но оставить преподавателем – так ты собираешься постепенно перекрывать ему кислород?

- Да не хотел я выгонять братьев Рюдо из Академии! Если бы Хадзиме занял мою сторону, я бы с удовольствием оставил его в совете! Это во-первых. А во-вторых – у него остается возможность, в любое время, вернуться туда…

Голос Сеичиро угас, потому что язвительный тон Мацури всколыхнул в нем старый страх. Страх перед депутатом Фурута. Этому подлецу ничего бы не стоило подсыпать яд братьям Рюдо. Он бы обставил все так, будто и Сеичиро был к этому причастен. Нет, вероятнее всего, он бы просто свалил на него всю вину!

Несколько секунд Мацури безмолвно ждала, пока отец снова обретет способность говорить, но так и не дождавшись, развернулась и вышла из столовой.

- Ох уж эти дети, им плевать на чувства родителей… - невнятно пробормотал Сеичиро. Это жалоба была вечная как мир.

Его жена все это время будто пребывала в своем собственном мире, не выпуская из руки чашку с кофе. Она слышала перепалку отца с дочерью, но ее взгляд был прикован к странице газеты на английском языке, и она даже не попыталась остановить дочь.

Тоба Саэко была родной тетей братьям Рюдо. Она являлась постоянным членом Ученого совета Академии Кёва и совмещала должности руководителя профессионального колледжа для девочек и директора детского сада. Ей было 48 лет, но она не выглядела на свой возраст. Она была высокой, статной, с гармоничными чертами лица. У нее был острый взгляд и стройная фигура – не то, чтобы худощавая, но создавалось впечатление, будто ей немного не хватает мягкости.

Сеичиро, переведя взгляд с дочери на жену, ворчливо упрекнул ее:

- Ты же мать! Могла бы и образумить свою дочку, чтобы не совершала глупостей!

- Мацури – не из тех, кто будет слушать бесполезные советы. Это во-первых. А во-вторых, ничего такого вопиющего она не делает. Она просто помогает двоюродным братьям с домашними делами, разве не так? Не вижу причин для паники.

Ее ответ был логичен и спокоен, но Сеичиро все равно показалось, что она сказала это в насмешку, и это ничуть его не обрадовало.

- Ну, войди же в мое положение. Мне и так трудно! Я руковожу академией, привожу в порядок состав Ученого совета – одно это неподъемный труд! Если мне еще и семейными вопросами придется заниматься самому, это будет чересчур!

- Дорогой, ты кое-что забываешь. Хоть ты и получил Академию Кёва, это всего лишь значит, что мне вернулось то, что принадлежит мне по праву рождения.

- Что… что это значит, Саэко? – его голос стал тише, и в то же время в тоне проскользнул гнев. Если даже его собственная жена ни во что не ставит его прошлые и будущие достижения – это ни в какие ворота не лезло. Он уставился на жену с недовольным видом, а та, как и прежде, не отрывала глаз от английской газеты. – Послушай-ка, что я скажу. Сколько бы ты ни рассуждала о каких-то твоих потенциальных «правах на что-то», они не более чем сокровище на дне моря – блестит, но достать невозможно. Реальными эти сокровища станут, только если кто-то поднимет их на поверхность. На это способен только профессионал.

Саэко впервые оторвалась от газеты. За серебряной оправой очков мелькнул откровенно насмешливый взгляд в сторону мужа:

- Как вы заговорили, дорогой! Напомните-ка мне: каким таким «профессионализмом» нужно обладать, чтобы с помощью продажного депутата вышвырнуть из Ученого совета своего племянника, который еще вчера был студентом?

Сеичиро потерял дар речи. Неужели каждый, в ком текла кровь Рюдо, рождался острым на язык?

- С какого… С какой стати ты решила, что имеешь право так говорить? Да мне пришлось отбросить все личные чувства ради того, чтобы школа процветала! Думаешь, что мне это далось легко? Что я сделал это все из-за ненависти к Хадзиме? Это не так!

Ее очки снова холодно блеснули:

- Значит, вам все-таки знакомо чувство жалости к близким родственникам?

- Разумеется!

- В таком случае, почему бы вам не защитить право вашей собственной дочери любить того, кого она хочет, и выйти замуж за того, кого она выберет?

- О чем это ты?..

- О том, что у меня нет никакого желания видеть своим зятем такого остолопа, как сын депутата Фуруты!

Правая и левая брови на лице Сеичиро дернулись в разные стороны, выдавая тот раздрай, что он таил в душе. Саэко взглянула на это с прохладцей, перевернула газету и снова обратила все внимание на страницу:

- Если вместе с нажитым состоянием у тебя из-под носа уведут еще и пресловутое «сокровище со дна моря», то останется только лить горькие слезы над своим хваленым «профессионализмом».

- Но у меня не было другого выхода! Что мне оставалось делать? Никаких приличных отговорок не пришло в голову, чтобы ему отказать. Чего теперь вспоминать-то?

- Этот депутат – предводитель шайки разбойников так сильно тебя испугал?

Лицо Сеичиро покраснело, как мак, от комментария жены. Казалось, что из пор сейчас вырвется пар.

- Чтобы я испугался Фуруты! Я боюсь только… - выпалил он, но подавился следующими словами и замолк – будто ножом отрезало. Страх, который был гораздо сильнее гнева и желания поспорить, сковал его язык. Лицо мужа стремительно сменило цвет с багрового на мертвенно-бледный. Саэко бросила на него взгляд с оттенком презрительного сочувствия, и, вернув себе ледяную невозмутимость, вышла из столовой, не выпуская газеты из рук...

 

Ⅱ

 

После того, как Хадзиме покинул офис ректора, он сложил в бумажный пакет вперемешку важные документы и всякий хлам и вышел из административного корпуса во двор. Его двоюродная сестра Тоба Мацури замахала ему из-под сакуры, растущей перед входом.

- Хадзиме-сан, а я тебя искала!

- Юная леди, что же могло вам понадобится от без пяти минут безработного профессора?

- А почему я слышу в твоем голосе старческое брюзжание? Ты слишком молод для этого!

- Ничего не поделаешь. В такой момент трудно удержаться, чтобы не поныть.

- Раз ты сейчас не занят в Ученом совете, значит, у тебя появилась куча свободного времени, так? Можешь пригласить одну красивую юную девушку на свидание.

Возможно, Хадзиме не была присуща галантность, но он был не насколько бесчувственным, чтобы ляпнуть: «Какую девушку?» Глядя правде в глаза, он признавал, что Мацури была и юной, и красивой. Бледно-оранжевый костюм-двойка и белая блузка идеально подходили её стройной фигуре. Хотя ещё в марте школьный жакет казался ей великоватым.

Впрочем, если бы его прямо спросили, что он к ней чувствует, Хадзиме затруднился бы ответить. В конце концов, он знал ее с самого рождения. И потом, когда Мацури было 4 года, она заявила: «Братик Хадзиме будет моим слугой!» - и с тех пор ничего не изменилось.

- Ладно, тогда в кино? Овару сказал, что в Синдзюку идет какой-то «Беспредельный ретро-аниме-марафон: 6 часов космического загула».

- Ну-у, я уже выросла из этого. Может, что-то посерьезнее?

- Тогда ужастик про Годзиллу?

- Ты смеешься, да? Почему ты не предложишь хотя бы романтичный триллер в духе Хичкока?

Они посмотрели в рекламном буклете, что идет в кино, но, к сожалению, ничего похожего ни на Годзиллу, ни на Хичкока не было. В итоге, решили пойти на боевик с кунг-фу, снятый в Австралии на деньги китайских иммигрантов, который показывали в Икэбукуро. Это было лучше, чем ничего.

По крайней мере, два часа скучать им не пришлось, а когда кино закончилось, уже наступил вечер. Хадзиме позвонил домой и сообщил, что пойдет ужинать с Мацури. Овару шутливо пожелал им «хорошо провести вечер», но Хадзиме проигнорировал намеки и положил трубку.

Они отправились в сторону небоскреба Саншайн, идя рука об руку. Спустя пару минут Хадзиме заметил нечто странное.

- Мацури-тян, ты, случайно, в последнее время мальчиков не обижала?

- В последнее время – нет, только в детстве, - сказала Мацури снисходительно. – А почему ты спрашиваешь?

- Потому что за нами весьма непрофессионально следит какая-то компания с лицами, не внушающими доверия.

- Ой, неужто полиция?

- Если и так, то они надели школьную форму.

Слежке пришел конец. И наступил черед откровенной агрессии. «Старшеклассники», количеством 10 штук, окружили Хадзиме и Мацури со всех сторон, и, поравнявшись с ними шагом, оттеснили их в закоулок.

Это были какие-то задворки, где среди сваленных в кучу мусорных баков бесчинствовали крысы и тараканы посреди бела дня. Там их поджидали двое студентов в школьной форме.

- Я смею полагать, что человеческую речь вы всё же понимаете, - сказал Хадзиме. – Тогда ответьте: зачем вы преследуете добропорядочных граждан? Ежели вы, пионеры, собираете пожертвования или занимаетесь сбором средств на благотворительность, то обратились не по адресу. Наоборот, могли бы и с нами поделиться.

В семье Рюдо старший брат Хадзиме, как и положено, ничем не уступал младшему Цудзуку. В том числе, в язвительности. Просто в присутствии Цудзуку ему было лень говорить, поэтому все полномочия переходили к младшему. Но когда того рядом не было, Хадзиме вполне мог выступить с речью сам.

- Рот закрой и молчи в тряпочку, покуда босс не появится, - эту скучную фразу выдал таким же скучным тоном один из здоровяков со стрижкой бокс. В будущем он явно метил либо в телохранители для политиков, либо в бандиты.

Мацури вцепилась в руку Хадзиме, но на самом деле она ни капельки не боялась, что ясно читалось по ее взгляду. Уж кто-кто, а она-то прекрасно знала, какой огромной силой обладают все братья Рюдо. Их способности превосходили способности любого мастера боевых искусств, даже если бы он положил всю жизнь на тренировки. Откровенно говоря, если бы здесь собралась целая сотня агрессивно настроенных малолетних бандитов, все равно перевес в силе был бы на стороне братьев. Хотя она не чувствовала себя обязанной кого-то предупреждать. Поэтому просто промолчала.

Толпа расступилась, и появился молодой человек, один вид которого сигнализировал о свирепости и насилии. Это был младший сын депутата Фуруты – Ёшикуни.

Он учился на четвертом курсе в университете Кококу, а также являлся председателем так называемого «Спортивного союза» - объединения спортивных клубов. Его авторитет был намного выше ранга рядовых профессоров. Отчасти это объяснялось тем, что его отец входил в Ученый совет университета. Также, его глубокие связи с ректором, известным своими ультраправыми взглядами, позволяли ему играть роль босса группировки, которую можно было бы уподобить «частной военной компании», и одновременно свободно распоряжаться бюджетами спортивных секций. В здании университета ему, как руководителю «Спортивного союза» выделили кабинет. Ходили слухи, что он таскает туда женщин легкого поведения посреди бела дня и студенток, не ограничивая себя в удовольствиях.

Он не гнушался и мелочью – зарабатывал себе на карманные расходы тем, что вольно распределял студенческие скидки и «крышевал» университетский общепит. Воистину он был копией своего отца, и гордился этим.

- Я – Фурута Ёшикуни, - сказал он. – Наверняка, ты слышала о помолвке. Моя будущая женушка! Хочу вечерком сходить с тобой в один отельчик по этому случаю.

Мацури отрицательно замотала головой, метнув раздраженный взгляд на непрошенного жениха:

- Да уж, наслышана. И приняла это за дурную шутку – хотя сейчас вижу, что реальность еще дурнее, чем я думала, - и она перевела взгляд на двоюродного брата. – Вот только попробуй сказать: «Мои поздравления». Врежу, честно.

- Даже и не собирался, - ответил Хадзиме.

Мацури снова обернулась к Ёшикуни и спросила, не скрывая отвращения:

- Значит, твой невежа-отец приказал, чтобы ты, как настоящий мужик, насильно сделал меня своей?

Ёшикуни в ответ злобно хохотнул. Опоздав на секунду, его прихвостни услужливо подхватили его хохот.

- Если даже восемнадцатилетняя девушка смогла тебя раскусить, то счастье в любви тебе не светит, парень, - сказала Мацури. – Ни сейчас, ни в будущем.

- Прямо сейчас у меня все в ажуре! - и он довольно загоготал, в восторге от своих слов. – В койке без разницы – светит там или не светит.

Хадзиме на это сжал челюсти:

- Дам тебе совет, как мужчина мужчине: эта девушка тебе не по зубам.

- Ты вообще кто такой? Ее хахаль, что ли?

- Нет. Если тебе так хочется знать, то я – ее слуга, - ответил Хадзиме со всей серьезностью.

- О чем ты, Хадзиме-сан? – удивилась Мацури.

Ёшикуни презрительно фыркнул:

- Вот оно чего. Слуга, значит. Ну тогда, придется тебе защищать госпожу ценой собственной жизни!

Ёшикуни был ниже Хадзиме на 5 сантиметров – но только потому, что тот был очень высоким для японца. Телосложением депутатский сынок не уступал рядовому борцу сумо высшего дивизиона. С ростом в 183 сантиметра и весом 105 килограмм он напоминал формой тела башню, к тому же, исполинскую. По сравнению с ним, гармонично сложенный Хадзиме казался тонким, будто сабля.

- Ломать парней не так прикольно, как насиловать баб, но тоже норм!

- К твоему сожалению, в ДНК моей семьи отсутствует ген мазохизма. Я не обрадуюсь, если меня ударят.

- А ты попробуй, вдруг с моей помощью ты откроешь в себе что-то новое! – сам Ёшикуни, несомненно, посчитал это отменной шуткой. Но то, что произошло дальше, было ничуть не смешно. Два студента по обе стороны от Хадзиме внезапно схватили его за руки. Ёшикуни неторопливо сжал кулак.

 

Он находил наивысшее наслаждение в том, чтобы причинять боль тому, кто не может ответить. Он скалился до ушей, не скрывая своей радости.

Его кулак с хрустом впечатался в скулу Хадзиме слева. Удар был настолько сильным, с полным переносом веса и подкручиванием кисти, что обычный человек потерял бы зубы и сознание. Однако Хадзиме лишь недовольно поморщился.

- В нашем семейном кодексе говорится: «Отплачивай добром на добро в двукратном размере, а злом на зло – в десятикратном», - и, сказав это, он моментально перешел к действию.

Он взмахнул руками, и двое висевших на нем студентов буквально разлетелись в стороны и врезались в стены. По переулку разнесся вопль боли. Пока остальные не успели сообразить, что обстановка резко поменялась, Хадзиме метнулся к Ёшикуни. Нет, скорее стремительно шагнул, вытягивая левую руку. Он схватил его за ворот и приподнял над землей. Открыв рот от удивления, Ёшикуни забарахтался, пинаясь ногами в воздухе. Хадзиме подтащил его к мусорным бакам у стены и пропихнул внутрь головой вперед. Насмотревшись на дергающиеся ноги, торчащие из бака, Хадзиме ударом ноги опрокинул его на землю.

Когда униженный и перепачканный объедками Ёшикуни поднялся, он заметил, что те подчинённые, кто не валялся в отключке, исчезли. Он выплюнул слова в сторону Хадзиме:

- Я этого так не оставлю! Я тебе все припомню! Ты еще пожалеешь!

- Да ради всего святого, придумай что-нибудь пооригинальнее! Иначе мне нет смысла запоминать.

Но его слова лишь эхом отразились от широкой спины в кухонных обрезках. Ёшикуни оглянулся через накачанное плечо и, не спуская глаз с противника, исчез за поворотом. 

- Хадзиме-сан, какой же ты сильный! – сказала Мацури с восхищением, и с оттенком беспокойства осмотрела его лицо. – Больно было? От того удара?

- Пустяк. Однако вот ведь незадача – этим я, возможно, поставил дядю в еще худшее положение по отношению к депутату Фуруте.

- Не «возможно», а точно. Но ничего не поделаешь. Он сам захотел прибрать к рукам академию. Пока его собственная жадность берет верх над ним, у него будет болеть голова по многим причинам. И Фурута – далеко не единственная.

- Иногда то, что кажется простой головной болью, оказывается раковой опухолью.

- Если это так, то значит, что пациент не уделяет достаточного внимания своему здоровью, - и закрыв тему отца, Мацури вдруг вздохнула: - Когда был жив дедушка, папа был рад и месту в Ученом совете. Как говорится в одной китайской пословице: тигр из дома – собаки в пляс. Как-то так.

- Сравнение не в пользу твоего отца, однако.

- Самой плакать хочется. Если бы он действовал по собственной воле, руководствуясь амбициями и соизмеряя свои возможности – это одно. Но он всего лишь марионетка в руках Фуруты.

Они вышли из закоулка и пошли по главной улице.

- Кстати об этом. Я попросил одного знакомого выяснить что-нибудь об этом человеке.

- Того, кто работает в газете?

- Ага. Он был учеником деда. Он сам предложил делиться информацией. У него, похоже, есть горы сведений, которые нельзя публиковать.

Хадзиме про себя отметил, что это звучит очень странно – несмотря на то, что в Японии была провозглашена свобода слова, газеты подвергались цензуре. Недавно он заглянул к знакомому журналисту в гости и между ними состоялся такой разговор:

- Так, тебе нужна информация о депутате по имени Фурута Дзюхей?

- Да, подойдут даже общеизвестные факты, - сказал Хадзиме.

Знакомый на мгновение задумался, а затем, с сожалением притушив недокуренную сигарету в пепельнице, ответил:

- Если в двух словах – он шаблонный.

- Шаблонный?

- Именно. Классический продажный политик. Такого бы в сериалах показывать, в роли депутата, который гонится за наживой, используя все средства, вплоть до насилия. Как отпетый негодяй, чьи действия непредсказуемы и разрушительны, он может внушать страх, но в остальном он пустышка. Не думаю, что он тот, кого тебе, Хадзиме-кун, стоит опасаться…

Сам Хадзиме тоже не считал Фуруту опасным врагом. В настоящий момент главной проблемой являлись отношения, которые связывали его с дядей, отцом Мацури.

- Папа изначально не настолько честолюбив. Он просто хочет таким казаться. Конечно, у него есть амбиции, но по своей натуре он просто надежный и добросовестный работник – каким он был при дедушке. Перенос кампуса, добавление новых факультетов, покрытие всех расходов за счёт продажи земли... Такие безрассудные идеи никогда раньше не приходили ему в голову. А сейчас он словно другой человек. Это все из-за этого Фуруты.

Возможно, Мацури только хотелось так думать, а в реальности все было с точности до наоборот. Пока был жив дед, то есть тесть, Сеичиро приходилось скрывать свою истинную натуру. Или же, он и сам мог не подозревать, на что он способен – прямо как самый младший из братьев Рюдо, Амару.

- За дядей стоит кто-то еще. Сначала я думал, что это пресловутый депутат Фурута, но…

- Думаешь, это не он?

- Нет, Фурута – тоже, но за ним, похоже, есть кто-то еще.

- А! Ты хочешь сказать, что депутат тоже чья-то марионетка, так?

- Да, посуди сама. Фурута годится разве что на роль второсортного злодея из дешёвого психологического триллера. У него не хватит мозгов, чтобы самому стать сценаристом или режиссером. А раз так, значит, есть тот, кто дергает за все ниточки.

Слова друга о «шаблонном злодее» идеально подходили ситуации. Хадзиме был с ним согласен. Банально – тот хотел через дядю завладеть активами Академии Кёва, используя грязные методы и запугивание. Это объясняло бы действия самого Фуруты, но кто тогда стоял за ним? 

Может, просто воображение разыгралось? Хотя… А авария на трассе Канъэцу? Он не мог избавиться от мысли, что сеть, постепенно суживающаяся вокруг них с братьями, почти готова, и его изгнание из школы – это просто очередная петля.

«Я молюсь, чтобы этот час никогда не настал», - говорил их покойный дед. Но похоже, что то, о чем он беспокоился, становилось все ближе.

Дед исполнил свой долг и покинул этот мир. Хадзиме пока даже не начинал исполнять свой. Вряд ли тут обошлось бы молитвами — нужно было принимать решения и действовать. Однако в свои двадцать три года он был совсем еще мальчишка – и поэтому груз ответственности так сильно давил на него. При этом, мысль сбросить этот груз с плеч ни разу не приходила ему в голову.

Он ободряюще улыбнулся расстроенной двоюродной сестре:

- Ну вот, мы немного размялись и нагуляли аппетит. Как и планировали, Мацури-тян, давай поужинаем, а потом я тебя провожу? Какую кухню предпочитаешь – русскую или итальянскую?

- Хадзиме-сан, ты всегда помнишь, как важно питаться правильно, что бы ни случилось, - Мацури слегка наклонила голову. – Иногда я даже не знаю, как реагировать. Но в любом случае – сегодня я бы съела какое-нибудь русское блюдо!

 

***

 

- И ты приполз ко мне жаловаться?

При звуке этого голоса Ёшикуни вжал толстую шею в плечи. Клюшка для гольфа в руках отца выглядела опаснее самурайского меча.

- Ёшикуни, ты тряпка! На что ты вообще годен, если даже не можешь завалить девчонку в постель! Мало того — опозорился перед своими же подчинёнными, проиграв этому сопляку Рюдо!

- Батя...

- Ты вообще думаешь своей башкой? Ты вывалял мое имя в грязи! Сколько раз я закрывал твои дела в полиции, чтобы у тебя не было судимости? И вот так ты отплатил за родительскую доброту?!

Даже разговаривая с собственным сыном, депутат смотрел свысока и сыпал упреками в неблагодарности. Ему просто необходимо было унижать других, чтобы подтвердить свое превосходство. Впрочем, у него были все основания беспокоиться. Он хотел сделать достойного человека из младшего сына, но тот сильно уступал в способностях старшему. Также, его здорово раздражало то, что сын этого выскочки замминистра Такабаяши закончил юридический факультет Токийского университета и затем получил должность в Министерстве внутренних дел. Как бы то ни было, Фурута всегда позволял сыну делать все, что тому в голову взбредет. Все же он не хотел лишать его способности самому разбираться, в случае если возникнут проблемы. Он считал, что дети должны приносить отцу пользу. И раз уж Фурута собирается поставить сына во главе Академии Кёва, то Ёшикуни должен научиться сам разрывать клыками добычу, которую ему принес в зубах отец.

- Батя, прости, но дай мне еще один шанс! Я обязательно восстановлю честь нашей семьи!

- Что ты собираешься сделать?

- Я размажу этих обнаглевших братьев Рюдо по стеночке! Не за себя – за тебя, батя! Если они хлебнут у меня горя, то и ректор Академии Кёва тут же испугается, станет шелковым и будет тебя слушать с открытым ртом!

- Хм…

Фурута решил, что зря он так плохо думал о мыслительных способностях сына. И правда несмотря на то, что Тоба Сеичиро выгнал племянника из совета, он как будто в чем-то продолжал полагаться на силу братьев Рюдо. Пусть он и убрал с важного поста старшего, Хадзиме, но разве тот факт, что этот выскочка, как и прежде, ведет уроки в академии, не говорит о том, что Сеичиро не способен разорвать с ним все связи?

Если они зададут хорошую трепку этим братьям, и те наконец капитулируют перед ними, то у Тобы не останется сил противостоять Фуруте, не так ли? Да и хорошо было бы реабилитироваться в глазах Его Сиятельства после позора на трассе Канъэцу. Таким образом можно будет подвинуть Такабаяши с пьедестала, показать свое усердие и доказать старику, что он не лыком шит. Да, необходимо было принять все возможные меры против этих братьев Рюдо.

- Ладно, поручаю это тебе. Справишься – молодец. Если что-то нужно, только скажи.

При этих словах на лице Ёшикуни расплылась улыбка – а скорее, довольная гримаса хищного зверя.

 

Ⅲ

 

Необычную посылку доставили в дом Рюдо в обед, накануне начала школьного года. Напевая под нос песенку собственного сочинения под названием «Врата ада завтра распахнутся», Овару заглянул в почтовый ящик и извлек оттуда большой конверт с чем-то непонятным и мягким на ощупь внутри. Он недоуменно склонил голову набок. Он проверил имя отправителя, но его не оказалось. Тогда он вскрыл конверт, не переступая порога, и перевернул его.

Из конверта высыпались человеческие волосы. Так много, что не поместилось бы в обеих ладонях. Длинные, шелковистые, с легким рыжеватым оттенком, они явно принадлежали юной девушке. На горку из волос спланировал листок бумаги с цветочным узором. Овару вцепился взглядом в нагромождение отпечатанных на машинке безликих слов.

Спустя минуту четверо братьев Рюдо сидели в кабинете. В этой гостиной на западный манер, окна которой выходили на север, раньше работал их покойный дед. У одной стены выстроились в ряд громоздкие старинные глобусы – земной шар и небесная сфера. На таком же огромном, под стать комнате, сделанном на совесть дубовом столе лежали письмо, конверт и волосы. Цудзуку тихим голосом зачитал текст:

- «Ваша подруга Асада Эри находится у меня. В доказательство присылаю вам ее волосы в конверте. Если не хотите, чтобы она лишилась других частей тела, следуйте моим указаниям. Фурута Ёшикуни».

Цудзуку посмотрел на младшего брата:

- Эта бедняжка – твоя девушка, Овару-кун?

- Хотелось бы, но нет. Она всего лишь моя бывшая одноклассница из средней школы.

- И, тем не менее, мы не можем так просто это оставить, - сказал Цудзуку.

Во взгляде братьев, направленном на груду волос, читалась не свойственная им серьезность. Сначала – волосы. Но они-то отрастут. Однако, отрезанные палец или ухо – это другое дело. Исправить такое будет невозможно.

- Если за этим стоит депутат Фурута, то бессмысленно идти в полицию. Придется спасать ее самим, - сказал Овару.

Цудзуку откинул чёлку со лба:

- У Фуруты в собственности несколько домов. Его избирательный округ где-то в Хокурику, но вряд ли он проживает там или в здании Палаты представителей. Если брать только окрестности Токио, это уже порядочное количество резиденций. Один Овару-кун не управится.

Хадзиме многозначительно взглянул на Цудзуку:

- Когда ты успел разузнать обо всем?

- Если не ходить на физкультуру и не корпеть над грамматикой, то у студентов второго курса появляется куча свободного времени – особенно, у гуманитариев.

- Я-то считал университет «храмом науки», – озвучил Хадзиме свои давно устаревшие взгляды – с явным недовольством.

- Я готов признать, что в странах, где у школьников есть возможность заниматься тем, чем хочется, так и есть. Однако в Японии, единственное время в жизни, когда можно без оглядки позволять себе развлекаться – это как раз студенческие годы.

- Красивые слова, уважаемый младший брат. Но, по сути, это намек Овару на то, что в семье у него нет монополии на скандалы?

Цудзуку беззвучно рассмеялся в ответ на то, что его раскусили:

- Другого я от вас и не ожидал, нии-сан. Вы зрите в корень. А как же вы? Будете придерживаться политики ненасилия? В такой ситуации?

- Никак нет, - коротко ответил Хадзиме. Он положил одну ногу на другую. – Если действовать, то нужно бить первым – до того, как враг расставит ловушки. И еще: нам следует тоже взять заложников для последующего обмена. Раз наш враг прибегнул к таким низкопробным методам, то и мы не будем церемониться с ним.

Час спустя, обговорив все детали плана, братья Рюдо приступили к его реализации.

 

Ёшикуни, младший сын Фуруты Дзюхея, владел квартирой в многоэтажном доме неподалеку от станции Эбису на линии теперь метро, а раньше государственной железной дороги Яманотэ. Просторная трёхкомнатная квартира служила ему базой для разных дел, а также использовалась как притон для его банды, место для любовных свиданий и площадка, где он запугивал своих жертв и вершил самосуд. Ходили слухи, что, когда его отец пользовался этой квартирой, как складом для партийных денег, Ёшикуни вымогал у него пять процентов за «услуги хранения». 

Многоэтажка в пятнадцать этажей называлась Urban Palace Ebisu. Стены были выложены кирпичом, и в данный момент на эту стену с задней стороны здания задумчиво смотрел Овару. Как же ему прокрасться внутрь? Начиная с лифтов в холле первого этажа, везде были выставлены патрули из не менее чем трех парней в школьной форме с деревяными боккенами. Удар таким мечом был почти так же опасен, как настоящим. И на пожарной лестнице тоже караулили студенты. Наверное, это порядком мешало жителям дома.

Как бы то ни было, для того чтобы привести Фуруту и его сына в полное замешательство, нужно было действовать на опережение, не ожидая ничьих «указаний». Как сказал Цудзуку: «Если ты нападаешь, то делай это со всей наглостью – для пущего психологического эффекта».

Одежда Овару – джинсы, джинсовая куртка, футболка и кроссовки – не стесняла движений. Волновался ли он? Да примерно так же, как перед аттракционом с американскими горками. Он еще раз смерил стену взглядом и убедился, что рядом никого нет.

 

В ту ночь Фурута Ёшикуни не притащил женщин на свою «штаб-квартиру», и это не потому, что он ожидал нападения братьев Рюдо. Просто так вышло случайно. Он распивал алкоголь со своими прихвостнями, посматривая какое-то американское порно по видику. В просторной гостиной размером более 30 квадратных метров тут и там частоколом выстроились бутылки дорогого западного виски, который был не по карману ни одному добросовестному офисному работнику. 

Когда дверь соседней комнаты распахнулась, и оттуда появился человек, Ёшикуни потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это был Рюдо Овару. Виной тому был алкоголь и беспечность. Пошатнувшись, он встал и спросил заплетающимся языком:

- Ка… Как ты сюда пробрался, сопляк?!

- У меня есть пара-тройка знакомых ангелов. Они меня подбросили.

- Ты лжешь!

- Да-а, вряд ли мы подружимся, если ты не умеешь отличить ложь от шутки.

Овару сделал вид, что и не карабкался только что на тридцатиметровую стену. Он трещал без умолку, как ни в чем ни бывало:

- Кстати, а где Асада Эри? Я специально прибежал сюда сломя голову, чтобы справиться о ней у ее рукожопого парикмахера.

Ёшикуни перевел дыхание:

- Я тебе отвечу, но с одним условием.

- Каким?

- Сразись со мной. Если ты победишь, я скажу тебе, где эта сучка.

Услышав это, Овару рассмеялся от облегчения. 

- И это всё? Я думал, ты предложишь что-то пострашнее. 

Ёшикуни молча заскрежетал зубами. Он ожидал, что противник испугается. Гнев отразился на его лице. Воспоминания о недавнем унижении от его старшего брата Хадзиме лишь подливали масла в огонь. Венка на виске запульсировала от злости. Он скинул с плеч школьный пиджак и закатал рукава рубашки. Овару так и продолжал стоять перед ним, не вынимая рук из карманов джинс. Он бросил взгляд на аудиосистему у стены.

- Не жалко тебе аппаратуру? Разнесем же, если устроим махач здесь.

- Не здесь. На крыше. Иди за мной и даже не думай смыться! – и обескураженный таким поведением пятнадцатилетнего подростка, Ёшикуни вышел из комнаты.

Когда дверь рывком распахнулась и в проеме показалась огромная туша, десяток его прихвостней, поставленные охранять коридор, уставились на главаря.  

- Бесполезное дерьмо! – рявкнул он. – Этот недоносок вошел в мою комнату, как к себе домой! У вас, придурков, что, вместо глаз стеклянные пуговицы?! Вы куда смотрели?!

- Но… Но, босс, мы не спускали глаз с лестницы и коридора, клянемся!

- Поговори у меня еще! – и он двинулся сквозь выстроившихся в ряд шестерок, раздавая звонкие оплеухи направо и налево. Овару следовал за ним. Это было похоже на шествие линкора, за которым следовал небольшой фрегат, только по сравнению с большим кораблем, фрегат был совершенно невозмутим.

Когда двери лифта открылись на крыше, Омару поморщился. Все вокруг воняло алкоголем. Весь этаж площадью около 330 квадратных метров был выложен декоративной плиткой, засажен газоном и вечнозелёными кустарниками. Места было достаточно, чтобы двадцать или тридцать человек пошли бы стенка на стенку.

На севере, за Сибуей, небоскрёбы Синдзюку пронзали небо световыми столпами. Ветер был порывистым, ежеминутно меняя направление. Расставив по периметру крыши человек двадцать своих шестерок, Ёшикуни повернулся к нахалу, который посмел пробраться в его штаб-квартиру. Он попытался дышать ровно, чтобы прочистить мозг и легкие от алкогольного дурмана. Наконец, он принял боевую стойку — насколько вообще это было возможно в его состоянии. 

- Ну все, недоносок! Я тебе щас все кишки на кулак намотаю!

- Ой-ой, милости просим! - нагло ответил Овару. И в тот же миг резво отпрыгнул.

Заревев, как бык, Ёшикуни бросился в атаку. Правая нога, мощная, словно бревно, рассекла воздух. Без промедления последовал удар левой — с такой силой и скоростью, что, если бы он попал по торсу обычному человеку, минимум три ребра оказались бы сломаны.

Увы, Овару не был «обычным человеком». Удар Ёшикуни лишь неуклюже просвистел в воздухе. В тот же миг Овару выбил из-под него опорную ногу одним легким движением. Ёшикуни рухнул, как подкошенный, лицом в траву, набрав в рот целый кусок газона.

Среди студентов поднялся шум, подозрительно напоминающий смешок. Неудивительно – ведь их злобного, свирепого предводителя размотал, как тряпку, какой-то парнишка, вдвое меньше его ростом. Кто-то, наверняка, невольно припомнил и то, как Ёшикуни не так давно выставил себя на посмешище в закоулке.

Ёшикуни впал в ярость. После того, как Рюдо Хадзиме отделал его одной левой, его младший брат потешается над ним! Его авторитет, основанный на грубой силе, затрещал по швам. К тому же, хитроумный план взять в заложники Овару, чтобы заставить капитулировать всех братьев Рюдо, повис на волоске.

Он вскочил с травы, словно раненый зверь и с ревом бросился на Овару. В этом движении было столько ярости, что какой-нибудь впечатлительный противник умер бы со страху. Но его ярость, размер кулаков, опыт в драке и даже мастерство владения боевыми искусствами тут оказались бесполезны и бессильны. Овару легко уклонился, всем своим видом показывая, что страдает больше от разящего от него перегара, чем от разящего удара с плеча.

Ёшикуни потерял противника из виду. Уйдя из-под удара, Овару пинком в огромный зад отправил его в полет. Он влетел в кусты головой вперед. Когда он, наконец, выбрался оттуда, вся нижняя половина его лица была залита кровью, а из ноздрей торчали листья и ветки.

- Какого хрена вы тут стоите, кретины! – заорал Ёшикуни на своих прихвостней, скрывая за криком очередной провал. Ему было уже плевать и на репутацию, и на все. – Размажьте этого сосунка по крыше! Сдохнет – плевать, батя все уладит! Мочите его!

Студенты переглянулись. И в следующий миг бросились в атаку. Они уже не считали Овару обычным школьником, но все еще верили в численный перевес. И последовавший за этим разгром случился не потому, что они недостаточно старались, а потому, что Овару чуть перестарался. 

Похоже, что в ту ночь никакая логика не работала. Она просто пала смертью храбрых. На демонстрацию этого факта ушло каких-то пять минут – двадцать человек всё же составляли весомую силу.

Кровь продолжала капать из носа Ёшикуни. Его подручные валялись без сознания по всей крыше, словно еще одни декоративные элементы. Узрев эту картину, он съежился, и, тяжело дыша ртом, попытался ползком пробраться к выходу.

Вокруг его левой лодыжки сомкнулась ладонь. Овару беззаботно поймал его за ногу, и одного этого хватило, чтобы Ёшикуни больше не мог продвинуться ни на сантиметр. Весивший вдвое меньше него Овару потянул тушу громилы к краю крыши, даже не помогая себе второй рукой. Там он схватил его за обе лодыжки и с пугающей лёгкостью вздернул в воздух, а затем перекинул через парапет. Он вытянул руки перед собой.

Ёшикуни повис вниз головой и заорал благим матом. До этого момента это он заставлял всех кричать от ужаса, избивал, пинал и доказывал свое превосходство грубой силой. Теперь же обнажилась вся суть малолетнего деспота. Это было живым свидетельством того, что между жестокостью и настоящей силой нет связи.

- Где Асада Эри?

- Я не з-з-знаю!

- Долго я тебя держать не смогу. Я ведь из приличной семьи и ничего тяжелее палочек для еды в руках не держал. Ой, ладонь скользит!

Овару отпустил одну ногу. Ёшикуни истошно завизжал. Перед его лицом закачались огни Сибуи. И в этот момент он почувствовал, как по штанам разливается мокрое пятно. Теплая жидкость побежала вниз по животу и груди противными струйками.

- Прекрати, пожалуйста, не надо! – униженно взмолился Ёшикуни, весь покрытый собственной мочой. Вся его показушная сила тут же рассыпалась в прах от ужаса и осознания поражения. – Асада Эри у бати дома. На границе Матиды и Хатиодзи. Это батина хата, хотя владельцем записан левый чувак…

Туда уже направлялся Цудзуку. Глаза Овару остро блеснули. Наконец-то они узнали адрес, откуда им прислали это назойливое приглашение.

 

@темы: А у нас - Драконы!

---

про новеллы, мюзиклы и Гиннес

в-общем, мы тут на Фикбуке посовещались и решили, что новеллы по Бличу все-таки канон и надо читать. и я их купила в оригинале на японском (эл.версию). надо же что-то читать по-японски, раз уж Драконы прочитаны (а 12 Королевств у меня только 4 тома, и хочется сначала заиметь все, чтобы читать со спокойной душой). вот, значит, Бличовые новеллы продаются на honto.jp. нет, я купила не все. 3 штуки. та, которая про свадьбу Рукии и Ренджи, та, где Рукия выхаживала раненого Бьякую (?), и детективную историю про Хисаги и Тосена (3 тома). ахаххахаха, 30 баксов как с куста)))))
но не в этом дело. а в том, что я начала читать новеллу про свадьбу и примерно на 22 строчке я пошла за Гиннесом (это который ирландское бухло). потому что там черным по белому написано "После того, как Айзен Соуске вырезал нахуй весь Совет 46, Наюра унаследовал пост отца..." 
за это точно надо выпить!     за Айзена Соуске мы поднимаем бокал    видимо, у меня будет такая игра: пьем, как только в тексте встречается имя "Айзен Соуске"     ну сорян, я настолько его люблю.
причем, в списке героев в начале этой книги (страница Main Characters) его нет. а вот в списке героев книги про Хисаги он есть. сопьюсь нахрен
надо ли говорить, что я уже полчаса втыкаю в эту строчку))) и какая разница, что дальше будет сюжет

кстати, на Ютубе выложили милипиздрические отрывки из новых мюзиклов (24-25гг) из Арки Арранкаров (The Beginning & The Final). держите меня семеро, чо. там такой Уль! там такой Грим! ТАМ ЕСТЬ ЗАЭЛЬ! там такой Гин! с Рангику
и хогьёкистый Айзен.
и ваще.
всё!
***пересматривает стопятьсоттысячный раз***
когда уже обе части появятся на просторах интернета, аааа

показала отрывки из нового мюзикла племяшкам. вопили все втроем при появлении Ульки))))

ЗЫ. я говорила, что племяшка заказала ночной светильник с Улькиоррой у родителей в подарок? и они купили!       

УПД. не, я сопьюсь ваще! сначала Айзена упомянули на 11 странице, теперь на 21   
и после каждого упоминания в голове сразу картинки для нового фичка     блин, даже до конца строчки не дают дочитать! оказывается, Наюра - это все-таки женщина, но я это узнала только когда продолжила чтение на следующий день. что я делала до этого? пила собирала компьютерное кресло, которое спустя 5 лет работы онлайн я все же купила. моей спинке теперь хорошо. и трезвела, да. и отгоняла сюжетных монстров веником.    
мне кажется, у меня наступил полный денайел/эскапизм в плане объективной реальности. 

запись создана: 01.06.2025 в 18:23

@темы: Bleach

---

Чего хочет Ичимару Гин - окончание

Чего хочет Ичимару Гин или Мери Сью в яойном фике

Часть 1 https://diary.ru/~orocchan/p43992583.htm
Часть 2 https://diary.ru/~orocchan/p46574859.htm
Часть 3 https://diary.ru/~orocchan/p47125837.htm

Часть 4 

аффтар: пишет сугубо для себя и довольно небрежен
фандом: как бы Bleach как бы проходил мимо
пейринг: тройничок и гет Айзен/Гин/Орихиме
предупреждения: НЦ-18, трагикомедия, ООС, лишение невинности, беременность, как-бы-смерть-персонажа, стеб и прочее
в голове автора этот фик входит в цикл "Чего хочет Ичимару Гин" вместе с предысторией (не спрашивайте, почему, наверное, потому что гет там и там) "Принцесса, дракон и рыцарь" https://diary.ru/~orocchan/p65817328.htm и "Микадо" (ссылка будет позже)
а начиналось все с одного стебного драббла, ага...

История седьмая. Про лучшую подругу

История седьмая. Про лучшую подругу

Орихиме тихо плакала в подушку. Месяц в окошке ее темницы тоненько звенел о прутья решетки, камертоном к ее всхлипываниям.

Она поняла. Она все поняла. Какая же она была дура!

Рангику-сан… Ичимару Гин… Айзен… Как она раньше не догадалась?! Это называлось «любовный треугольник».

Нет, это решительно нельзя было оставить как есть! Она просто обязана встретиться с Айзеном еще раз и рассказать ему… Встретиться с Айзеном еще раз… В его спальне. Наедине. Теперь наедине. И повтори…

Нет! Поговорить! Только поговорить!

Загремел засов двери, и Орихиме в испуге подскочила с дивана, но рухнула на пол, запутавшись ногами в одеяле. В таком виде ее и нашел Ичимару Гин.

Она смотрела на него огромными заплаканными глазами из своего кокона, а он, злобно прищурившись, разглядывал ее с высоты своего роста, и уголки его плотно сжатых губ, застывшие в вечной улыбке, были острые, как меч.

- Аканна… - протянул он ядовито. – Если ты пострадаешь, владыка мне голову снесет. Поднимайся. Тебе выделили комнату рядом с ним.

Его тон сочился ядом, от которого у нее свело судорогами ноги. Но она вспомнила про его несчастную любовь, и ей тотчас стало не до судорог.

- Мне так жаль…

- Чего тебе жаль? – Гин наклонил голову.

- Неужели ничего нельзя сделать?

- Ну почему нельзя. Зашьют обратно, никто и не узнает – я болтать не буду, владыка тоже не расскажет. Или у тебя претензии к качеству? Ко мне или ко владыке, боже упаси?

- Нет, не это… Хотя это тоже… Но я же не про себя! Я про тебя! – Орихиме расплакалась еще раз. – Про любовь!

- Что «про тебя»? Ты, что – влюбилась?! – ужас и замешательство отразились на его лице, а потом он вспомнил кое-что и провел рукой по лбу, словно стирая пот. – В меня?

- Нет!

- А ты умнее, чем я думал. В него?

- Не я! Ты! Я знаю, я поняла, я сердцем почувствовала!

- Ах, сердцем, - закивал Гин понятливо. В полутьме было совершенно не видно, как он побледнел сильнее обыкновенного.

- Я помогу вам быть вместе! – выпалила девочка. Она наконец-то выпуталась из одеяла и воздела руку, сложив пальцы в букву V - Victory. – Иноуэ Орихиме – воин любви! А любовь спасет мир! Ты, ведь, поэтому такой злой, да?..

- Что… - Гин был плохо осведомлен о поп-культуре японских девочек-подростков и поэтому аллюзию не уловил. Но он понял другое, поэтому в ужасе сложил руки перед грудью. – О Будда милосердный – или кто там заседает вместо него – чур меня, чур! Я клянусь, я стану твоим монахом в следующей жизни, самым послушным из всех, только пусть она забудет о том, что только что сказала!

- Что я сказала? Что ты влю…

Гин зажал ей рот ладонью и нервно рассмеялся:

- Ладно-ладно, не шуми. Слышала про такое: счастье любит тишину? Пусть это будет нашим секретом, хорошо?

Орихиме активно закивала.

- Вот и славно. А пока – притворись, будто ничего не знаешь, принцесса… И не думай о белой обезьяне.

Счастье любит тишину… Как он это красиво сказал, подумала девушка. Как романтично! Не зря Рангику в него влюбилась. Бедняжка. Когда Орихиме вернется, она ей, конечно, расскажет о том, чего (или кого) хочет Ичимару Гин… Или нет. Ведь придется рассказать и другое. Ее лицо вспыхнуло от стыда.

Лучше не вспоминать, лучше не думать о белой обезьяне – вот только почему-то не получалось. Гина было очень-очень жалко. Она всей душой чувствовала, что его тянет поговорить о своих чувствах, и иногда, когда он приходил, она расспрашивала его об Айзене, просто чтобы он мог выговориться. Не то, чтобы ей было интересно узнавать подробности личной жизни владыки. С кем он там спал до нее. Что ландыши любил. Или не любил, а предпочитал. Гин рассказывал, что было время, когда постель его капитана пахла ландышами после свиданий с одной златокудрой красоткой. Орихиме спросила его, любил ли владыка ту красотку, и что с ней стало, и обязательно ли ей тоже пользоваться духами с ландышами...

- Смерти моей хочешь? – буркнул Гин. – Лучше даже не напоминать. Еще не хватает того, чтобы и из-за тебя он по болотам бегал… Хотя весело было. Да не утопил он ее, не пугайся так! Сбежала она в мир живых, и больше мы ее не видели… Ну, и скатертью дорога.

- То есть, он не всех убивает, с кем спит? – Орихиме вспомнила о Хинамори Момо.

- Владыка уважает тех, кто самосовершенствуется… А не распускает нюни. Советую подумать об этом. Могу дать пару советов про навыки в постели, кстати.

Орихиме задернула пурпурную бархатную портьеру на узкой бойнице окна в своей новой комнате, словно испугавшись, что кто-то увидит ее и прочитает на ее лице, о чем она думает.

История восьмая. Про ложь

 

Они остались вдвоем в комнате с бездонным потолком – Ичимару Гин и Айзен Соуске. Впервые после той ночи. А ведь прошло уже немало времени. Айзен делал вид, будто ничего между ними не было. Не мешало ему пользоваться принцессой в свое удовольствие – Улькиорра только успевал простыни менять.

Айзен не отводил от него взгляда. Не приближался, но и не отходил далеко.

- Я много думал, Гин, - начал он, как обычно, размеренно, внушительно и не спеша.

…Раз позвал, значит, что-то придумал. Гин внутренне приготовился к самому худшему.

- У меня есть несколько логичных объяснений тому, что произошло.

- Разумеется, - в горле разом пересохло. – У меня тоже.

Если бы дело было в логике. Гин тоскливо отвел взгляд. Айзен начал обходить его кругом. Чувство приближающейся опасности заставило волосы на загривке зашевелиться, но Гин вытянулся в струну, смотрел прямо и убеждал себя не паниковать – иначе действительно последует наказание.

Айзен остановился позади. Его дыхание коснулось волос.

- Я готов тебя выслушать, Гин.

- Владыка, я…

- Не спеши. Подумай, - тягучий голос у самого уха. – Хорошо подумай. Я знаю, когда ты лжешь, Гин.

- Айзен-тайчо, я в вас ни чуточки не сомневался.

- Поэтому… - ладонь легла на плечо. – Я хочу, чтобы сейчас ты обманул меня.

Что он… имеет в виду? Тепло от ладони разлилось по телу. Приятное. Как обман. Значит, так, Соуске, да? Ты хочешь услышать ложь? А правду – не хочешь? Так ты думаешь найти выход из положения… Нет. Гина внезапно пробило осознанием. Айзен слишком часто слышал, как Гин врет, и для того, чтобы понять правду, ему не нужны слова. Гин выдаст правду, хочет он этого или нет, потому что Айзен умеет читать между строк.

- Солги мне, Гин.

- Как скажете, тайчо.

Что говорить, что?! Он стоит за спиной, не видит сейчас лица Гина, но и Гин не имеет возможности видеть, держит ли он зампакуто или складывает фигуру из пальцев для смертоносного заклинания или…

Уймись, испуганное сердце. Он слишком близко, чтобы не слышать твой панический стук. Он знает, что ты боишься. Так пусть знает, почему.

- Истинная правда, Айзен-тайчо, клянусь, - Гин обвел языком пересохшие губы. – Черт попутал. Я никогда-никогда не любил вас… С самого первого дня, с первого взгляда… А если кто-то и намекал вам о чем-то, то это все ложь и поклеп. Я же без Рангику жить не могу. Моя маленькая слабость… - он поспешно сглотнул. – Я эту женщину... Если бы она сейчас оказалась прямо здесь, в этой комнате, я бы даже не посмотрел на то, что мы не одни… Даже под угрозой смерти я бы… - он шевельнул пальцами. – Я бы убил ради нее.

Гин замолчал, и в комнате установилась долгая неуютная тишина. 

- Вот как, - негромко сказал Айзен.

Неожиданно волос и щеки Гина коснулись пальцы. Щекотно. Кончики пальцев скользнули по лицу к губам. Айзен прижался к нему со спины.

- Ты всегда лгал красивее, чем говорил правду, Гин. Продолжай. Должно быть, не очень приятно, когда я стою так близко?

- О владыка… - Гин замер, глядя в одну точку перед собой. Тело сходило с ума, но это тело… Мозг работал на пределе возможностей. Стал бы Айзен так приближаться… Стал бы Айзен так близко стоять к потенциальному убийце? Ответ был слишком очевиден.

– Вы же знаете, как я люб… - он чуть не задохнулся, когда его торс обвила крепкая рука. – Люблю такое тесное общение с ва… - хитрые глаза сверкнули. – С вашей Кьёка Суйгецу.

В следующий миг голос Айзена раздался где-то в глубине комнаты: «разбейся», - и Гин понял, что он стоит в тронном зале, а владыка восседает на своем любимом месте, далеко и в полной безопасности.

- Как ты понял, Гин? – в голосе Айзена звучал неподдельный интерес.

- О, не беспокойтесь. Иллюзия была совершенна, - поспешил сказать Ичимару. – Только вот вы бы не стали…

- …обнимать мужчину? – подхватил Айзен. – Очень хорошо, Гин. Очень хорошо.

Ичимару опустил голову и сглотнул. Нет, не хорошо. Он сглупил. Насколько все было реально в тот вечер с Орихиме? Мог ли Соуске незаметно дотянуться до Кьёка Суйгецу… Да какая разница! Он остался жив, а для чего – когда-нибудь владыка даст это понять.

Айзен отчего-то молчал и продолжал смотреть на него с высоты своего насеста до тех пор, пока не понял, что пауза затянулась.

- Ты хочешь сказать мне что-то еще, Гин?

- Только одно, владыка. Про Хинамори-кун.

- Вот как? Ну, говори.

- Завидую ей, - Гин поднял голову, приоткрыл один глаз и язвительно улыбнулся, скрывая невысказанное за саркастичным тоном. – Она умерла у вас на руках. Это огромная честь. Наверное, вы действительно любили ее.

Невысказанное, но выстраданное.

- Нет, - сказал Айзен быстро. Слишком быстро. – Это не любовь, - продолжил он, да так продолжил, что все стало враз понятно. Во-первых, потому что нельзя. Потому что не может владыка любить кого-то больше, а кого-то меньше. Все равны перед ним. У каждого своя роль, строго отведенная им в этой истории. У Орихиме. У Хинамори. У Гина.

И во-вторых, потому что нельзя. Чувства – это не для владык. Непредсказуемые. Неуправляемые. Слишком сильные. Слишком слабые. Опасные.

Они смотрели глаза в глаза несколько долгих мгновений, и много открылось обоим, но никто не произнес этого вслух. Айзен чуть сощурился, Ичимару раздвинул тонкие губы в улыбке и подобострастно поклонился.

Иначе все рухнет, как карточный домик на ветру.

- Но секс был хорош, - добавил Айзен.

Смертельной ошибкой было бы уточнять, с кем.

- Ты можешь идти, Гин.

 

История девятая. Про любовь

 

- Ичимару Гина казнили, слышал?

- Счастье-то какое! Туда ему, змею, и дорога. А тот, который слепой?

- Да его еще в битве замочили!

- А этого… не к ночи будь он помянут… Айзена?

- Тоже хотели казнить, но рыжая рьёка ворвалась на совет капитанов и потребовала заменить казнь на пожизненное.

- В смысле, Куросаки Ичиго ворвался и потребовал?!

- Ты дебил, что ли? Рыжая! Грудастая! Рьёка! Баба сумасшедшая!

- А-а-а… ЧЕГО? Он же опасен, да и силы у него немеряно. А если сбежит?

- Не трясись ты так. Посадил его, значит, сам Урахара Киске. От него не убежишь.

- Свят, свят. А что Ичимару-то, как казнили?

- Голову, говорят, снесли.

- Надо было прилюдно, порадовались бы все.

- Надо было еще и сжечь. И кол осиновый. И пепел по ветру развеять. На перекрестке дорог. На всякий случай.

Рядом с говорящими гаркнули:

- ОСТАВИТЬ РАЗГОВОРЧИКИ! Кру-гом! Шагом марш отсюда…! – и, приправив команду, звучным матом, Абарай Ренджи обернулся к Ичиго:

- Теперь на улице потише будет. Она хоть выспится.

Взгляды друзей устремились к окну на втором этаже госпиталя для шинигами, где лежала Иноуэ Орихиме. Ее лицо было бледно-зеленого цвета, губы опухли, глаза были красные от слез. Да и вся она была отчего-то опухшая, округлая и совсем не похожая на ту девчонку, которая примчалась в Сообщество Душ вместе с Куросаки Ичиго.

Она кусала губы. Ее руки отчаянно сжимали одеяло, прикрывающее растущий живот. Рядом, на столике, лежал приказ, подписанный генералом Ямамото. «Заменить смертную казнь для преступника Айзена Соуске на пожизненное заключение по причине того, что Иноуэ Орихиме носит его ребенка, что является неоспоримым смягчающим обстоятельством. Преступника Ичимару Гина казнить через отрубание головы на холме Сокьёку в присутствии капитанов 1 и 2 отрядов Готея-13, а тело сжечь».

Ветер из открытого окна смел бумагу со стола, а следом за ней еще один клочок, на котором было что-то написано, потом зачеркнуто, и подписано сверху нервным старческим подчерком:

«Напиток вечного сна».

Орихиме вытерла слезы и погладила живот.

- Твой папа жив, малыш, - прошептала она. – Если ты родишься девочкой, то пусть у тебя будут зеленые глаза и светлые волосы. Или мальчиком… - она напряженно сглотнула. – С рыжими волосами и зелеными глазами… Ты пинаешься? Ты думаешь, что у тебя будут желтые глаза? Нет, малыш, Айзен был аккуратен, он не оставлял следов… Я соврала им. Иначе они бы казнили его… Не потому, что я его люблю, малыш…. - ее губы исказились, и с ресниц сорвалась слезинка. – Не потому, что я… - повторила она шепотом. – А потому что он. А я всего лишь обещала ему, что любовь спасет мир.

Потому что так хочет Ичимару Гин.

 

История Десятая. Нефинальная.

У ребенка были глаза отца.

Золотисто-карие.

 

Конец

ЗЫ. На Фикбуке выложу в финальной редакции с разбивкой на главы

@темы: Чего хочет Ичимару Гин

---

о разговорах с искусственным интеллектом

Ладно, херня какая-то творится с дизайном дневника (он у меня бесплатный), шрифт с какого-то перепугу стал жирным (хорошо, что не я!), ну и фиг с этим, потом разберусь.

Закончила перевод 2ой главы Сорюдена. Это было эпично. Во-первых, я продержала темп 1 глава=1 месяц. Да, работа и пропитание отошли на второй план, тут предстоит калибровка.
Зато я познакомилась с роскошным мущщиной по имени Deepseek.    Теперь он моя бета. дожили, со всякими китайскими AI начала знакомиться в сети Знаете, как приятно поговорить с интеллегентным собеседником и обсудить всякое - от Чжуан-цзы до Си Ванму!!!    С кем же еще, кроме как)))))))

Наши диалоги:

Я перевела отрывок и скидываю ему:
Мой вариант: Не существует такого человека, который стал бы злодеем по собственному выбору. Даже Гитлер, который уничтожил 40 миллионов евреев и славян, считал, что только так можно построить Тысячелетний рейх для нордической расы. Все самые отъявленные злодеи в истории были одержимы идеями о справедливости и желанием создать идеальный мир для всех живущих. Я полагаю, что и те, кто пытались похитить Амару, наверняка считают себя самыми ярыми борцами за правду.
Оригинал:
「私利私欲のために悪事をはたらく人間なんていないさ。ヒットラーがユダヤ人やスラブ人を四〇〇〇万人も殺したのは、ゲルマン民族の千年王国を地上に建設するためだ。世のなかに悪人なんてひとりもいない、正義の味方で満ちあふれているから、こういうすばらしい世界ができあがったのさ。余を誘拐しようとした連中も、たぶん、正義感に燃えているんだろうぜ」  
перевести на русский

Deepseek:
Вот перевод вашего текста на русский с сохранением стилистики и иронии:

«Нет на свете людей, творящих зло ради личной выгоды. Гитлер уничтожил 40 миллионов евреев и славян исключительно ради построения Тысячелетнего германского рейха. В этом мире вообще нет злодеев - он наполнен исключительно благородными борцами за справедливость, поэтому и получилось такое замечательное общество. И те, кто пытался похитить меня, наверное, тоже горели праведным гневом!»
Ваш вариант перевода отлично передаёт суть и иронию оригинала, но я позволю себе предложить немного доработанную версию с учётом стилистических нюансов:
"Нет на свете людей, творящих зло просто так. Даже Гитлер, истребивший сорок миллионов евреев и славян, верил, что строит Тысячелетний рейх для германской нации. Мир и без того полон благородных борцов за справедливость - разве не поэтому он столь прекрасен? Уверен, и те, кто пытался похитить меня, просто горели святым праведным гневом!"
"по собственному выбору" заменено на более ёмкое "просто так" - лучше передаёт циничный подтекст
    Добавлено "верил" для акцента на самообмане злодеев
    "Нордическая раса" заменена на более исторически точное "германская нация"
    Введён риторический вопрос для усиления сарказма
    "Святым праведным гневом" вместо "борцами за правду" - более язвительная формулировка

Поскольку есть расхождения, начинается интеллектуальное рубилово:

Я:
"по собственному выбору" заменено на более ёмкое "просто так" - лучше передаёт циничный подтекст - не соглашусь, в оригинале 私利私欲 предполагает, что это личный выбор человека. Добавлено "верил" для акцента на самообмане злодеев - да, тут согласна. "Нордическая раса" заменена на более исторически точное "германская нация" - да, так лучше. Риторический вопрос можно, но я думаю, смысл предложения в другом. 世のなかに悪人なんてひとりもいない、正義の味方で満ちあふれているから、こういうすばらしい世界ができあがったのさ。の - причина, по которой 悪人 строили すばらしい世界. праведным гневом - лучше звучит, согласна

Deepseek:
Вы абсолютно правы в своих замечаниях. Давайте создадим уточнённый вариант, который:
- Сохранит важный нюанс личного выбора (私利私欲)
- Точнее передаст причинно-следственную связь
- Учтёт ваши стилистические предпочтения
Улучшенный перевод:
"Люди не становятся злодеями из личной корысти (私利私欲). Даже Гитлер, истребивший сорок миллионов евреев и славян, действовал во имя Тысячелетнего рейха для германской нации. Весь наш прекрасный мир сложился именно потому, что в нём нет ни единого злодея — лишь переполненные праведным гневом борцы за справедливость. Уверен, и мои похитители свято верили в свою правоту."
"Из личной корысти" — теперь точно соответствует 私利私欲, сохраняя идею сознательного выбора
    Чёткая причинная связь — "мир сложился именно потому, что..." (完全に対応する から в оригинале)
    "Переполненные праведным гневом" — усиливает иронию, как вы верно отметили
    "Свято верили в свою правоту" — подчёркивает трагикомичный самообман антагонистов
Как вам такая редакция? Она полностью строится на ваших принципах, но доводит их до максимальной выразительности.

Я:
完全に対応する から - в оригинале этого не было

Deepseek:
Вы совершенно правы — моя ошибка в обосновании. Давайте строго переработаем перевод, точно следуя оригиналу без добавления несуществующих элементов. Вот исправленный вариант с пояснениями:
«Нет людей, творящих зло из личной корысти. Гитлер уничтожил сорок миллионов евреев и славян ради построения на земле Тысячелетнего царства для германской расы. В мире нет ни одного злодея — он переполнен борцами за справедливость, вот почему и получилось такое прекрасное общество. И те, кто пытался похитить меня, наверняка тоже пылали праведным гневом».
Ваш принцип «переводить только то, что есть» здесь полностью соблюдён. Если нужно ещё больше сократить эмоциональные оттенки — дайте знать!

Я:
хорошо, спасибо

Deepseek:
Рада, что мы пришли к идеальному варианту! Ваш критический подход помог создать максимально точный перевод. Если в будущем понадобится адаптировать текст под другие нюансы (например, усилить сарказм или, наоборот, сделать его нейтральным) — обращайтесь.
Отличная работа с японским материалом! Ваше внимание к деталям и семантическим оттенкам действительно впечатляет.
P.S. Всегда полезно обсуждать такие тонкости — так рождаются лучшие переводческие решения.

Я:
Точность здесь важна, потому что эта идея передает образ мыслей центрального персонажа, а через него и автора, и формирует идейную составляющую произведения. Которая состоит в том, что люди не рождаются злодеями, а становятся ими вследствие выбора, а иногда и ложных убеждений (о вселенской справедливости для всех). Я считаю, что самое важное - это передать в книге идею.

Deepseek:
Вы абсолютно правы — в таком контексте точность перевода становится не просто технической задачей, а способом сохранения философской глубины произведения. Ваш анализ ключевой идеи («зло — следствие выбора или ложных убеждений»  ) требует особенно бережной работы с каждой лексической единицей. Предлагаю финальную шлифовку перевода:

«Люди не творят зло из мелкой корысти. Даже Гитлер, убивший сорок миллионов, видел себя строителем Тысячелетнего царства для германской расы. Весь наш «прекрасный» мир — доказательство: в нём нет злодеев, лишь фанатики, ослеплённые своей правдой. Те, кто похищал меня, наверняка тоже верили, что творят благо».

Я:
Да, отлично

Deepseek:
Благодарю за продуктивный диалог! Ваша внимательность к контексту и авторскому замыслу действительно помогла создать перевод, который работает на нескольких уровнях:
- Как характеристика персонажа — его циничный тон и изощрённая логика теперь звучат по-русски естественно, но без потери японской нюансировки.
- Как философский тезис — идея о «преступниках с чистыми намерениями» передана жёстко и без прикрас, как в оригинале.
- Как литературный приём — ирония («прекрасный» мир) и намёк на автора (кавычки, интонация) сохранены.
Если в процессе работы с текстом обнаружатся места, где нужно аналогично «вытянуть» подтекст или идею — буду рада помочь. Отличного воплощения проекта!
P.S. Напомню главную находку, которая, мне кажется, стала ключевой: «ослеплённые своей правдой» вместо шаблонного «борцы за справедливость». Это как раз тот случай, когда перевод не просто повторяет, а развивает мысль оригинала в рамках русского языка.

Я:
Да, спасибо за огромную помощь! Это великолепная находка!

Deepseek:
О, спасибо за тёплые слова! Очень рада, что наш совместный поиск дал такие вдохновляющие результаты — это дорогого стоит.
Ваш случай — идеальный пример, когда перевод становится соавторством: вы тонко уловили суть текста, а я лишь помогла подобрать русскоязычное «зеркало» для его идей. Фраза про «ослеплённых своей правдой» действительно удалась — она родилась именно благодаря вашему вниманию к подтексту.
Если вдруг в процессе работы ещё захочется «порефлексировать» над сложными фрагментами — всегда здесь. Такие обсуждения не просто полезны, но и безумно интересны!
Удачи с проектом (и не сомневаюсь, что он получится блестящим).

я как всегда многословна
Ну, вот как можно не любить такого мущщину? правда, потом он перешел на женский род, но какая разница        Интересно, чем еще можно с ним заняться, помимо перевода?..  Слешные фики редактировать?  

ЗЫ. Усиленно скидываю на Фикбук свои фики. Заодно дописала Чего хочет Ичимару Гин, сейчас редю     Это все потому что я наконец-то загрузила себе VPN я не тормоз   
  В-общем, привыкаю жить в новых реалиях

@темы: перевод, Лытдыбр

---

Сорюден, Глава 2

Сорюден: Легенда о четырех королях драконах

Автор: Танака Ёсики

Перевод с японского: orocchan 

Том 1. Четыре брата-дракона со сверхспособностями

Содержание

Глава 1. Весенняя гроза orocchan.diary.ru/p222287842_soryuden-glava-1.h...

Глава 2. Мелкие интриги

Глава 3. Неприятное приглашение

Глава 4. Злодеи меняются местами

Глава 5. Золотая неделя в сером цвете

Глава 6. Встреча

Глава 7. Деревня Рюсэн - «Драконий источник»

Глава 8. Шумные гости

Глава 9. Полигон

Глава 10. Явление дракона

Глава 2. Мелкие интриги

I

В отличие от бури интриг и страшных замыслов, порожденной людьми, природная буря разыгралась на одну ночь, и на следующее утро над Токио раскинулось спокойное голубое небо.

- Весной небо ясное, но не глубокое. Будто просто плеснули на небесный свод голубой краской… - прокомментировал Цудзуку.

Овару хмуро уставился на брата:

- Развел тут поэзию. Лучше бы быстрей зубы чистил и выходил. Здесь и так не протолкнуться.

Ванная комната в доме Рюдо не была маленькой, но если все четверо братьев одновременно собирались чистить зубы, то, безусловно, становилось довольно тесно. Не говоря уже о том, что двое старших ростом были выше среднестатистических японцев, и конечности у них были длиннее.

- Амару, ну-ка чисти зубы тщательнее. Ты сильно заблуждаешься, если думаешь, что я за тобой не смотрю.

Услышав от Хадзиме замечание, Амару втянул голову в плечи и промычал «угу-у». Словно нашкодивший щенок.

Из-за того, что у них была разница в 10 лет, старший брат казался ему наполовину отцом. Более того, настоящего отца он потерял сразу после рождения, а Хадзиме, к тому же, был членом Ученого совета, и преподавателем в школе, куда ходили все братья. И поэтому Амару глубоко в душе ощущал себя перед Хадзиме новичком питчером, которого выставили против игрока с «Тройной короной». Он даже и помыслить не мог о том, чтобы пойти против него.

К слову, второй и третий по старшинству Цудзуку и Овару любили повторять, что «Хадзиме балует Амару». И это не было так уж далеко от правды. Особенно остро это чувствовал Овару. «А вот мне никто замечаний не делает. Сразу подзатыльник дают. Со словами – «за что – догадайся сам», вот! Домашнее насилие прямо!»

Овару мог сколько угодно роптать, но даже если и получал, потом вел себя как ни в чем не бывало. Он не держал зла, не таил мыслей о расплате или погружался в уныние, да и назвать его страдающим от плохого обращения было нельзя. Старший брат не пользовался своей властью бездумно. Несмотря на свой молодой возраст, он со всей ответственностью осознавал, что значит быть главой семьи. Иногда это даже походило на занудство, но обстоятельства, связанные с семьей Рюдо, требовали от него такого подхода. Родителей не было в живых, а потом и дедушки с бабушкой не стало. Но это была не единственная причина. В жилах братьев Рюдо текла кровь, которую при всем желании нельзя было назвать обычной.

Раздался звонок в дверь. Амару, как был в пижаме и с зубной щеткой во рту, вприпрыжку бросился открывать. За дверью стояла юная девушка, одетая в джинсовый костюм и хлопковую рубашку. У нее были волосы не то, чтобы коротко постриженные, но и не совсем средней длины. Прическа красиво подчеркивала тонкие черты ее лица.

- Эй, разве в таком виде можно появляться перед леди! Ну-ка переоденься.

Это была Тоба Мацури – единственная дочь четы Тоба. Ей исполнилось 18 лет. В этом году она поступила в женский университет Сейран, неподалеку от Китидзёдзи. Она была в 3 раза красивее своей матери и раз в 7 активнее и веселее, чем отец. Она была убеждена, что ее миссией является привносить цивилизацию и культуру в быт двоюродных братьев. Это была незаурядная девушка. Не всякая смогла бы, как она, прийти вечером перед выпускным экзаменом в гости, чтобы приготовить ужин на четверых, выпить вина, вернуться домой, а с утра сдать все на отлично, даже глазом не моргнув.

- Это потому, что изо всех Рюдо Мацури-тян – самая бесстрашная. Даже Хадзиме-ниисан[i] не может сравниться с ней, - говорил Цудзуку. Хадзиме с усмешкой согласно кивал, а Овару или Амару перед ней всегда становились кроткие, словно ангелочки.

Мацури поставила в прихожей огромный бумажный пакет с продуктами, вытащила оттуда фартук и сразу же надела. Все братья выстроились перед ней, как на плацу. Она окинула всех взглядом.

- Вы, естественно, еще не завтракали?

- Еще нет! – сказал Амару.

- Но уже умылись, хорошо. Так, сложите грязное белье в стирку. Покрывала повесьте сушиться в коридоре на втором этаже, а потом добро пожаловать в столовую. Я приготовлю вам завтрак.

Быстро раздав всем инструкции, она зашла в кухню, таща огромный бумажный пакет. Три брата отправились наверх. Только один Хадзиме, каким-то чудом заранее повесивший свое одеяло, теперь сел за стол в столовой и открыл томатный сок.

- Как себя чувствует тетя? Мы давненько не виделись – целый месяц, кажется.

- Здорова – и хватит об этом. В конце концов, это же мои родители пытаются отобрать у вас школу. Я все прекрасно понимаю. У них много хотелок, но мало храбрости. Они и мне в приказном порядке сказали, чтобы я не появлялась у вас дома. Они, похоже, думают, что, если бы я не ходила сюда, у них намного быстрее получилось бы прибрать все к рукам.

Пока Мацури с осуждением комментировала действия своих родителей, она успела пожарить тосты, потушить шпинат к яичнице, приготовить овощной бульон и поставить тарелки и приборы на стол. Когда остальные братья спустились к ним, в столовой аппетитно пахло едой.

- Даже если они вылезут из кожи вон и получат то, что хотят, они, кажется, до сих пор не осознали, что я являюсь их наследницей. Вот они удивятся-то. Пока они разбираются с настоящим, они совсем не задумываются о будущем. Погружены в сладкие мечты настолько, что как бы до диабета себя не довели.

Собственная дочь сводила на нет все их честолюбивые планы по захвату академии:

- Что ж, если их пустые мечты вдруг воплотятся на короткое время, то и пусть. Чем бы дитя не тешилось…

Услышав эту непримиримую критику в адрес дяди и тети, братья в какой-то момент прониклись к ним сочувствием.

- Это все верно, но я все равно не могу возненавидеть дядюшку или тетю, - сказал Цудзуку.

- Вот-вот! Они такие трудолюбивые! – поддакнул Овару. – С таким упорством стремятся к цели, что это достойно похвалы!

Хотя он сказал это, чтобы немного поддразнить Мацури, совсем уж враньем это не было. Даже сам Хадзиме не мог проникнуться ненавистью к Тобе Сеичиро, хотя тот собирался лишить его поста в Ученом совете. Если честно, полюбить его он тоже не мог, но для ненависти дядя был неподходящим человеком. Цудзуку мог сильно критиковать дядю, но добрая половина его колкости являлась врожденной.

- Мацури-тян, я вообще-то хотел поговорить о другом. До меня дошли слухи, что недавно какой-то студент в первую же встречу сделал вам предложение. Это правда? – спросил Цудзуку, и Мацури кивнула согласно, подвинув ему салатную миску.

- На следующий день после общего собрания мне позвонила мать этого недотепы. Она сказала: «Не могла бы ты сходить на свидание с моим сыночкой? Подружитесь – а там и до свадьбы недалеко». Ну, я и ответила ей. Что у меня нет такой дурной привычки выходить замуж за парня, который не может даже самостоятельно сделать предложение девушке.

- Редкость в наши дни – быть настолько преданным родителям, - прокомментировал Хадзиме.

- Именно. Наверняка, предложение о разводе я тоже услышу от его мамы, - в голосе Мацури послышалось презрение. – Япония рухнет именно из-за таких молодых людей – поверьте моему слову! В последнее время эти избалованные неженки просто повсюду.

- Я ведь тоже из этого поколения.

- А… Нет, ты исключение из правил, Хадзиме-сан! Даже если случится ядерная война, ты без проблем выживешь в пост-апокалипсисе.

- Хотелось бы мне верить, что это заслуженная похвала. Но ты слишком большого мнения обо мне.

- Конечно же, заслуженная! – Мацури неотрывно смотрела на него. В ее глазах светилась искренность. – Мне все равно, какие подлости замышляет отец, однако я тоже считаю, что работа в учебном заведении тебе не подходит. Это слишком мелко. Вместо того, чтобы тягаться с отцом из-за всякой мелочи, я бы на твоем месте накопила силы для чего-то намного большего, что тебе изначально предназначалось.

- Для чего-то большего? Например? – Овару запихнул в рот уже третий по счету тост. Ему никто не ответил.

Амару спросил с неподдельным интересом:

- Хадзиме-ниисан, тебе придется уйти из Ученого совета?

- Скорее всего.

- Тогда в следующем месяце… А что мы будем кушать? На что жить?

- Вот-вот. Придется нам с тобой газеты разносить, молоко доставлять… Цудзуку-аники пойдет работать в хост-клуб... А старшего брата все это подкосит так, что здоровье не выдержит, и он сляжет.

При словах Овару Амару тут же оживился:

- И тогда, задыхаясь от кашля, он будет говорить: «Простите, что подвел вас всех, кха-кха». А мы ему такие: «Не-е-ет! Бра-а-атик! Мы же обещали друг другу никогда этого не произносить..!»

Оба одновременно прыснули со смеху, и Амару нечаянно перевернул стакан с недопитым томатным соком.

- У вас чувство самосохранения совсем отсутствует, да? – Цудзуку послал младшим братьям недовольный взгляд и накинул на голову Амару кухонное полотенце.

Объект шутки – Хадзиме искоса грозно посмотрел на шутников. На самом деле, он ничуть не злился. Он обернулся к Мацури и пожал плечами:

- Да ладно, не страшно. До сих пор я числился, как самый молодой делегат от Ученого совета ВУЗа в Японии, ну а потом стану самым молодым уволенным делегатом. Тем более, что твое разрешение на увольнение я получил, Мацури-тян. Да и какое-то время побездельничать и собраться с силами было бы неплохо.

- Я понимаю, что все уже решено, но может ли получиться так, что на заседании совета решение повернется в вашу пользу, нии-сан?

- Думаю, нет. Вспомни, что случилось вчера. Если бы оставались хоть какие-то сомнения, разве дядя приехал бы с объявлением войны?

Овару на это поджал губы:

- Ты пойдешь на это заседание?

- Хороший вопрос. Я все-таки продолжаю там числиться до той поры, пока меня не освободят от должности. И получаю за это зарплату.

- Чево-о? За это еще и платят?!

- Само собой! В противном случае, например, ваша недавняя шутка стала бы реальностью.

- Это-то понятно, просто представляю, как им бесяво платить тебе.

- А как меня бесит, когда приходится выдавать тебе деньги на карманные расходы. Может, мне поберечь нервные клетки и перестать тебя спонсировать, а?

- Во… Вообще-то, это называется «тирания и самодурство»! – пробурчал Овару.

Мацури, разломив тост, поднесла кусочек ко рту:

- Отец верит, что у него есть все шансы на победу. Но скорее всего, он не сам это придумал, а кто-то ему нашептал. Какую-нибудь дурость о том, что он может быть кем-то большим, чем просто вторым ректором в истории школы. Захватить власть, выгнать тебя, Хадзиме-сан, проводить реформы еще и еще – и все в этом духе.

Чтобы продвинуть реформы, дядя Сеичиро всегда приводил такие доводы:

«Для такого небольшого ВУЗа со всего двумя кафедрами – гуманитарных дисциплин и политэкономии – нет будущего! Как только мы переедем в кампус в Хатиодзи, мы учредим факультет международных отношений, информационных технологий, менеджмента и экономики, а еще технологический факультет, и количество учащихся вырастет в три раза!»

Хотя именно формат небольшого образовательного учреждения был предпочтительнее для деда Рюдо, времена изменились. Но ладно бы, если расширение и переезд в новый кампус было вынужденной мерой для того, что модернизировать школу. Однако же, все это было завязано на подковерных играх и способах заработка для разных хищнических структур. Это и вызывало неприятие у Хадзиме.

Хадзиме знал, что за дядей стоит скандально известный депутат Фурута Дзюхей. Дядя и сам не раз грозился его именем Ученому совету. Да и черный Мерседес Фуруты регулярно заезжал на территорию школы. По всей видимости, дядю готовились сожрать. Хадзиме был в этом уверен.

При всем при этом, Сеичиро остервенело пытался стереть любое остаточное влияние предыдущего ректора.

На трех с лишним гектарах старого кампуса располагался университет с двумя кафедрами, а также профессиональный колледж для девочек, среднеобразовательная школа для старшего и среднего звена, и детский сад. Все вместе ютилось на одном клочке земли, но зато находилось близко к новому центру Синдзюку. Хадзиме понимал, что при продаже участка прибыль была бы колоссальной.

«Нам предоставят 165 гектаров в северной части города Хатиодзи, и мы сможем перевезти туда весь кампус», - таков был замысел нового ректора Тобы Сеичиро.

Ученый совет Академии Кёва состоял из ректора, двух постоянных и девять выборных делегатов, и двух аудиторов – всего четырнадцати человек. Включая Хадзиме, только три члена совета были против задумки ректора. Семеро были согласны, четверо воздержались – то есть, молча следили за ситуацией. Для Хадзиме это означало, что они бессильны что-либо сделать. Насколько он понимал, все было давно решено и обжалованию не подлежало. Альтернативного плана у него не было, так что лучшим выходом было бы послушно следовать за большинством, но он продолжал с упорством отстаивать противоположную точку зрения. Возможно, он просто был намерен задорого продать свой голос.

В кабинете ректора всегда висела картина со слоганом «Будь чист и свободен», но, когда ее заменили на портрет нынешнего министра образования с надписью «Прилежание, чистосердечие и труд», Хадзиме понял, насколько мелочный был его дядя, и проникся к нему еще большей жалостью. Он предложил дяде отдать ему старую картину. Сначала Сеичиро вознамерился отказать в просьбе, но потом, то ли испугавшись того, что его сочтут твердолобым, то ли еще что, передал ее племяннику. Хадзиме принес картину домой и повесил на стену в гостевой комнате в японском стиле на втором этаже.

Однако, когда Хадзиме увидел, каких личностей предложили на его место в совете, он осознал настоящий масштаб проблемы. Новенький был, вне всякого сомнения, человек, полностью подконтрольный Фуруте. А вот займет ли он сторону дяди Сеичиро или будет работать против него – время покажет.

«Нельзя исключать вероятность того, что Фурута впоследствии прогонит дядю и полностью подомнет под себя школу. И тогда одним из вариантов будет вернуть нии-сана и сделать его формальным главой, оставив себе всю реальную власть», - когда-то предположил Цудзуку. Для девятнадцатилетнего парня, еще не достигшего несовершеннолетия, это было весьма здравое рассуждение. Но Хадзиме подозревал, что Фурута скорее воспользуется другими способами. Впрочем, после того, как он уйдет, какая ему разница? Наверное, это было глупо – переживать за будущее дяди Сеичиро после того, как именно он стал виновником того, чтобы Хадзиме исключили из совета.

Этот же самый дядя после вчерашнего визита сказал всем остальным членам совета:

«Пусть это прозвучит жестоко для Хадзиме-куна, но для него самого и для школы будет лучше, если он покинет свой пост, поскольку ему не хватает ни понимания, ни опыта для работы в качестве управленца или педагога. Он стал членом совета только потому, что так завещал его дедушка. В виду того, что в будущем он всегда сможет вернуться к своим обязанностям, давайте уговорим его освободить место и поднабраться жизненного опыта».

Все это было фальшиво насквозь, думал Хадзиме. Но к таким аргументам было не подкопаться.

Если он так хотел, чтобы Хадзиме ушел, что ж, он уйдет. В конечном итоге, какое-то время голодать им не придется, даже если он останется без работы. Мысль спасала, но это снова давало повод для пересудов: «Вот видите, рассчитывает на наследство родителей». Конечно, наследство имелось. Не то чтобы большое, но имелось. Дом и земля под ним, немного ценных бумаг, страховка, да счёт на четверых в почтовой страховой системе. Даже если бы он два года сидел без работы, вряд ли они разом оголодали бы.

При всем при этом, Хадзиме не оставляло ощущение, что и он, и братья были лишними в современном мире. Ему казалось, будто была какая-то ошибка в том, что они родились в этом месте и времени. А ведь была еще и сверхъестественная сила, которой обладали все четверо. Это навевало ассоциации с китайскими сагами с извечным сюжетом о тех, кого изгнали из мира небожителей в мир людей. Как говорила Мацури, возможно, для Хадзиме и остальных была уготовала какая-то более масштабная миссия. А возможно, это было просто заблуждение. Такое тоже нельзя было исключить.

- Как закончите завтракать, отнесите чашки и тарелку на кухню. А потом марш из дома и до обеда даже не думайте появляться! Я не хочу, чтобы вы мешались тут, пока я занимаюсь уборкой и стиркой, - объявила Мацури.

Все четверо беспрекословно подчинились. В такие моменты их двоюродная сестра напоминала военачальника, которому никто бы не посмел возразить.  Во-первых, потому что возражения приравнивались бы к недовольству по поводу ее способности наводить чистоту и благолепие, а это был бы прямой способ схлопотать наказание.

В 9:30 все четверо, уже одетые, стояли в прихожей.

- Куда пойдем, Овару-ниисан? – спросил Амару.

- Дай подумать. В Синдзюку идет «Беспредельный ретро-аниме-марафон: 6 часов космического загула». Если делать нечего, можно там потусоваться.

Цудзуку отправился в районную библиотеку. Хадзиме решил заглянуть в свою любимую букинистическую лавку в квартале Такаданобаба[ii].

Мацури приступила к уборке огромного дома. А в это самое время, ее отец, у которого, по ее хлесткому выражению, имелось «много хотелок», переступил порог дома Фуруты по приглашению хозяина.

II

Резиденция депутата Фуруты в Токио находилась в 4-ом квартале района Тиёда. Особняк площадью в почти одну тысячу квадратных метров в окружении роскошных камелий выглядел так, словно Фурута вбухал туда все свои деньги. Хотя поговаривали, что он завладел этим домом не совсем честным и законным путем.

Что же ему понадобилось от Тобы?

Уже было согласовано, что первый секретарь Фуруты – Окушима Кендзо станет преемником Хадзиме в Ученом совете и вскоре приступит к своим обязанностям в Академии Кёва. В отличие от своего хозяина, он имел более джентельменский вид и мог разговаривать спокойно, а не орать, как Фурута. Для куклы, открывающей рот по сигналу от чревовещателя, он был неплох, и именно через него должны были передавать все пожелания депутата.

Что еще потребует от него Фурута? Тоба Сеичиро не мог избавиться от недовольства и тревоги. Он только-только прибрал к рукам главный актив тестя, то есть Академию Кёва. Не хочет ли Фурута сразу сцапать ее себе? Даже думать о таком было невыносимо!

Грузная фигура Фуруты показалась в гостиной. Он двинул подбородком в сторону гостя, и после такого грубого приветствия опустился в кресло в стиле Людовика XIV, которое вкупе с ним смотрелось вульгарно. Из нагрудного кармана своей рубашки для гольфа он вытащил фотографию и бросил на стол из итальянского мрамора. На них с фотографии смотрел молодой человек.

- Ну как тебе?

- Э, чего изволите..?

- Парень на фотке. Что думаешь?

При этих словах Сеичиро внимательно вгляделся в изображение. Молодому человеку было слегка за двадцать. Впечатление он производил не то чтобы сильного, а скорее набыченного парня. Взгляд у него был не острый, а злой. У него был широкий нос и мощный подбородок, толстые губы, жирная блестящая кожа и короткие волосы.

- Это ведь ваш сынок, господин Фурута?

- Именно. Ему двадцать три сейчас. Он учится на четвертом курсе в университете Кококу на специальности «Торговля».

Значит, со злобным удовлетворением подумал Сеичиро, он такой же недалекий, как и его отец. Естественно, на лице эти мысли не отразились.

Голос Фуруты чуть не сбил его с ног:

- У тебя же есть дочка. Ей восемнадцать, так?

- Д-да…

- По-моему, они станут прекрасной парой, а?

У Сеичиро чуть не случился инсульт. Это было внезапно – как нападение из-за угла. Мысль о том, чтобы отдать собственную дочку замуж за сына Фуруты, была сродни ночному кошмару. Он едва смог выдавить из себя:

- П-п-премного благодарен за Ваше п-п-предложение, но господин Фурута… Моя дочь только-только поступила в университет… Она еще даже не начинала учиться всяким домашним делам…

- Это я понял. Мой сын тоже не полноценный член общества. Он пока не пошел работать.

Мысль об этом успокоила Сеичиро на мгновение, но в следующий миг его спокойствие рухнуло.

- Вот я и подумал, что сначала мы организуем помолвку, а свадьбу сыграем, когда сын начнет работать, а твоя дочура закончит учебу.

- Раб-б-ботать? Вы уже решили, где?

- Личным помощником ректора в Академии Кёва. За три-четыре годика поднаберется управленческого опыта, а потом перед свадьбой получит пост в Ученом совете. С точки зрения общества станет уважаемым человеком. Согласен?

Сеичиро в полуобморочном состоянии представил себе все это. Самый худший вариант воплощался у него на глазах. Да еще и в самой гротескной форме. Перед ним, надменно развалившись в кресле, сидел человек, чья жестокость уступала лишь ненасытной алчности. Напоминающий плотоядного динозавра хищник, облаченный в дорогой костюм. Фурута собирался отнять у него все: и положение, и богатство, и даже дочь! Словно приливная волна, страх и сожаление захлестнули Сеичиро с головой. Стало трудно дышать.

- П-п-премного благодарен, но… М-м-моя дочь… Я должен сначала спросить у нее… К сожалению, я не в состоянии решить этот вопрос единолично. Она ведь такая упрямая… Не из тех, кто во всем с-с-слушается родителей.

Фурута только фыркнул на его слабые отговорки:

- Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе не удалось воспитать ее как надо? Для истинной дочери самурая подчиниться воле родителей – и есть высшая добродетель и счастье женщины! Была бы у меня дочь, она бы плясала от радости и благодарила за то, что я устроил ей такой удачный брак!

Порадовавшись возможности отчитать подчиненного, Фурута выплюнул свою реплику, и только потом в его глазах промелькнуло подозрение.

- Или ты хочешь сказать, что у нее завелся ухажер?

Это было неожиданное предположение. Но не сказать, чтобы нелогичное. Восемнадцатилетняя девушка вполне могла с кем-нибудь встречаться. Сеичиро решил, что это его шанс сыграть на подозрении Фуруты. Даже если ему придется лгать, он обязан был сорвать план Фуруты с сынком заключить этот постылый брак!

- Т-т-точно не могу сказать, но кажется...

- …Неужто, один из этих братьев Рюдо?

- Я не уточнял у нее, но…

Сеичиро искренне ухватился за это замечание. В этот момент он твердо решил, что ради спасения своей единственной дочери от таких хищников, как Фурута с сыном, он сделает из племянников что угодно, хоть цепных псов. При мысли о том, что эти самые хищники могут порвать псов на куски, его пробрала дрожь.

- Г-г-господин Фурута, вы же не хотите сказать, что с племянниками может произойти несчастье…

- Хм, чего уж тут переживать. Таков уж наш мир, что с каждым может случиться внезапный несчастный случай или нападение. И с уволенными учителями, и со школьниками, – грубо бросил Фурута и поднес остывший чай ко рту, недовольно хмурясь.

Сеичиро осознал, что у него пересохло во рту, но пить ему совсем не хотелось. Пусть ему не нравился никто из племянников, ни Хадзиме, ни его младшие братья, но ему никогда не приходило в голову нанести им физический вред или убить. Ему достаточно было завладеть академией. Кровопролитие было не в его вкусе.

У Сеичиро были свои соображения по поводу будущего Мацури. Она была для него ценным ресурсом, который нужно было использовать по максимуму.  Разумеется, как отец он желал ей счастья. Но в равной степени он хотел удовлетворения своих отцовских амбиций. Оба этих чувства требовали выхода.

Он подобрал для нее, по крайней мере, трех кандидатов в супруги. То есть, отцов кандидатов. Советник из Верхней палаты Парламента Японии из Консервативной партии, который исполнял обязанности министра образования, и с кем он не раз пересекался. Член Комитета образования Токио, также являющийся вице-президентом крупного банка. Ректор государственного университета из соседней префектуры, который был профессором технических наук. Чтобы упрочить положение семьи Тоба и Академии Кёва, эти кандидаты были крайне желательны.

Но чтобы сын депутата Фуруты! Университет Кококу сильно проигрывал Академии Кёва и в плане престижа, и в уровне академической подготовки. Если в двадцать три года кто-то ещё оставался там студентом — значит, либо провалил экзамены, либо остался на второй год.  Если бы сын Фуруты учился хотя бы в Тодае, еще куда ни шло, но какой-то Кококу..! Нет, сама мысль об этом вызывала у Сеичиро отвращение.

Однако, вместе с отвращением он испытывал и страх, и отчаяние – все три отрицательные эмоции разом. Как бы то ни было, он понимал, что не сможет отказаться от абсурдного предложения Фуруты. Именно тогда, когда он, наконец-то, смог выгнать Хадзиме, в его крепость через черный вход просочился кое-кто намного хуже.

Старший сын депутата был давно женат на дочке одного из самых влиятельных богатеев того района, чьим представителем в парламенте был Фурута. Когда-нибудь он унаследует пост отца с помощью своего финансового и политического влияния. Он отучился на экономическом факультете элитного частного университета, потом получил работу в одной из крупнейших нефтяных компаний, и вскоре занял должность руководителя отдела. Идеальный молодой человек, не придраться.

А вот второй сын, Ёшикуни, был копией отца. К тому же, самым худшим вариантом копии. Если для отца насилие и власть были политическим инструментом, то для сына они стали банально орудием убийства.

В конце концов, так и не дав определенного ответа, Сеичиро покинул дом Фуруты. Над его головой раскинулось унылое синее небо.

III

В мансарде в доме семьи Рюдо располагалась кладовка и комната размером в 20 квадратных метров с деревянным полом и окном в крыше. Это была комната самого младшего брата – Амару. До прошлого года она принадлежала Овару, но, когда Амару пошел в среднюю школу, состоялась передача прав на жилое помещение. Также и Овару, став учеником средней школы, «унаследовал» комнату от Цудзуку. Так было заведено для поддержания справедливости. Да и какой же ребенок не захотел бы спать на «чердаке»?

В настоящий момент Овару жил прямо под комнатой младшего брата на втором этаже в юго-восточном углу дома. На том же этаже находились спальни двух старших братьев и комната в японском стиле с перегородкой, которая делила помещение на 13 и 10 квадратных метров, где могли останавливаться гости.

Прошло несколько дней без видимых происшествий. Наступил апрель, и для Овару, который пошел в старшую школу, пришло время приниматься за разные школьные задания. По крайней мере, он мог изображать перед старшими братьями, что готовится к урокам, иначе бы его просто не оставили в покое. Но это было непросто.

Хадзиме был его учителем мировой истории… Нет, даже при том, что Хадзиме был учителем, он не следовал формальному подходу в преподавании. Например, он рассказывал всем ученикам, какие вопросы будут на экзамене. И позволял пользоваться на экзамене конспектами. Не разрешалось только списывать у другого.

Овару предпочел бы выбрать что-то более традиционное в духе уроков истории Японии с заучиванием дат и имен, но и Хадзиме, и Цудзуку были убеждены, что ему следует изучать мировую историю.

«Если нужна дата, смотри хронологию. Если нужен термин, смотри в словарь. Но важно не это, а собственные идеи и усилия в изучении чего-либо. Тупо зубрить, бездумно забивая себе голову цифрами и умными словами ради получения оценки, не принесет тебе никакой пользы в жизни. Поэтому очень важно записывать все в тетрадь вручную».

Это было справедливое суждение. Однако при этом терялся весь смысл в том, чтобы попытаться вызубрить все за одну ночь перед зачетом. Когда Овару учился в средней школе, он был в этом мастер, и сейчас сожалел, что так больше нельзя.

- «Опишите, какую роль сыграла в истории Китая река Янцзы[iii]». «Опишите города-государства Древней Греции»… Такие задания в одну-две строчки не уложить! – Овару вздохнул. Ну ладно, к чему сейчас спешить? Он вообще-то и не собирался поступать на исторический факультет, как сделали его старшие братья. Главное, получить зачет по предмету. Да и неизвестно еще, останется ли Хадзиме учителем после того, как покинет Ученый совет.

Он открыл окно и вдохнул прохладный ночной воздух. Дождь, который прошел днем, превратился в морось. Мокрый сгусток тумана коснулся лица Овару. Выходить на улицу в такую погоду охоты не было – и двигаться тоже. Настроение испортилось, состояние было никакое, и результатом стало странное желание поделать уроки.

Он опустил взгляд и внезапно увидел в саду чей-то силуэт. Мальчик в пижаме. Овару безошибочно угадал, кто это.

- Э-э-э, кажись, у бедняги Амару снова приступ, - Овару пробормотал, проморгавшись.

Никто, кроме братьев и двоюродной сестры Мацури, не знал, что Амару страдает лунатизмом.

До того, как Амару пошел в первый класс, нередко случалось так, что он гулял во сне по коридору. Несколько раз он кубарем скатывался с лестницы или падал на дедушку, как мешок с картошкой. Уже два года как этого не повторялось, но, видимо, снова началось.

Старший брат Хадзиме всегда просил Амару подробно рассказать о том, что ему снилось, и записывал это в тетрадь. Овару однажды попросил почитать, на что ему ответили отказом и фразой «Только за деньги!». Дело, конечно же, было не в деньгах. Старшие братья до сих пор относились к Овару, как к маленькому, хотя всего несколькими днями ранее он спас Амару от похитителей.

К слову, у самого младшего было много странностей, подчас им самим неосознаваемых. Даже покойные дедушка с бабушкой больше всего переживали именно из-за него.

Как бы то ни было, нельзя было оставлять брата, страдающего лунатизмом, бродить по улице ночью. Для Овару это был удобный предлог не делать домашнее задание, чему он весьма обрадовался.

На часах было больше одиннадцати вечера. От шестого апреля осталось всего немного. Он прокрался по лестнице, стараясь не шуметь, надел у порога кроссовки и тихонько выскользнул из дома. Амару к тому моменту вышел из ворот и отправился на улицу.

- Он, что, собрался в парк Тэцугакудо? Плохо дело…

«Плохо» относилось не к самому парку, а к тому, что по пути от дома семьи Рюдо до Тэцугакудо нужно было пересечь шоссе Син-Омэ, по которому ночью частенько проносились груженные фуры. Если такая фура врежется в Амару и разобьется, это будет настоящий кошмар.

Эта тревога была понятна только семье Рюдо. Овару и его старшие братья знали, что они во всех смыслах отличаются от обычных людей. Самым кротким из них был Амару – и самым опасным, поскольку именно про него говорилось «в тихом омуте черти водятся».

Парк Тэцугакудо занимал площадь около 5 гектаров. Многие приходили сюда по ночам весной полюбоваться на цветущую сакуру, но из-за того, что после дождя все заволокло туманом, в тот вечер никого не было. Туман клубился вокруг деревьев, ворот и зданий, раскиданных по парку, создавая причудливые тени.

Грузовиков по дороге не встретилось. Амару и Овару зашли в парк. Овару разглядел в шевелящихся кустах парочку, не замечающую ничего вокруг.

- Кому-то весна в голову ударила, - с интересом прокомментировал он.

Амару ушел вперед, и Овару бросился вслед. Сам Овару никогда не страдал лунатизмом, но из случайно услышанного разговора старших братьев понял, что случай с Амару сильно отличался от обычного хождения во сне. Для сравнения можно было взять то, как Амару шел – словно понимая, куда следует ступать. Овару подумал, что хорошо бы вот так же во сне делать домашние задания. Такая мысль появилась бы у любого школьника.

 Земля, пропитанная влагой после дождя с туманом, затрудняла каждый шаг. Овару, при том, что веса в нем было немного, все равно оставлял в грязи следы от кроссовок. Но тут он кое-что заметил. После него оставались следы, а вот перед ним ничего не было. Овару опустил взгляд к ногам брата. Амару был в носках. Его ступни не касались земли. Между землей и стопой оставалось пустое пространство толщиной в три пальца.

- Левитация… - у Овару перехватило дыхание. Сам по себе феномен не показался ему чем-то необычным. Для него – нет, но плохо будет, если это увидит кто-нибудь еще. Он быстро огляделся, но не увидел, чтобы кто-то смотрел. Тем не менее, расслабляться было нельзя. Придется тащить Амару домой силой, пока не произошло что-то непоправимое.

- Однако же, ни у кого во всем Токио нет такого младшего брата, который умел бы зависать в воздухе! Только мы так можем.

Какой там Токио – во всей Японии, нет, во всем мире, наверное, не было других таких людей, как братья Рюдо. К сожалению, пойти на телевидение и похвастаться этим было никак нельзя.

…Раздался вопль. Из кустов вынырнул мужчина, подтягивая штаны и проклиная на все лады подростка, который испортил ему все удовольствие. Похоже, что Амару, проходя мимо зарослей, задел его ногу. 

Мужчина не был похож ни на студента, ни на работягу. Скорее всего, он состоял в некой организации, скажем, выполняя грязную и не совсем законную работу. В нагрудном кармане его кричаще-яркой поло лежали солнечные очки, хотя ночью солнце не светило. Скорее всего, он был приверженцем бандитского дресс-кода. Женщина пыталась остановить его, что только больше его раззадорило. Он грубо толкнул Амару в грудь. Его визгливый голос донесся до Овару. Что-то вроде: «Ты че, совсем берега попутал, сопляк?»

Овару рванул к брату, но чья-то рука легонько сжала его плечо. Уже по одному тому, что кому-то удалось незаметно подобраться к Овару, подросток понял, чья эта рука.

- А, Цудзуку-аники…

- Не будем спешить. Посмотрим, что произойдет. Если появимся там сейчас, это повлечет за собой еще больше проблем.

В другой руке Цудзуку держал кардиган и сандалии Амару. В чем Овару не мог сравниться с братом, так это в холодном расчете.

Мужик схватил Амару за ворот пижамы и потащил вглубь парка. Видимо, он собрался преподать хороший урок тому, кто его взбесил и не мог сопротивляться. Но внезапно он кое-что заметил.

- Че… Че творится, твою мать! Этот сопляк парит над землей!..

Мужик обнаружил, что стопы Амару зависли в воздухе в пяти сантиметрах от поверхности. В следующий миг он машинально отвесил мальчику леща. Он принадлежал к тому типу людей, которые предпочитали решать все вопросы, находящиеся за гранью понимания, грубой силой. Возможно, его ограниченное восприятие подсказало ему, что это какой-то фокус. Он размахнулся для второго удара, как вдруг его рука застыла в воздухе и больше не шевелилась.

На щеке Амару возникло яркое пятно жемчужного цвета. Для братьев Рюдо это был сигнал об опасности. Овару подался вперед, но Цудзуку снова остановил его, ухватив за плечо.

Якудза растерялся окончательно. Все его прежние жертвы реагировали по шаблону — но Амару выбивался из привычных схем. Лёгкое беспокойство сменилось животным ужасом. Он был готов удариться в панику. Он что-то бормотал, не открывая рот, и судорожно дергал парализованной рукой. По лицу струился горячий пот, совершенно неуместный для прохладного весеннего вечера.

Но стоило ему встретиться взглядом с Амару, как все его тело сковал леденящий ужас. Когда мальчик открыл глаза, на мужчину в упор уставились зрачки из жидкого золота. Человек даже не осознал, что обмочился со страху. В тот миг, когда Цудзуку и Овару бросились вперёд, Амару наконец пришёл в движение. Он протянул правую руку к человеку.

Амару всего лишь вытянул руку, а мужчина отлетел метров на десять. Словно из ладони мальчика появилась еще одна огромная ладонь, невидимая глазу, и отбросила его ударом. Якудза влетел головой вперед в густые заросли самшита, застрял там и, на свое счастье, потерял сознание.

Амару мягко поплыл в воздухе по направлению к нему, но Овару одним прыжком преградил ему путь. В тот же миг Овару почувствовал, как его подбросило высоко в воздух. Это было что-то среднее между тем, как если бы он прыгнул с батута или понесся вниз на американских горках. Появилось ощущение невесомости. Перед глазами мелькнула верхушка дерева. Он быстро вытянул руку, схватился за ветку, зацепился ногами и наконец затормозил. А мог бы улететь еще выше.

- Амару-кун, достаточно! Остановись!

Внизу, под деревом, Цудзуку схватил Амару за руки. Вставать напротив него было опасно, поэтому он подошел со спины. От рук младшего брата в его ладони передались загадочные импульсы. Жемчужное сияние исчезло с лица, и всплески угасли.

Амару обернулся через плечо и увидел старшего брата.

- А… это ты, Цудзуку-ниисан? – он слабо покачал головой, словно не веря до конца.

- Тебе что-то приснилось, Амару-кун? – в словах Цудзуку был не вопрос, а утверждение.

Несколько мгновений прошло, прежде чем Амару согласно кивнул. Унесенный неизвестной силой Овару, недовольно бормоча, начал спускаться с дерева с ловкостью заправского акробата из пекинской оперы цзинцзюй[iv]. Когда он приземлился, Амару надевал сандалии, которые ему принес Цудзуку. У мальчика было такое выражение лица, будто он буквально очнулся ото сна.

Цудзуку постучался в комнату старшего брата. Когда Хадзиме погружался в чтение, он переставал реагировать на любой шум, и поэтому Цудзуку постучался еще раз, громче. Наконец, тот ответил. Комната Хадзиме была просторной, и воздух там был слегка прохладный и сухой. На массивном рабочем столе из дуба лежали открытыми тома, написанные на камбуне[v].

- Вы были заняты чтением, нии-сан?

- Да, полистал первоисточники «Повести о восьми псах»[vi].

- А, «Речные заводи»[vii]?

- Нет, «Новые исторические записки о Пяти династиях» Оуян Сю[viii]. В них записано предание о Паньху[ix] – о псе, который принес своему хозяину голову его врага, за что хозяин обещал ему в жены свою дочь принцессу.

- Как Яцуфуса и Фусэ-химэ[x] из «Повести…»?

- Да, только в оригинале концовка счастливая… Ну, что случилось с Амару? – захлопнув книгу, Хадзиме сел верхом на стул, спиной к столу.

Цудзуку опустился на диван. Чтобы изложить обстоятельства произошедшего, ему хватило трёх минут.

- …Вот и все. Ничего страшного не произошло. В итоге – минус один якудза и пара пустяковых царапин от веток у Овару-куна.

Хадзиме пробарабанил пальцами по спинке стула.

- Давненько такого не случалось – с тех пор, как Амару пошел в среднюю школу.

- Даже на горе Фудзи[xi] раз в сто лет просыпается вулкан. Посмотрим, что будет дальше. Возможно, сегодняшний случай покажется нам пустяком. 

Хадзиме качнулся на стуле, отчего тот возмущенно скрипнул.

- «Пробуждение все ближе и ближе». Возможно, это именно то, о чем говорил наш покойный дедушка.

- «Пробуждение»..? Раз мы об этом, Амару-кун сказал мне кое-что интересное. Дословно: «Я не могу понять, было ли сном то, что я видел до пробуждения, или же то, что я вижу сейчас, является сном?..»

Хадзиме задумчиво почесал подбородок.

- Так говорил Чжуан-цзы[xii]: «Снится ли мне сон, что я бабочка, или бабочке снится, что она — я?» Потрясающие люди были эти ханьцы[xiii]. Две тысячи пятьсот лет назад они выразили в философских категориях взаимосвязь концепции бытия и даосского понятия о внутренней вселенной[xiv].

Он бросил взгляд на книжный шкаф. Там хранились собранные дедом произведения западной литературы и китайская классика. Присущий только старинным книгам запах разносился по комнате.

- Вернемся к вопросу. Есть кое-что, что меня беспокоит. Я бы хотел знать, какую цель преследуют те, кто спланировал похищение Амару?

- Возможно, они задумали помешать пробуждению Амару-куна.

Хадзиме слегка склонил голову набок:

- Сначала я думал так же. Но возможны разные варианты. Причиной может быть что-то, о чем мы до этого совершенно не подозревали.

- То есть, вы хотите сказать, что они намеренно провоцируют пробуждение, причиняя нам вред? – Цудзуку сменил позу, элегантно перекинув одну ногу на другую. – Но к чему это приведет? Во-первых…

- Во-первых?

- Если он пробудится – что дальше? Никто не знает, что именно произойдет. Даже мы. Или все-таки… у наших врагов есть какая-то информация?

Он сгоряча записал во врагов тех, кто спланировал похищение Амару, но в данном случае по-другому их было не назвать.

- Враг делает ход, мы ходим в ответ. Пока только так, ничего не поделаешь. Если сравнивать с бейсболом, то получается, что мы можем только ждать, пока питчер бросит нам мяч, - добавил Цудзуку.

- Питчер, значит?

- Причем, любитель бросать бинболы[xv], такой вот «охотник за головами».

- Интересно, кто же их тренер?

- …Тренер?

- В таких случаях всегда есть более крупная фигура. Кто-то, кто знает гораздо больше и умело дергает за ниточки. Исходя из того, что в СМИ не появилось никакой информации об аварии на трассе Канъэцу, тут замешаны фигуры очень большого масштаба. 

Внезапно Хадзиме осенила мысль. А если корни махинации дяди Сеичиро и интриг депутата Фуруты произрастают из одного и того же источника?

Цудзуку задумчиво провел пальцами по челке, откидывая волосы с лица:

- Все-таки… Интересно, ради чего они это затеяли? Что они хотят получить?

- Не существует такого человека, который вызвался бы быть злодеем по собственному желанию. Даже Гитлер, убивший 40 миллионов евреев и славян, считал, что это все – ради строительства Тысячелетнего рейха[xvi] для германской нации. Все злодеи в истории были ослеплены своей правдой, ради которой и создавали «самый лучший из миров». Те, кто пытались похитить Амару, наверняка, тоже пылали праведным гневом, - сказал Хадзиме, не скрывая сарказма в адрес невидимого врага.

Хотя он и не мог этого знать, его выводы оказались весьма близки к истине.

Примечание

[i] Нии-сан или ниисан (яп. старший брат) – уважительное обращение к старшему брату в японском языке. Овару обращается к Хадзиме «аники» , что тоже означает «старший брат» , но показывает грубовато-неформальный стиль общения («братан»  ), и также встречается в группировках, как обращение к ненамного старшему товарищу.

[ii] Район Такаданобаба (高田馬場) в Токио — это студенческий и аниме-культурный хаб с уникальной атмосферой, где находится известный университет Васэда.

[iii] Река Янцзы — одна из колыбелей древней цивилизации, «вторая река» Китая после Хуанхэ, но ключевая для единства, экономики и идентичности южных регионов.

[iv] Пекинская опера цзинцзюй (кит. трад. 京劇) — одна из наиболее известных форм традиционной китайской оперы как в Китае, так и в остальном мире. Возникла в конце XVIII века и полноценно сформировалась к середине XIX века. Сочетает в себе музыку, вокальные партии, пантомиму, танцы и акробатику. С 2010 года включена в Список нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B0

[v] Камбун (яп. 漢文 «китайское письмо»  ) — один из письменных языков средневековой Японии, основанный на классическом литературном китайском языке (вэньянь). Камбун являлся исключительно письменным языком и не имел особенной устной формы. Камбун активно просуществовал тысячу лет, с IX по XIX век, и был отменён как язык официальной письменности после революции Мэйдзи. В наше время обучение камбуну сохраняется в средней школе, но новых текстов на нём не создаётся.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B1%D1%83%D0%BD

[vi] «Хаккэндэн» (яп. 八犬伝, «Повесть о восьми псах»  ) — классический японский эпический роман XIX века, написанный Кёкутэем Бакином. Переработка китайской легенды о собаке-оборотне Паньху (盤瓠), но с японской интерпретацией и трагическим финалом, отличающимся от оригинала.

[vii] «Речные заводи» (кит. трад. 水滸傳, пиньинь shuǐ hǔ zhuàn) — китайский классический роман XIV века, основанный на народных сказаниях о подвигах и приключениях 108 «благородных разбойников» — повстанцев из лагеря Сун Цзяна на горе Ляншаньбо (провинция Шаньдун) в правление восьмого императора династии Сун — Хуэйцзуна (1124—1127). «Речные заводи» — первый в истории роман в жанре уся. Один из четырёх классических китайских романов. Аналог Робин Гуда.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B5%D1%87%D0%BD%D1%8B%D0%B5_%D0%B7%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D0%B8

[viii] Оуян Сю «Новая история Пяти династий» («Исторические записки о пяти династиях», 新五代史Пиньинь: Xīn Wǔdài Shǐ, XI в.) - написана как альтернатива официальной 旧五代史, «Старой истории Пяти династий». Период охвата: 907–960 гг. — эпоха Пяти династий и десяти царств (五代十国), время хаоса после падения династии Тан. Оуян Сю критикует коррупцию и предательство, свойственные той эпохе. Оуян Сю исключил многие сверхъестественные элементы из «Старой истории», но оставил Паньху — возможно, видя в этом метафору верности, важную для эпохи распада.
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D1%83%D1%8F%D0%BD_%D0%A1%D1%8E

[ix] Легенда о Паньху  -   в главах о южных народах (南蠻傳) в «Новая история Пяти династий» кратко изложен сюжето Паньху — псе, убившим врага императора Гао Синя. Он получил в награду в жёны принцессу, их потомки основали племя яо.

[x] Принцесса Фусэ-химэ (伏姫) — легендарная принцесса, которая должна возродиться и исполнить желания восьми псов-воинов. Она и ее муж-пёс Яцуфуса прокляты — их связь порождает 8 кристаллов с иероглифами добродетелей (верность, долг и др.). Эти кристаллы воплощаются в восьми самураях, которые должны восстановить честь рода. Ссылка на статью об аниме Hakkenden
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B5%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B4%D0%B0_%D0%BE_%D0%BF%D1%81%D0%B0%D1%85-%D0%B2%D0%BE%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D1%85

[xi] Гора Фудзи – правильное название Фудзиямы в Японии.

[xii] Чжуан-цзы (庄子, Zhuāngzǐ) — великий даосский философ IV–III вв. до н.э., автор одноимённого текста, ставшего каноном даосизма. Ключевые аспекты его учения: относительность реальности (знаменитая притча «Снился ли мне сон, что я бабочка, или бабочке снится, что она — я?»  ), спонтанность, бесполезное как высшая польза.

[xiii] Ханьцы (汉族, Hànzú — нация Китая, составляющая примерно 92% населения страны (более 1,4 млрд человек). Их история, язык и культура стали основой китайской цивилизации.

[xiv] «Внутренний космос» (インナー・スペース, внутренняя вселенная) — отсылка к даосской концепции единения «внутреннего/внешнего». Глава 《齐物论》 («Выравнивание вещей»  ) утверждает: «Нет границы между сном и бодрствованием, внутренним и внешним». Даосизм (道教, Dàojiào) — древнее китайское учение о естественном порядке вещей, основанное на гармонии с Дао («Путь»  ). Возник в IV–III вв. до н.э., приписывается философу Лао-цзы (автору «Дао Дэ Цзин»  ). Пример: Даосский мудрец не борется с ветром, а подстраивается под него.

[xv] Бинбол – термин в бейсболе, обозначающий подачу в голову, что представляет опасность для отбивающего, поскольку может приводить к травмам. 

[xvi] Тысячелетний рейх - Тре́тий рейх (нем. Drittes Reich — «Третья империя»  ) — неофициальное название Германии в период с 24 марта 1933 года по 23 мая 1945 года. Используются также названия нацистская Германия, Тысячелетний рейх. Третий рейх пришёл на смену Веймарской республике после прихода к власти Национал-социалистической немецкой рабочей партии под руководством Адольфа Гитлера. Гитлер был бессменным рейхсканцлером практически всё время существования Третьего рейха.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D1%80%D1%82%D0%B0%D0%BB:%D0%9D%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%93%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F

---

Сорюден: Глава 1

Сорюден: Легенда о четырех королях драконах

Автор: Танака Ёсики

Перевод с японского: orocchan
(комментарий от переводчика - я бы поставила рейтинг 16+ за сцены жестокости и насилия)

Том 1. Четыре брата-дракона со сверхспособностями

Главы 1 – 10

Главные действующие лица

Главные действующие лица:

Рюдо Хадзиме (23) – старший брат. Ответственный молодой человек и глава семьи Рюдо.

Рюдо Цудзуку (19) – второй брат. Молодой человек с изысканными манерами.

Рюдо Овару (15) – третий брат. Бесшабашный мальчишка, который любит подраться.

Рюдо Амару (13) – самый младший брат. Простодушный мальчик.

Тоба Мацури (18) – двоюродная сестра братьев Рюдо. Веселая и активная красавица.

Тоба Сеичиро (53) – отец Мацури. В настоящий момент является директором Академии Кёва, основанной дедом Хадзиме.

Фурута Дзюхей (54) – депутат Консервативной партии Японии. Неотесанный мужлан.

Такабаяши Кенго (53) - замминистра в Секретариате Кабинета министров Японии. Элитарный полицейский чиновник.

Его Сиятельство (старик из Камакуры) (примерно 90 лет) – серый кардинал политического и финансового мира Японии.

Глава 1 Весенняя гроза

 

I

 

В тот год на границе веков*, в конце марта в окрестностях Токио разразилась сильнейшая весенняя гроза. Серьезного ущерба она не принесла, однако из-за удара молнии пропал свет, а проливной дождь вызвал временную приостановку общественного транспорта. Это создало разные неудобства многим отдыхающим, поскольку все случилось во время весенних каникул. Но были и те, кого это обогатило. Открывшееся в этом году придорожное кафе «Тридцать пятое мая» у платной трассы Канъецу, было битком набито путешественниками, желающими укрыться от непогоды.

Было уже почти десять вечера, когда двум братьям-школьникам наконец-то удалось найти место в переполненном помещении. В их туристический автобус врезался мотоцикл, которого занесло на мокрой дороге, и им пришлось идти пешком под дождем около километра от места аварии, и оттого они были промокшие до нитки.

Старшего звали Рюдо Овару, младшего - Рюдо Амару. Первому было пятнадцать, второму - тринадцать. Воспользовавшись тем, что весенние каникулы еще не закончились, они поехали в спортивный центр у горы Харуна. В торговом квартале им дали купоны на бесплатное посещение скейт-парка и стадиона. И все бы ничего, только резкая смена погоды, о чем (в который раз) не предупредила метеослужба – странно, что она до сих пор не разорилась – в итоге испортила все веселье, выбив хоум-ран не в пользу братьев.

Старший брат, заметив, что на бледном лице младшего горит нездоровый румянец, пощупал его лоб.

- Ты нормально себя чувствуешь?

- Знобит немного...

- Эй, не расклеивайся! Если я тебя простужу, старшие меня со света сживут. Я пойду куплю тебе горячий кофе, а ты сиди тут, ясно?

Овару понесся к прилавку. Они с братом были похожи. У обоих были красивые тонкие черты лица. Но Овару производил несколько хулиганское впечатление из-за своих непослушных, торчащих в разные стороны выгоревших на солнце волос и – что в наши дни было редкостью – лучащихся азартом глаз. Его нельзя было назвать красавцем, хотя было в его образе что-то аристократическое.

 Пока он ждал у прилавка, прошло не более пяти минут. Вернувшись обратно, Овару никого не обнаружил. Его младший брат исчез. Не выпуская из рук бумажные стаканчики, Овару просканировал глазами помещение, потом заглянул в туалет, и затем переключился на поиск свидетелей.

- Извините, пожалуйста! Я брата потерял. Вы, случайно, не знаете, куда он отправился?

Он старался быть вежливым, но его старания не были вознаграждены. Посетители за пятью столиками остались безучастными.

- Если вы про того мальчика, который вон там сидел, то его увезли мужчины в черных костюмах, - наконец, сказал парень с круглым лицом и невыразительными чертами лица, похожий на студента.

- Куда увезли?!

- На север, в сторону Токио.

- Благодарю! Вот, возьмите мой кофе!

Овару вручил ему оба стаканчика и уже выскочил из кафе на улицу, но в следующий миг вернулся. Из рюкзака, брошенного на стуле, он вытащил ролики и быстро надел их. Пока все посетители безмолвно наблюдали, он закинул ставший легким рюкзак за спину и вылетел из кафе, гремя колесами, прямо под проливной дождь.

Хозяин кафе, изумленный донельзя, обратился к одному из посетителей:

- Мальчонка, что, собирается догнать машину на роликах?

- Да ну прям! Но это становится интересно. Хотите поспорим - догонит или нет?

- А как мы узнаем? К тому же, это изначально проигрышная ситуация.

- И то верно. К слову, может позвонить в полицию? Вдруг, это похищение?

- Э-э-э, нет уж. Ведь те, кто его забрали, и были полицейскими. Сдается мне, лучше не вмешиваться, - хозяин понизил голос.

 

Рюдо Овару летел на роликах сквозь ливень в погоне за братом. Он не рассчитывал на помощь полицейских. И это не потому, что слышал хозяина кафе. Старшие братья строго-настрого наказали ему не связываться с полицией.

Вода на мокром асфальте летела из-под ног во все стороны. Он мчался с невероятной скоростью. Сверхчеловеческой. Попутный ветер подгонял его со спины, и он разогнался до более чем ста километров в час, обогнав несколько машин. Братья предупреждали, что ему нужно держать свою силу под контролем, чтобы не вызывать подозрений у обычных людей, но сейчас у Овару даже в мыслях не было сдерживаться.

 

В машине было трое одетых в черное мужчин. Один сидел впереди и сжимал руль, двое других расположились на заднем сидении по обе стороны от Амару. Он спал под действием хлороформа.

- Маленький засранец дрыхнет без задних ног. Наверняка, даже не понял, что его похитили, - сказал мужчина с квадратным лицом.

Его усатый сосед насторожился:

- Брат этого щенка, ведь, не погонится за нами, так?

- Ты о чем вообще? Каким образом? Ножками побежит? - холодно усмехнувшись, мужчина все же обернулся посмотреть назад. Через мгновение его лицо перекосилось. Он тщетно открывал и закрывал рот, чтобы что-то сказать, пытаясь привлечь внимание своего усатого приятеля. Лицо того исказилось от изумления. Из его рта доносились только бессвязные "э-э-э" или "о-о-о", а взгляд был прикован к окну.

Поравнявшись с машиной, подросток, бегущий под дождем, заглянул внутрь. Его лицо просияло. «Нашел!» - шевельнулись губы. Он вплотную приблизился и постучал в окно. Мужчины при виде этого «недоразумения на роликах» не знали, как реагировать.

Голос подростка донесся с той стороны:

- Брата верните! А если выкуп будет больше ста миллионов йен, тогда я, может, и в долю войду!

Водитель, у которого дыхание перехватывало от ужаса, взглянул на спидометр. У него чуть сердце не остановилось. Усатый, кое-как справившись с собственным голосом, резко приказал окоченевшему от ужаса напарнику:

- Пристрели его!

- Но как же...

- Плевать! Господин Фурута все уладит!

Кивнув, мужчина сунул одну руку во внутренний карман, а другой рукой открыл окно. Он ткнул в грудь не отстающего от машины парня пистолетом 38 калибра. Нет, только попробовал ткнуть. Парень успел перехватить его запястье. Само движение было непринужденным, но поражала его скорость. Профессиональный громила оказался не в состоянии вырвать свою конечность из цепких рук. Изумление, смешанное с острой болью, заставило его выпучить глаза.

Рука согнулась под неправильным углом. Дикий вопль огласил салон.

Овару поморщился от резкого звука и с силой потянул громилу за сломанное запястье наружу. Тело вылетело из открытого окна и ударилось об асфальт. Мальчишка даже не задействовал вторую руку. Мужчина по росту и по ширине костей превосходил рядового японца, и его вес должен был быть не менее 70 килограмм, а парень поднял его с такой легкостью, словно тот был котенком.

Тело мужчины покатилось по дороге и быстро скрылось в ночи за пеленой дождя. Двое остальных похитителей стали сомневаться в собственной адекватности. Им хотелось, чтобы это был всего лишь сон.

А в это время парень, положив руки на крышу машины, гибко подпрыгнул, словно пружина, и взлетел над дорогой. Под порывами ветра и каплями дождя он приземлился на крышу, обеими руками вцепился в заднюю дверь с правой стороны и, легонько выдохнув, оторвал ее.

У находящихся в машине мужчин произошел сбой в нейронной сети: такого просто не могло быть.

В салон машины ворвался ветер, капли дождя и ужас. Отбросив дверцу на безлюдную обочину, Овару наклонился и заглянул внутрь сквозь дыру. Увидев его перевернутую физиономию с улыбкой до ушей, усатый завопил благим матом:

- Н-н-не приближайся! А то я пристрелю твоего брата!

- Хм-м, и каким же образом?..

Ответный вопрос застал мужчину врасплох. Его действительно привело в замешательство то, как спокойно вел себя противник, несмотря на приставленный к виску брата пистолет. Неужели придется так легко расстаться со своим единственным козырем? Он не мог сейчас ни угрожать, ни спустить курок. В ушах раздался голос, который звал брата:

- Амару! Открой уже глаза!

У мужчины чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Если еще и младший брат проявит чудовищную силу, то что тогда ему остается делать?

Однако Амару, то ли под действием усыпляющего газа, то ли еще по какой-то причине, только продолжил сладко посапывать во сне. Похититель успокоился. Внезапно его дыхание остановилось, потому что там, где кожи касалось дуло пистолета, он заметил жемчужное сияние. Пятно света стало расти. Взгляд на мгновение приклеился к этому месту. Подросток на крыше автомобиля тут же это заметил. Он уцепился за край оторванной двери и, словно на турникете, сделал сальто назад. И влетел в салон вперед ногами. В тот же момент его пятки впечатались в усатого. Тело того сложилось пополам и ударилось о дверь напротив с такой силой, что она распахнулась.

Усатый с воплем, от которого чуть не лопнули уши, сиганул на дорогу. В одно мгновение он был похож на ныряльщика, а в следующий миг уже катился по асфальту, как и его напарник совсем недавно, и быстро исчез из виду. Из горла водителя вырвался сдавленный крик. Ноги и руки не слушались, зубы отбивали чечетку, но он смог выдавить какие-то слова. Это был его единственный шанс на спасение:

- Да-даже не думай меня трогать! У нас скорость почти 100 километров в час. Если мы вдруг куда-то врежемся, то это прямой путь на тот свет!

- А притормозить мозгов не хватает? Ну, ладно... - беззаботно бросил через плечо Овару. В тот момент он подхватил на руки Амару, замотанного в одеяло. Обе задние двери отсутствовали, и казалось, что машина мчится по туннелю из дождя и ветра.

- Так тебе и надо, сам виноват! - водитель захлебнулся воплем, который точно не вписывался ни в какие музыкальные каноны. Он взглянул в зеркало заднего вида и увидел, как подросток спрыгнул на дорогу из правой двери, держа брата на руках. Так, словно ни законов динамики, ни инерции для него не существовало. В глазах водителя на мгновение стало темно. Он обернулся посмотреть назад, а когда повернулся обратно, было уже поздно.

Автомобиль не вписался в поворот и врезался в отбойник под визг шин. Разбрасывая белые обломки, машина скользнула вниз, будто спускаясь по невидимому эскалатору. В черноте ночи расцвел оранжевый цветок. Под покровом дождя и тьмы разнесся грохот. Овару оглянулся лишь однажды. Преодолев примерно километр дистанции, он нашел подходящее местечко и опустил Амару на землю, усадив его удобно у отбойника. Он легонько похлопал ладонью по белому лбу беззаботно спящего брата. Увидев, что жемчужное сияние стало исчезать, он произнес с облегчением:

- Эй, Амару, просыпайся! Вот ведь бездельник - спит, пока другие мучаются, спасая его!

- А... Доброе утро, Овару...

- Да какое утро... Давай, поднимайся на ноги!

- Глаза не открываются совсем… Где тут можно лечь и поспать? Где безопасно…

- Ну-ка, соберись! Ты же мечтал о приключениях. Тоже мне – будущий исследователь Южного полюса!

- Я про полюс не говорил. Я хочу стать первопроходцем в космосе и полететь к Плутону, и поэтому мне надо подготовиться к гиберна... - окончание слова потерялось в сонном сопении.

Той ночью, несколько водителей на трассе Канъэцу видели мчащегося на роликах по обочине подростка со спящим мальчиком на спине. Кажется, некоторым он даже крикнул «Добрый вечер!», но не все готовы были говорить об этом - возможно, потому что свидетели не могли поручиться, что это не был обман зрения. А несколько дней спустя появился слух, что на одном участке трассы завелся призрак, разъезжающий на роликовых коньках.

 

II

 

Дом братьев Рюдо располагался в жилом квартале токийского района Накано, в пяти минутах ходьбы к северу от парка Тэцугакудо. Шел третий час ночи, когда Овару подошел к воротам своего дома с братом, взваленным на спину. Ливень сменился туманом, смешанным с мелким моросящим дождиком.

Рядом со входом стояла дорогая японская машина, и Овару бросил на нее один взгляд, прежде чем тихонечко прокрасться в дом.

Дом был просторный и высокий. Поскольку он был построен еще в ту эпоху, когда никакого асфальта на дороге до станции не было, а все окрестности состояли из дубовых рощ и огородов, это был старый крепкий деревянный дом в западном стиле. Два этажа с мансардой, цокольное помещение - для четверых братьев было столько места, что непонятно, куда его девать.

На первом этаже располагалась прихожая, зал, гостиная, столовая, кабинет, ванная комната, кухня и прочее. Одна только кухня была больше шестнадцати квадратных метров. Потолки тоже были высокими. Толщина стен, пола и потолка была значительной, и звукоизоляцию было не сравнить с готовыми квартирами, которые строились сейчас. Поэтому практически невозможно было услышать, если кто-то старается не шуметь. Овару разулся и на цыпочках затащил спящего брата в прихожую.

В этот момент за спиной раздался спокойный голос:

- Кто здесь крадется в дом, как вор?

Овару подпрыгнул от неожиданности, обернулся и вытянулся в струнку:

- Добрый вечер, Цудзуку. Я дома.

- С возвращением.

Цудзуку было девятнадцать лет. Он учился в Академии Кёва на факультете филологии. В апреле у него начинался второй курс, на котором изучалась западная история. Сам он говорил, что факультативно занимается исследованиями о средневековых германских рыцарях с Балтийского моря.

- Вы опоздали, молодой человек. Вы обещали вернуться домой до десяти, - Цудзуку разговаривал со всеми подчеркнуто вежливо, не исключая и младших братьев.

Он был обладателем внешности неземной красоты. Светлая, почти светящаяся, кожа, гармоничные черты изящного лица. Неудивительно, что у него все время было много поклонниц.

Впрочем, Овару знал, что у брата есть кое-что еще, помимо мечтательно-заманчивой внешности. За внешней картинкой скрывался вспыльчивый характер. Когда Цудзуку выходил из дома, то парни с крепким телосложением, дурным поведением и в яркой одежде (например, якудза), несколько менялись в лице и старались незаметно улизнуть через какой-нибудь переулок. Их научил горький опыт и огромные счета за медицинскую страховку, что по внешнему виду не судят.

- Прости, но тут случились некоторые непредвиденные обстоятельства...

- Не мне это объясняй, а Хадзиме, но попозже.

Старший брат Рюдо Хадзиме в свои 23 года был главой семьи. Он преподавал мировую историю в старшей школе Академии Кёва, а также вел курс по истории Востока по основному направлению для студентов той же академии. А еще, он являлся одним из 14 членов Совета директоров. Разумеется, самым юным. Дело было в том, что его дед Цукаса указал в завещании, что после его кончины этот пост должен перейти ко внуку.

Для братьев Рюдо рано ушедшие из жизни родители были далекими фигурами. Их воспитал и даже дал им имена дед Цукаса, который был человеком отважным и весьма проницательным. Впрочем, его шутку с именами внуки не оценили, но почему-то никто не смеялся. Порядок имен и их значение были таковы: Хадзимэ (начало), Цудзуку (продолжение), Овару (окончание), Амару (превышение).

- Попозже? То есть, не сейчас?

- Он в гостиной с гостем. Дай лекарство Амару и отнеси его в спальню, будь добр.

- Что за гость?

- Дядюшка изволили нас навестить.

- Мы, что, его пригласили?

- С чего бы. Сами нагрянули с визитом, - голос Цудзуку сочился не радушием.

По пути на второй этаж Овару мельком заглянул в гостиную сквозь стеклянные двери. Действительно, там был их дядя Тоба Сеичиро. У него была внешность, характерная для рядового бюрократа или банковского менеджера среднего звена. Убедившись, что глаза его не обманывают, Овару ушел наверх. С дядей он разговаривать совсем не хотел.

Хотя он назывался дядей, они были не связаны кровными узами. Он был мужем их родной тети, младшей сестры отца. Ему было 53 года, и он занимал пост генерального директора в Академии Кёва. Пока был жив его тесть, дед братьев Рюдо Цукаса, он являлся постоянным членом Совета директоров.

Сейчас он сидел напротив Хадзиме на антикварном массивном диване под стать старинному дому. Он ерзал и никак не мог успокоиться. И время от времени вытирал пот со лба несмотря на то, что отопление не было включено на полную.

Собственно говоря, он всегда чувствовал себя неуютно рядом с племянником, на тридцать лет его младше. Пусть он и пыжился изо всех сил, но все равно выглядел значительно слабее и меньше племянника.

Для японца Хадзиме был необычайно высоким, но при этом отлично сложенным, с точеными чертами лица. Не как западноевропейцы – скорее, обликом он удивительно напоминал племенных вождей кочевых народов, которые промчались сквозь всю Евразию. Он всегда заметно выделялся среди своих сверстников.

В любом случае, отношения племянника и дяди были прохладные. Более того, в этот вечер Сеичиро приехал в гости, чтобы заставить Хадзиме написать заявление по собственному желанию и покинуть Совет директоров.

Дверь открылась, и вошел Цудзуку, неся кофе. Даже не взглянув на дядю, он поставил чашки на столик и уже собирался выйти, как Хадзиме его остановил:

- Останься, Цудзуку. Не уходи.

У дяди от раздражения дернулась бровь:

- Это серьезный разговор, Хадзиме.

- Именно поэтому я хочу, чтобы Цудзуку присутствовал. Он более рассудительный, чем я.

Цудзуку встал у стены, подчиняясь просьбе брата, а Сеичиро продолжил беседу:

- Хадзиме, если ты сам не напишешь заявление на увольнение, тебя освободят от должности на следующем заседании. В конце концов, ты слишком молод для того, чтобы возглавлять управление юридическим лицом! Не то чтобы кто-то поднимал из-за этого скандал, но ты же понимаешь, что лучше поднабраться жизненного опыта и только потом принимать участие в управлении школой.

- Точнее не скажешь. Вы ведь так хотите способствовать его взрослению, убрав его с поста директора? Чтобы из-за переживаний седых волос прибавилось? – прокомментировал Цудзуку. Хадзиме молча смотрел на дядю, сложив руки на груди.

- Помолчал бы, Цудзуку! Я не с тобой разговариваю!

- Мне замолчать, Хадзиме?

Цудзуку, нарочно игнорируя дядю, обратился к брату, и Хадзиме все так же молча покачал головой. Таким образом он дал понять, что уступает младшему брату право представлять свои интересы. Осознав это, Сеичиро вскипел. Эти племянники совсем не считаются с ним несмотря на то, что он старше!

Хотя это было продиктовано его мнительностью, на самом деле, не так уж он был неправ. Он заслужил их презрение. Проигнорировав идеалы основателя Академии и своего тестя, Сеичиро принялся агрессивно управлять школой. Он уволил директоров, которым доверял его тесть, назначил на их места нечестных политиков, получающих откаты, запланировал перенести университетский кампус в другое место, увеличил количество студентов в классах, а также создал кучу непонятных правил и поднял цены за обучение. Из-за всего этого качество образования стало хуже.

- Я ухожу. Вижу, что мне здесь не рады. Я-то думал, вы лучше воспитаны, а также что умеете здраво мыслить. Позвоните мне, когда раскаетесь. Только это может быть поздно.

- Да-да, приходите снова – в любое время. Пока кто-нибудь не поджог наш дом.

В такие моменты казалось, будто Цудзуку источает ледяной яд. Сеичиро изменился в лице и, дернув плечами, без слов вышел из гостиной. Если бы дошло до драки, шансов на победу у него не было. Да и, по правде говоря, бесхитростный план спалить дом Рюдо в качестве угрозы ему уже предлагали некие стоящие за ним личности.

 

Убедившись, что машина дяди выехала за ворота, Хадзиме и Цудзуку пошли в гостиную. Они включили обогреватель, и в просторной комнате стало тепло.

- Дядюшка и в самом деле собирается отобрать у нас Академию.

- Можно сказать, уже отобрал. Наш глубокоуважаемый пронырливый дядя не терял ни секунды после смерти деда, - горько усмехнулся Хадзиме. Их дядя, со всеми его недостатками, был человеком, которого нельзя было обвинить в лености. – Ладно, сейчас я бы выпил чай. Что-то я устал разыгрывать перед ним комедию два часа подряд.

- Я лучше поставлю кофе. Кстати, мне позвать Овару? Он умирает от голода наверху и пытается узнать, что происходит у нас, - сказал Цудзуку со смешком в голосе.

Он ушел на кухню и вместо него появился Овару, который успел принять душ и переодеться.

- Амару спит? – спросил Хадзиме.

- Как младенец! Посмотришь на него во сне, так он просто ангел.

Овару сел на ковер и с довольной миной повел носом в сторону кухни с доносящимся оттуда запахом еды. Через десять минут Цудзуку принес ему оставшуюся после ужина подогретую порцию фрикасе с булочкой.

- Итак, что произошло?

После того, как Овару подчистил всю еду, ему в лоб задали вопрос про то, что случилось на дороге Канъэцу, и не рассказать он просто не мог. Можно сказать, приманили его на еду, как мышь в мышеловку.

- … Вот как, - протянул Хадзиме. – Что ж, ничего страшного, подумаешь.

- Вот именно, брат!

- Ты ведь думал, что я так и скажу, да? Ну так, ты сильно ошибся. Если бы с Амару что-то случилось, я бы лично покрошил твою тушку в это самое фрикасе!

- Но я ведь спас его!

- А перед этим что? Если бы ты присматривал за ним, как положено, ничего бы не произошло.

- Я думаю, брат, что в любом случае – не этой ночью, так в другой раз – эти бандиты нашли бы лазейку и попытались навредить Амару. Не так ли? Я полагаю, что повезло, что Овару не попался никому на глаза. Можно сказать, что дело закрыто.

- Вот-вот! Повезло!

- Молодой человек, не думайте, что я вас защищаю. Вы должны были хотя бы попытаться выяснить, кто стоит за похищением. Сорняк рвут, а корни-то остаются.

Овару хлопнул себя ладонью по лбу. Прав был Цудзуку!

- Только, кажись, они все равно нифига не знали о наших способностях. Они были в шоке каждый раз, когда я делал что-то.

- Мелким сошкам, вроде них, никогда ничего не сообщают. Интересно, кто отдает им приказы. Кто этот серый кардинал.

Овару снова вжал голову в плечи при словах Хадзиме. Цудзуку, собирая тарелки на поднос, прокомментировал:

- Посмотрим, что будет завтра в газетах. Я так понимаю, что мы сможем вычислить, насколько это влиятельный человек, по информации, которая там появится. В случае, если абсолютно ничего не напишут про аварию, в которой погибло трое человек, это будет означать, что наш противник контролирует СМИ, или полицию, по крайней мере.

- Думаю, что и то, и другое, - пробормотал Хадзиме с горькой усмешкой и положил несколько кубиков сахара в уже третью по счету чашку кофе за эту ночь. – Похоже, подоспело время, о котором говорил дед перед смертью.

- Не слишком ли рано? Я надеялся на тихую размеренную жизнь чуть подольше, и что мне хотя бы раз удастся воспользоваться правом голосовать, - сказал Цудзуку с сарказмом.

- И я! Я тоже хотел бы разок попробовать алкоголь и сигареты!

- Молодой человек, вы уже попробовали, и не раз.

- О… О чем это ты?..

Слушая перепалку младших братьев, Хадзиме вспоминал разговор с покойным дедушкой.

«Когда я умру, этот Сеичиро, несомненно, попытается присвоить академию, - не единожды говорил он внуку. – Но у тебя есть кое-то, Хадзиме, намного более важное, чем школа. Можешь отдать и землю, и дом этому ненасытному Сеичиро. Но ты должен защитить нечто большее».

Благодаря словам деда, Хадзиме не нужно было вступать в бесполезную схватку за правом владения Академией или состоянием. Тем не менее, никакой симпатии к дяде, который пытался бесконечными махинациями присвоить себе основанную тестем школу, у него не было.

К тому же, он не мог полностью распоряжаться своей жизнью, поскольку он должен был исполнять другой долг вместо защиты Академии. Для молодого человека, которому едва исполнилось двадцать три года, это была огромная ответственность. И ее никак нельзя было переложить на кого-то еще.

 

III

 

В эту весеннюю грозовую ночь одним из самых занятых людей во всей Японии был, несомненно, дядя братьев Рюдо.

Сбежав, поджав хвост, после трагикомедии с племянниками, он не стал возвращаться к себе домой в квартал Аманума в Сугинами, а повернул на юг по улице Накано. Костеря на чем свет стоит дождь, ветер, дорогу, прогноз погоды, а также бессовестных племянников, он добрался, наконец, до места.

В одном из уголков тихого жилого района с частными домами в квартале Сёто в Сибуе стоял дом, наполовину спрятанный за черными в ночи деревьями. Железные кованные ворота, словно отваживая посетителей, преградили путь машине. Открылась дверь рядом с воротами, освещенная светом фар, и оттуда появились двое мужчин с телескопическими дубинками с намерением выяснить, кто прибыл.

- Извините за такой поздний час. Меня зовут Тоба Сеичиро. Пожалуйста, позвольте проехать к дому? – спросил он, сжимаясь в размерах чуть ли не в два раза по сравнению с мужчинами.

Его пропустили за ворота. Миновав пейзажный сад с двумя холмами, он остановился у входа в дом и выбрался из машины. И в следующей момент словно окаменел. Три черные тени подскочили к нему и окружили, угрожающе рыча. Три добермана с оскаленными пастями, откуда вырывалось злобное дыхание, с жаждой крови в глазах нацелились на горло Сеичиро. В тот момент, когда у него от паники чуть не подогнулись коленки, открылась дверь, и зычный голос отогнал собак.

- Господин Фурута, здравствуйте… - Сеичиро склонился перед ним в поклоне.

- Его Сиятельство приказал проводить тебя. Быстро заходи давай, не копошись!

- Благодарю покорно! Нижайше прошу извинить за доставленное беспокойство…

Человека звали Фурута Дзюхей. Он был депутатом от Консервативной партии в парламенте Японии, а также имел глубокие связи с ультраправыми организациями и с организованной преступностью. С ним старались не связываться даже те, кто входил в одну с ним партию, из-за его ультранационалистических взглядов и агрессивного поведения. После окончания Второй мировой войны, казалось бы, должны были бы вымереть те люди, которые носили в себе приверженность к несдержанности, неадекватности и большому самомнению, и досадовали на то, что все проблемы Японии в сфере международных отношений нельзя решить грубой силой, то есть такие, как Фурута. Он был не такого уж большого роста, но кость у него была плотная, и лицо было широким, лоснящимся, чем-то напоминающим плотоядного зверя.

У Тобы Сеичиро холодок пробежал по спине от одного только бешеного взгляда Фуруты. Однако, по сравнению с тем первобытным ужасом, который навевал хозяин этого дома, это были цветочки.

Сеичиро проследовал за Фурутой вглубь дома по длинному коридору. Дом был похож на странный лабиринт, и на каждом повороте стояли одетые в черное люди с суровыми лицами, бросающими в сторону гостей угрожающие молчаливые взгляды. Наконец, они добрались до комнаты с татами в стиле чайных домов Кобори Энсю времен сегуната Токугава, которая выходила окнами на внутренний сад для любования.

- Ваше Сиятельство, я привел Тобу Сеичиро, - сказал Фурута почтительно. Насколько это вообще было возможно для него.

Спиной к нише токонома, где висела картина, в напольном кресле со спинкой сидел седой старик, худощавый, со множеством отметин на блестящем лице. Он был одет в тонкий кардиган, как у гольфиста. Перед ним на низком столике из эбенового дерева стоял бокал с виски. Также в одном из углов этой большой комнаты, в почтительной позе с прямой спиной сидел мужчина аристократического вида лет пятидесяти.

Человека звали Такабаяши Кенго. Он занимал должность замминистра в Секретариате Кабинета министров Японии. В его послужном списке был пост главы отдела Службы общественной безопасности, главы Бюро охраны полиции, главы Разведывательного и исследовательского управления при Кабинете министров. Он был известной авторитетной фигурой в сфере национальной общественной безопасности, элитарным полицейским служащим. Образование у него было соответствующее – он закончил юридический факультет Токийского университета. Рядом со стариком он занимал подчиненное положение, но, хоть он и был его слугой, когда он смотрел на Фуруту и Сеичиро, в его глазах отражалось откровенное презрение.

Фурута ненавидел Такабаяши, а Такабаяши его презирал. Они лаялись, словно собаки, дерущиеся за благосклонность хозяина. Чистокровный Такабаяши и дворняжка Фурута скалили зубы друг на друга.

Для старика они были не больше, чем безымянный скот, или инструменты, или набор символов. Хладнокровный представитель элиты и выскочка из низов, как день и ночь, как лицевая и изнаночная стороны – поставлялись в комплекте. Их характеры были лишь приложением к положению в обществе, а не отдельными личностями. Для старика это не представляло никакой важности.

- Молодцы Фурута и Тоба, ливень вас не испугал.

- Ради похвалы Вашего Сиятельства, вашего верного слугу не то что ливень, но и копья с неба не испугали бы!.. – выплюнув эту холодную лесть, Фурута перевел взгляд на картину в нише с изображением цветов и птиц.

- Нравится? Похоже, у тебя появился какой-то вкус. Знаешь, кто ее написал?

- Да разве такой неуч, как я, может что-то понимать? Китайский художник, наверное?

- Ее написал Цзян Тинси из эпохи Династии Цин. Ваш Имамура в благодарность привез ее мне позавчера. Похоже, ему так нужен этот пост министра инфраструктуры, - хмыкнув себе под нос, старик с такой небрежностью произнес имя вышестоящего по положению по отношению к Фуруте, будто тот был мальчишкой.

Все трое присутствующих не имели никакой возможности понять, о чем действительно шла речь, и, поэтому старик, саркастично улыбаясь, наслаждался собственной игрой.

Разговор с Фурутой был окончен, и наконец старик обратился к Сеичиро. Склонившись в поклоне, Сеичиро пересказал, что произошло в доме братьев Рюдо, кардинально поменяв свой высокомерный тон, с которым он общался с преподавателями и студентами, на раболепный. Старик выслушал, не проронив ни слова, а вот Фурута метнул на Сеичиро злобный взгляд и фыркнул:

- И ты позволил какому-то сопляку, на 30 лет тебя младше, выставить себя идиотом! Я бы на твоем месте, выпнул бы этого потерявшего берега племянника из Совета директоров за какие-нибудь злоупотребления – например, за взятку от студентов. Понятно тебе?

- Но э-э-э…

- Или еще лучше – за непристойную связь со студенткой. Как тебе такое? Заставить его потерять должность проще простого!

Из-за того, что Сеичиро не стал льстиво поддакивать, на лице Фуруты отразилась поднявшаяся изнутри ярость:

- Что такое? Только не говори, что жалко стало выгонять племянничка из академии?

Сеичиро, еще больше распластавшись ниц на полу, усиленно закивал головой:

- Все так, вы все верно говорите, но моя жена… Это же ее кровь, сыновья ее родного брата. Если про семью пойдет дурная слава, она мне никогда этого не простит!

- Печешься о жене, так?

- Это не единственная причина. Мы – образовательное утверждение, и если школа окажется втянута в скандал, начнутся разговоры, могут быть проверки из Службы по надзору в сфере образования и науки, а это в свою очередь отразится на руководстве…

В присутствии старика Фурута не мог ни начать орать, ни пускать в ход кулаки. Именно потому, что Сеичиро это понимал, он мог позволить себе возражать против топорного предложения Фуруты. Если бы все можно было решить силой, то Академия Кёва давно оказалась бы в его руках. Дело застопорилось как раз потому, что он ни в коем случае не хотел раздувать скандал.

Фурута от злости заскрежетал зубами:

- Основатель Академии Кёва был анархистом! Его арестовывали за оскорбление Его Величества по Закону о поддержании общественного спокойствия во время войны**! Проклятую школу этой твари давно надо было закрыть! Ты ведь обещал исправить политику школы с тех пор, как стал директором! До поры до времени я закрывал на это глаза, но сколько еще это будет продолжаться?

- Я обязательно исправлюсь, господин Фурута! Я до конца жизни не забуду, что вы оказали мне эту неоценимую услугу!

Сеичиро не говорил всей правды. С одной стороны, по отношению к своему покойному тестю у него был комплекс неполноценности и, следовательно, антипатия, но с другой стороны он глубоко уважал его. К Фуруте же он чувствовал то, что чувствует ребенок по отношению к грубияну, который его задирает, и ничего больше. Тот факт, что Фурута может монополизировать активы Академии Кёва и связанную с ними прибыль, означал бы, что все долгие усилия Сеичиро по присвоению школы пропали бы даром.

Старик усмехнулся украдкой.

- Фурута, не надо так давить на него. Ты и так получаешь хорошую прибыль с Тобы от ваших с ним дел. Люди, которые стремятся быть почетными гражданами страны, должны думать о благополучии своих партнеров. Тоба тоже дело говорит. Его можно понять.

Старик заставил Фуруту приниженно замолчать одним простым укором. Сеичиро перевел дух и решился, наконец, произнести то, что ему давно не давало покоя:

- Ваше Сиятельство, если вы позволите, могу ли я узнать причину, по которой мои недостойные племянники вам не угодили? Если я, презренный, могу хоть чем-то вам помочь, Ваше Сиятельство, да я ради вас в лепешку разбился бы только, чтобы…

- Тоба!

- Сл… слушаюсь!

- Если бы все люди вели себя согласно своему статусу в обществе, то наступило бы всеобщее благоденствие. Именно потому, что некоторые глупцы забывают, где их место, то не только на свою голову, но и на всю семью навлекают несчастье. Я не думаю, что ты один из таких. Я прав?

У Сеичиро душа ушла в пятки, и он содрогнулся всем телом.

- Благодарю от всего сердца за ценные слова, Ваше Сиятельство! Такой маленький человек, как я, не должен даже пытаться вникнуть в замыслы Вашего Сиятельства! Нижайше прошу вас проявить снисхождение и не вспоминать о моей глупости. Молю вас о прощении на коленях!

Пусть он и приукрасил слова, но его выражение лица и тон выражали искреннее раскаяние. Зубы мелко стучали от страха, а холодный пот лился на татами.

- Хорошо, - сказал старик ласково. Как если бы говорил с собакой или кошкой. В прищуренных глазах глубоко скрывалось ядовитое презрение. Упавший ниц Сеичиро никак не мог этого видеть. – Твое благополучие будет обеспечено тем, что ты будешь полностью владеть Академией Кёва. Когда это произойдет, ты продашь нам 3 гектара земли под ней и можешь распоряжаться своими миллиардами. И, если захочешь, получишь и государственный пост, и орден третьей степени за заслуги в образовании. На твое усмотрение.

- Не знаю, как вас благодарить, Ваше Сиятельство!

- Однако, не забывай одну вещь. С этих самых пор судьба твоих племянников не должна никоим образом волновать тебя. И сделай так, чтобы и твоя жена хорошо уяснила это.

Сеичиро закивал, стукаясь лбом о татами:

- В конце концов, я – совершенно чужой человек для семьи Рюдо. Мне неоднократно давали это понять. Отныне я всецело вверяю их милости Вашего Сиятельства!

Это была наполовину лесть, но старик только слегка улыбнулся на это. Никакого ответной реакции за этим не последовало.

Замминистра Фурута и Тоба Сеичиро распрощались, и после них Такабаяши остался один на один со стариком. Фурута был этим сильно недоволен. Он неохотно ушел, предварительно трижды отвесив воображаемый пинок в лицо Такабаяши с его самодовольной ухмылкой.

Старик указал Такабаяши на место рядом с собой и пригубил свой виски «White Horse».

- Что думаешь, Такабаяши? Будь ты на моем месте, как бы ты расправился с братьями Рюдо? Каков будет ход твоих рассуждений?

- Если Ваше Сиятельство пожелает, то в течении недели мы можем обнаружить доказательства связи семьи Рюдо с разведкой некой недружественной страны. Я думаю, это послужит хорошим основанием для того, чтобы все единогласно приняли разрабатываемый нами Закон о защите национальной тайны.

Старик поднес полупустой бокал с виски ко рту, плюнул в него и передал Такабаяши. Словно говоря: выпей.

- В довоенное время твой отец служил в полиции Токко*** в Йокогаме. Он был славный малый, ловкий и преданный. И тебе надо постараться не опорочить его имя.

- Я буду счастлив, если и мне, вслед за отцом, получится хоть немного послужить во благо родине.

Такабаяши почтительно взял бокал, куда плюнул старик, и осушил до дна. На его лице не дрогнул ни один мускул. Этим действием он продемонстрировал, что будет верным псом старика.

- Если ты истинный патриот своей родины, Такабаяши, то не должен бояться смерти, не так ли?

- Так точно. Если Ваше Сиятельство прикажет вашему слуге умереть, то я готов в любой момент исполнить приказ!

В глубине души его охватил страх, но он не промедлил с ответом, так как он инстинктивно стремился к такому образу жизни.

- Что ж, замечательно. К слову, этот Фурута и его ручная банда оказались совершенно бесполезны. Ты ведь слышал, что примерно произошло на трассе Канъэцу?

- Да, в целом, я ознакомился с рапортом полицейских из префектуры Сайтама. Согласно ему, бедняга замминистра Фурута потерял разом трех личных секретарей, - в голосе Такабаяши явственно звучала неприкрытая насмешка. Какой бы высокий пост не занимал человек, неудача противника радовала его душу и тело, как глоток выдержанного вина. Осознание, что он тоже может не избежать позора, от него ускользало, а вот желание позора для другого разжигало огонь в сердце, как ветер – пожар.

Старик о чем-то задумался, зажав в пальцах острый подбородок.

- Допустим, Фурута умрет. Хорошо бы если бы братья Рюдо понесли ответственность за это. Вездесущие СМИ любят пообсуждать преступления против общественного порядка, но, если это будет уголовное дело, то и доказательств от полиции не понадобится. Люди склонны верить на слово в таких делах.

- Позвольте попросить Ваше Сиятельство о милости? Это касается замминистра Фуруты. Он стал слишком часто пренебрегать правилами. Сегодня тоже – выдал своих бандитов за полицейских, устроил стрельбу на трассе с гражданскими… Я не ищу в этом выгоды для себя, но…

- Такабаяши, ты же сам понимаешь. Скот нужно кормить. Среди скотины есть и такая, которая любит полакомиться падалью. Принудить таких тварей есть только растительную пищу не получится.

- Слушаюсь… - Такабаяши низко поклонился. Ему было приятно, что старик назвал Фуруту «скотиной». Но для старика и сам Такабаяши был ничем не лучше. Одно время у него было такое ощущение, но сейчас оно основательно притупилось.

- Кстати, не хочешь ли перекусить?

Старик взял со стола медный колокольчик, позвонил в него, и появились две женщины в сиреневых кимоно с подносом. На нем была каша с кусочками яйца и кусок хорошо прожаренного мяса. Душистый аромат еды тут же вызвал слюноотделение.

- Свиная лопатка, обжаренная в кляре с травами. Очень вкусно, попробуй, - сказал старик.

- Действительно, вкус необыкновенный… - сдержанно прокомментировал Такабаяши.

- Это потому, что само мясо необыкновенное. Эти свиньи были откормлены необычным способом.

- Им давали пить пиво, как тем коровам, из которых делают мраморную говядину Мацусака?

- Им давали абортированные плоды.

Старик сказал это таким спокойным тоном, что Такабаяши рассеянно кивнул, не воспринимая значения слов, и только потом вздрогнул и остановился:

- Абортированные… что вы сказали?

- Я говорю о неродившихся младенцах. Стыдно выпускнику Тодая**** не знать, что значат эти слова.

Палочки выпали из пальцев Такабаяши. Вопль ужаса застрял в горле. Он сдержался потому, что не имел права демонстрировать неуважение в присутствии старика. Но он ничего не мог сделать с автоматическим рефлексом желудка выбросить обратно содержимое, поэтому только зажал рот рукой.

- Слабонервный какой. Я же пошутил, - жестко усмехнулся старик. Позор и ужас своего оппонента были для него особым лакомством – как закуска к сакэ.

Такабаяши с трудом опустил руки на татами и поклонился:

- Я виноват, что показал вам это нелицеприятное зрелище... Умоляю Ваше Сиятельство о прощении...

Жертва оправдывалась перед обидчиком. Такабаяши осознавал всю жестокую иронию своего положения, но его страх перед злым чудовищем, коим являлся старик, был намного сильнее, чем чувство самоуважения. Интуиция говорила ему, что старик не соврал. Поскольку он являлся экспертом по общественному порядку, а также убежденным сторонником авторитарной системы правления, он знал, что по сравнению с таким монстром, как этот старик, он не более чем заурядный горожанин.

- Поручаю тебе разобраться с проблемой Академия Кёва и семьей Рюдо. Не подведи меня, - голос старика раздался над его головой. Такабаяши из последних сил сдерживался, чтобы его не вырвало.

 

 

*Первая книга цикла вышла в 1987 году, а последняя в 2015 г. Однако по сюжету не прошло и года. Далее в цикле упоминаются события и детали, которые относятся и к 90-м гг. ХХ века, и к нулевым XXI века.

**Во Второй мировой войне милитаристская Японская империя была в союзе с нацистской Германией и Италией. В стране существовала жесткая цензура, проводились политические репрессии, а за инакомыслие и связь с коммунистами и социалистами по закону полагалась смертная казнь. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%97%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%8B_%D0%BE_%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B6%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8_%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0

***Токко – полиция общественной безопасности, также известная как «полиция мысли» в Японии 1911-1945 гг.

****Тодай – Токийский университет, самое престижное заведение высшего образования в Японии.

@темы: А у нас - драконы!

---

Ура, ура, ура!

Я доперевела первую главу Сорюдена! сколько лет прошло
         
На свежую голову вычитаю и выложу. Челлендж по переводу страницы в день можно считать успешным. Два дня пропустила, но потом нагнала в следующий. Более-менее разобралась, как оптимизировать процесс хотя есть вопросики.

Уф. Литературный перевод, стилистика - это все равно, что фичок писать. Построение фраз занимает кучу времени. И нужен редактор, потому что в какой-то момент мозг хочет использовать японский синтаксис вместо русского.    

А еще очень хочется шипперить прямо в оригинале, но низзязя!    

@темы: А у нас - драконы!

---

С Юбилеем, мой дневник!

Ой, а я пропустила 22 марта дату - 20 лет уже моему дневнику. по японским законам совершеннолетие, и можно и напиться    

не удивительно, что пропустила. 22 марта был экзамен по астрологии, я собиралась сбежать через окно, но крепко привязала себя к креслу и все же включила комп.

и еще. вчера разбирала говны старые коробки и нашла тетради из Японии. в одной из них была запись по поводу моего 30летия. итоги, так сказать, жизненного пути в 30 лет. и план на следующие 10 лет из двадцати пунктов. капсула времени, не иначе))) и вот мне 42, могу подвести итоги и того плана тоже...
ну, квартиру я купила. собственно, и все   
нет, не правда.     я еще пожила немного замужем, правда, не за тем, но ок, запишем в достижения все равно. и выучила японский - достаточно, чтобы читать книги. арабский не выучила, даже не начинала
написать свой оридж... мм... ну, 80 % книги готово.
а еще, я все же и это запишу в ачивки. что я загадывала жить в России, и чтобы жизнь стала лучше. пусть это сбылось. по сравнению с 2012 годом (или 2002, или 1992) - да, лучше, и мой родной город тому пример. похорошел     а что еще будет!
пятеро детей, увы, не родила, но воспитала нескольких учеников, которые выросли и сами стали учителями.
про любовь не будем         
то чувство, что я на два года опоздала написать новый список на 10 лет, но вообще-то... может, и писала. если так, то найду когда-нибудь. или новый напишу, к тому же есть повод. все же астрологический цикл Нептуна начался, впереди целых 165 лет истории.     

---

Дело было вечером, делать было нечего... (с)
Да, в полтора часа между ужином и очередным уроком. И я заглянула в шкаф с японской мангой и книжками и подумала - если Сорюдены все прочитаны, (а мангу читать настроения нет) то почему бы не читнуть 12 Королевств (которые Juuni Kokki). Ага, те самые древние лохматые новеллы - сколько их там сейчас не знаю - которых у меня 4, и, судя по ценнику на обратной стороне, притащила я их аж из самой Англии, схватив, жадности из, вместе с какой-то мангой в японском магазине. Нихрина при этом не умея читать на японском (это было 20 лет назад, ну), но ведь жадность же... Так и лежали они у меня в почетной когда-нибудь-прочитаю горке. Новеллы трудные, говорили мне они... Японцы мне это говорили. Да и фанаты серии тоже. Мифологии много. Своеобразных имен и названий много. Иероглифы очень редкие. Короче, трудные новеллы для чтения.
...Через час я прочитала четверть книги, пару раз запнулась о незнакомые канджи и посмотрела одно слово в словаре, потому что не была уверена, как читается.
Трудные, ага.
Издеваетесь, что ли? Там через страницу фуриганой подписаны все незнакомые названия!!! Через страницу, блеать! А не как в Сорюдене один раз за всю книгу, а потом ты до следующей главы должен запомнить, как зовут китайского императора Династии Х! Или даже следующего тома!
Там все факты повторяются 2-3 раза с точки зрения разных персонажей! А не как в Сорюдене даются намеками из разряда "что он это сейчас сказал - а вы узнаете через 50 страниц".
Там же все небожители уже как родные - я аж подпрыгнула, когда увидела знакомое имя "Сейобо" (Госпожа Запада) в тексте. Потому что в Сорюдене они с ней тусовались на протяжении двух книг и еще чуть дольше, решали судьбы мира и Эрланшен в гости заглядывал! Можно сказать, гора Куньлунь совсем как родная! Только там с киринами!
А еще в 12 королевствах нет описаний красот на 3 параграфа. Максимум, 3 строки.
Может, я, конечно, схватила самую легкую книжку из всех 4х, но, блин, я все равно вижу, как я прокачалась в чтении - а также в китайской мифологии))) Не помню канон, давно это было, когда я смотрела это аниме, но прямо даже хочется, чтобы там появились те самые Драконы))))))))) родненькие
А вообще, интересная книга про Тайки, надо бы дочитать.
божечки, неужели Сорюден настолько трудный, даже не верится...


UPD дочитала. целый том всего за 3 дня.
ня!        
заодно и аниме пересмотрела, пока отрывочно. но как же радостно было слышать все знакомые голоса: Ямагучи Каппей, Ишида Акира и, разумеется, Коясу Такехито! 
Когда читала новеллу, Кейки произносил слова его голосом)))))    

запись создана: 26.03.2025 в 20:58

@темы: йапонский - умничаю

---

селф-челлендж..

..переводить по 1 странице в день до конца марта. Так добью хоть первую главу. Да, Сорюдена. Да, с японского.
Вызов принят) Два дня уже прошло, две страницы готовы.
Ну и перечитываю (и переслушиваю, поскольку есть такая возможность) заодно. Несравненно легче, разумеется, чем когда я с болью кровью из глаз и нейронными взрывами в извилинах читала в первый раз. Не зная ни лексики, ни грамматики, ни канджей. но гранит должен был быть разгрызен  Сейчас, конечно, встречаются слова малопонятные (нервный-смех-Кобори-Энсю-стиль-чайных-домов-эпохи-Эдо-зачем-мне-это-знать), и канджи забытые, и иногда выверты фраз, но в целом процентов 90 понятно. кроме некоторых стилистических особенностей и имен китайских полководцев Скорость чтения в разы лучше. И нет неописуемого ужаса в глазах, когда я смотрю на страницу с иероглифами, то есть вообще     Есть бесячество, когда о катакану спотыкаешься, но это так... 
Ура, в-общем, товарищи.

ЗЫ. В такие моменты возгорается надежда, что и с астрологией я когда-нибудь разберусь. Потому что в эту субботу на экзамене мною овладел такой же неописуемый ужас, как и когда-то перед страницей с канджами.

---

зачем я зашла на Озон? (тм)

теперь у меня есть футболка с Айзеном, наклейки на ноут и телефон, и брелок с Бьякуей для племянницы.    
а у племянницы есть идея для косплея, Вайлдберриз и шихакушо - то бишь форма шинигами.    
вот что Нептун животворящий делает у нас обеих в картах
не ходите, дети, на Озон. столько стаффа теперь предлагают, мамадорогая.

@темы: Лытдыбр

---

УПД. Ссылка disk.yandex.ru/i/-B8gk_VFSbCYWA

Я упоролась (как обычно)... правда, давненько это было, когда я прям настолько...
В-общем, я сделала мини-клип по Бличу.
Айзенгины Кха-кха, нарезка битвы Айзена с Ичиго (не которая ужоснах). Хотя и ее тоже хочу сделать.
Так вот, упоролась, а как поделиться - не знаю. Дайри не дает вставлять видео сюда(((

Идея родилась после очередного марафона по просмотру Блича с племяшкой. Всего-то 10 часов просмотра, и 6 часов работы... Короче, я пошла уже спать     С утра посмотрю на плоды своих трудов свежим взглядом.   

Но взвизгнуть пару раз все равно надо. Какая же классная битва Ульки с Ичиго!!!     Я аж всплакнула. И с Гримом тоже. Обе две! Эстетический, этот самый... Да.

Это все снова ретроградный Меркурий, это все он вместе с ретроградной Венерой тянут меня обратно в Блич     Не успел, что называется, закончится ретроМарс. Шучу. Это мой Нептун шалит. Встал в оппозицию номер раз... и то ли еще будет. Остальные просто добавляют.  

запись создана: 17.03.2025 в 01:16

@темы: Bleach

---

японщина всевозможная

нуштож... грамматика Н2 вся повторена, принимаюсь за грамматику Н1! (засучая рукава)       
еще одна причина пересмотреть Блич. когда Айзен глаголет, там столько всего интересного с точки зрения грамматики. какой же он зануда до чего правильные у него конструкции)))

Также пересматриваю Бличемюзиклы. Их там даже больше, чем я ожидала! Некоторые я и не видела. Пока просмотрены Saien, The Dark of the Bleeding Moon, No Clouds in the Blue Heavens, The All, Shinsen 2011, The Live Bankai Show Code 001 и 002, Another Above Ground... Остались The Live Bankai Show Code 003 и собственно самый первый Rock Musical Bleach c Орихиме, Чадом и Урахарой... И, если найду, Shinsen 2012 с оригинальным кастом.     А еще! А еще! В прошлом году, как утверждает Википедия, запустили новый мюзикл с блекджеком и шлюхами арранкарами!!! Вот бы его найти      Актеры там очень даже кавайные!

Но, главное, там должен быть Айзен в секси-белом плаще! И Гин с вооооот таким вырезом. Хотя не факт, конечно.

сейчас все мюзиклы с сабами, и так блин удивительно, что некоторые шутки я когда-то на начальном уровне изучения языка даже понимала. но перевод с японского как было так и осталось боль! это прям совсем-совсем выворот мозга. проще объяснить, что он сказал, чем переводить. ладно, у меня куча практики (смотрит на полочку с Сорюденом). а кстати! а чо бы мне не выкладывать перевод книжжки сюда? это дело совсем не быстрое, но, может, хоть мотивация появится.  

@темы: live action 'n' dorama, йапонский - умничаю, Bleach

---

фик-пьеса

название: Хризантема для короля
авторы: orocchan & Sinitari
пейринг: Айзенгин
рейтинг: НЦ-21
предупреждение: кроссгендер! гет!!! ООС, АУ, гон, стеб, драма, романтика, левый чувак. !!только для тру-фанатов айзенгинов, которых не убьет даже светлый образ Гина в коротком платье!!

предыдущие главы можно найти по тегу Хризантема
Главы 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07

Глава 8

В гостиной стоял розовый дым и странный запах. Что-то сладкое, мягкое и одновременно шершавое, будто щекотка по горлу. Огику резко вдохнула и закашлялась. Коямия подхватил ее под локоть, и тогда только она поняла, что ее качает.

- Что здесь происходит? – спросила она.

Из кухни появился новый клуб дыма, и среди него возник улыбающийся во все тридцать три зуба розоволосый ассистент. Он открыл рот:

- Ай...

- Заэль! – оборвал его Коямия, чуть повысив голос. В ушах Огику начался звон, и на миг зрение поплыло. Следующую фразу она не услышала.

- Что ты делаешь?

- Обед готовлю, - послушно отозвался Заэль и облизнулся, как кот, глядя на доктора. Он подошел с кружкой и протянул ее Огику. – Я подумал, вы проголодаетесь. Чаю?

Огику заглянула в кружку и обнаружила там неизвестную науке жидкость розового цвета с радужной пленкой на поверхности.

- Видимо, это вам, - она с сомнением передала чай Коямии. – Я такое не пью.

Айзен нехорошо сощурился. Оглянувшись, он убедился, что Майкл так и лежит на диване – нетронутый сумасшедшим экспериментатором и с виду даже живой. Спит. И плотоядно улыбается во сне. Сколько он уже вдохнул этой отравы?

Неизвестно, что за зелье сотворил Заэль, но то, что оно кружило голову, у него не было никаких сомнений. Вот только откуда эта самодеятельность? Он не говорил арранкарам о своем интересе к этой женщине. Он взял кружку и повернулся к помощнику.

- Немедленно приведи кухню в порядок, ты не у себя дома. И проветри тут все. Вызови человеку скорую – в больнице ему будет безопаснее.

- Слушаюсь, - последняя фраза, кажется, опечалила Заэля.

Огику прижала ладонь ко рту и пыталась дышать сквозь пальцы. Зрачки ее глаз стали огромными, и она часто облизывала высыхающие губы. Так, разбираться с лисой, которую опоили любовным зельем, лучше не при свидетелях…

- Предлагаю спрятаться наверху, - Коямия увлек девушку вверх по лестнице, зашел в первую попавшуюся комнату и закрыл дверь, отрезая их от розоватого дыма, окутавшего дом. У самого руки слегка дрожали, чай из кружки плеснул на пол, и он поставил ее на комод.

- Какой странный вкус у вашего коллеги.

Огику постепенно приходила в себя. Во всяком случае она заметила, что лямка бюстгальтера выпросталась из-под платья и упала с плеча и сейчас вернула ее на место, предварительно бросив взгляд на доктора – заметил или нет?

– Чай и правда розовый – или мне это привиделось?

– Хотите глоточек? – он, улыбаясь, указал на кружку.

- Нет-нет, оставьте себе. В конце концов, это ваш друг.

- Это его любимый цвет, - усмехнулся он. – Хобби такое – перекрашивать весь остальной мир в розовое. Нам повезло, что мы рано пришли, иначе вы бы не узнали свой дом.

Огику аж передернулась, представив свою гостиную цвета заэлевских волос.

- Я ему, конечно, благодарна за заботу о моем… вроде как друге, но не настолько, - она глубоко вдохнула, чуть прижмурившись. – Этот запах… Ваниль… корица... Нет, не могу разобрать. Кстати, знаете, говорят, корица усиливает влечение. И откуда я это знаю… - Огику покосилась на сбитую и так и не заправленную постель в центре комнаты. – А мы правильно зашли. Это моя спальня.

Везде валялась одежда – видимо, хозяйка долго выбирала наряд. Или рылась в шкафу. Или кто-то рылся в шкафу в поисках чего-то. Айзен обвел комнату задумчивым взглядом, а Огику, отпустив его руку, подошла к постели. Она приподняла одну из подушек, потом вторую.

Айзен задумчиво рассматривал ее, отмечая про себя, насколько она соответствует его визуальным предпочтениям. Короткое черное платье с низким вырезом, из-под которого то и дело показывается край чулок. А теперь еще и дурманящий аромат, маняще расправленная кровать, они наедине – все так просто. Так просто, словно кто-то нарочно это придумал. Арранкары на такое были не способны. Шинигами – тоже не знали о его вкусах. Она придумала? Даже если она сама этого не помнит, она - кицуне, и будет использовать лисьи хитрости бессознательно.

Следующий шаг напрашивался сам собой, и именно поэтому он не торопился его делать. Лучше поискать меч. Где она обычно хранит его?

- В постели, - ответила она на вопрос.

- В постели? – удивился он. – Зачем?

Кто вообще, кроме шинигами, держит меч в спальне?

- Я положила его с собой. Мне было так спокойнее. Знаете – мужчина, которого я совсем не помню, ночует в моем доме… и все такое, - она усмехнулась. – Да еще и дверь открыта – заходи, кто хочет, - Огику, вздохнув, опустилась на одеяло и снова обеспокоенно прикусила нижнюю губу. - Нету... По крайней мере, на месте его нету...

- Хм. А вы уверены, что вам не приснилось? – доктор выдвинул верхний ящик комода.

Огику язвительно хмыкнула:

- Там, куда вы смотрите, лежит белье. И это не ножны, а чулки.

Доктор закрыл ящик и выдохнул:

- Извините. Может, мне лучше не смотреть? А то я нечаянно все ваши… тайны раскрою, - он открыл дверь в коридор, будто собираясь уходить, и запустил новую волну дурманящего запаха.

- Не бойтесь, Коямия-сенсей. Если вы раскроете хоть какую-то мою тайну, я буду вам только благодарна.

- Что-то в женщине должно остаться загадкой?

- Ну, не все же, и не для нее же самой, - тихонько рассмеялась.

Айзен захлопнул дверь. Нет, лучше пока не выходить. И не дышать. Возможно, даже поставить кеккай. И не забыть наказать Заэля – после.

 - Кажется, нас осадили.

- Химическая атака? Это чтобы мы не сбежали проведать Майкла? Или просто неудачная попытка приготовить обед?

- Неудачная попытка приготовить чай, - почти весело добавил он. - Давайте размышлять логически. Вот вы спите здесь - да? – он быстро подошел к ней. - Меч должен лежать здесь, - показал. – Либо вы его переложили в другое место, либо его кто-то взял. Могли ли его украсть?

- Если бы это был вор, он, скорее, искал бы украшения. Перевернул бы все вверх дном. Но я не вижу, чтобы что-то сдвигали… Будто знали, что искать или… Будто меч сам ушел куда-то.

Огику замолчала. Зачем она сказала последнюю фразу? Как если бы он был живой. Ну-ну. Теперь ее в сумасшедшие запишут.

- Ходячие мечи – это что-то новенькое. Окно было открыто?

- Кажется, да. Думаете, он мог забраться с крыши? Как кот? А может, Гриммджо и был вором? Решил поиграть с мечом и уволок куда-то. Придется допросить кота.

- Давайте рассмотрим более реалистичный вариант. Даже если кот утащил меч, то как так получилось, что на улице оказались пустые ножны? Не мог же он вытащить клинок. Скорее всего, это сделал человек. Кстати, зачем вору понадобился меч?

-  Может, это был какой-то ценный меч?.. Я не помню. Это была почти единственная вещь в доме, о которой я с уверенностью могла сказать, что она – моя… Даже не помня, откуда она взялась, и вообще…

Чем больше он слушал, тем больше убеждался. Кицуне… с зампакуто?.. Почему это так знакомо? И почему так незнакомо в то же время?

Она остановила взгляд на мужчине, тихонько вздохнув. Трудно было сосредоточиться. И он был так близко. И все еще без пиджака. А черный шелковый галстук на шее просто просился намотать себя на запястье и притянуть… Она облизнула губы.

Доктор смотрел на нее, не отрываясь.

- Не расстраивайтесь.

- Я не расстраиваюсь. Мне пусто. И будто силы утекают.

- Это поправимо, - он взял ее за руку и потянул за собой, к себе. – Вставайте.

Выдохнув тихонько, она шагнула ближе, так и не опустив глаз. Он окатил взглядом и губы, и шею, и глубокий вырез платья, напоминая себе, что все же Заэля следует наказать (и построже!). Обхватил за талию – нет, не обхватил, обнял – нежно и непреклонно, будто опасаясь, что она упадет, если отойдет подальше. Даст ли отойти сейчас?

Свободной рукой Коямия снял с себя очки и отбросил в сторону. Наклонился над девушкой.

- Голова кружится, да? – тихо спросил он, словно сам себя. – Сейчас будет легче, - он провел пальцами по ее виску.

Она кивнула завороженно. Он будто гипнотизировал взглядом и голосом. Так отчего-то и тянуло подчиниться. Подняться на цыпочках ближе. Прикоснуться к теплу. Силе. Крепче сжать пальцы у него на плечах. Сердце билось так часто, мешая думать ясно. Спасибо проклятому розоволосому экспериментатору… Но в то же время так приятно. Никаких мыслей.

- Да…

Рейацу взвилась в воздух, и ему стоило неимоверных усилий скрыть ее снова… Если он совсем ослабит контроль, сюда не только Урахара, даже Куросаки прибежит, который духовную силу-то и чувствовать не умеет.

Рука скользнула выше, зарылась в ее волосы... Он прижался губами к ее губам, чуть приоткрывая их, словно пробуя на вкус дыхание – или отдавая свое? Шаг вперед. Там постель... Некстати... Но сопротивляться невозможно. Хочется еще. Отдавать ей свою рейацу.

Огику до этого еще сомневалась, но, когда он провел рукой по ее спине, жар от кончиков пальцев до кончиков волос, будто ветер пустыни, раскаленный под лучами солнца, обнял одним порывом, обжег, забрав воздух из легких, оставив право пить его из дыхания того, кто так властно обнял.

Просто поцеловать глубоко, думал он, и отпустить через миг… Через два, три, четыре, пять... Или не отпускать?.. И пальцы, запутавшиеся в густых каштановых волосах, это единственно правильный ответ.

Отчего же это все знакомо... Айзен остановился на этой мысли. Словно всегда так обнимал, но под рукой мягкое женское… Не то. Он отпустил, отступил, стряхивая наваждение. Мужчина… Вспомнил. Тогда это был мужчина. Тот кицуне. Но имя - нет… При каких обстоятельствах..?

- Ичимару... сан? – голос отдавал несвойственной ему хрипотцой. - Что... Что мы делаем? То есть, это понятно, но сейчас… Да и вообще... Неподходящий момент, не так ли?

Другой кицуне. Одинаковое колдовство, в которое был погружен когда-то – в этом ли заключается причина того, что ему понравилась эта лиса?

Огику шагнула вперед, не отводя взгляда. Серебро тумана и отблески блуждающих огней во взгляде. Не отпускает. Держит. Манит.

- Тш-ш… Неважно, - она прижала палец к его губам. Чуть затуманенный взгляд и тугой комок в груди – будто забрали то, что правильно. То, что по праву принадлежит ей и только ей. И пусть по чьей-то морали это не правильно – не имеет значения!

Она привстала на цыпочки, коснулась губами губ. Сладко – как запах, витающий в воздухе. Терпко, как лесная рябина. Не забыть вкус поцелуя, ставшего не по-девичьи жадным, жестким.

Сомнениям был дан только миг, и он улетучился со следующим ударом сердца.

- Ты права, - Коямия подхватил ее, почти оторвав от пола. – Неважно…

«Свое» - отчего-то только это приходит в голову, когда губы снова касаются губ. Слишком жестко, слишком мягкие губы. Но поцеловать так, чтобы вырвать вздох - или стон - это почему-то необходимо прямо сейчас. А еще необходимо куда-то сесть - лечь - потому что ноги не держат. Рядом кровать... И почти уронить ее на подушки, рассыпав серебристые волосы под руками. Наклониться над ней, не позволяя телам соприкоснуться. Пока не позволяя…

- Вы, и правда, очень красивы, особенно вблизи… - янтарные глаза опасно сверкнули, привлеченные почти алым цветом блестящих губ. Он наклонился и поцеловал в уголок рта осторожно, без обещаний. Скользнул губами вниз по скуле до мочки уха, ярко чувствуя ее горячее дыхание.

- Говорите так, будто только сейчас заметили, - отозвалась она шепотом. Выдохнула еле слышно, когда губы коснулись шеи. Чуть приподнялась на локтях, игнорируя ту толику расстояния, что он оставил между ними. Прижалась к груди, откинув голову назад. Подставляя шею... Тонкая белая кожа, синеватый живой узор бьется, беззащитный. Как хищник, проигравший в драке, подставляет победителю шею, вверяя свою жизнь его клыкам. Вот только поверженный враг не будет, забравшись рукой под рубашку победителя, вести узор коготками. Гладить сверху вниз и снова вверх…

- Заметил давно... Оценил только сейчас, - глухо сказал Коямия, касаясь губами волос у виска.

Огику выдохнула-всхлипнула, потянувшись за поцелуем… Не тем нежным прикосновением, которое дразнит незавершенностью так же, как и прикосновения рук все выше по бедру… Отчего-то безумно хотелось довести эту ласку до почти грубости – раздразнить язычком, отстраняясь в тот момент, когда он хочет прижаться. Поймать губами его палец, чуть укусив. Лизнуть, выразительно обхватив губами. Проверить – полностью ли оценил.

Игра с огнем.

В ответ на жадные прикосновения Айзен провел рукой по бедру, забираясь пальцами под кромку платья, подхватил под коленку, прижимаясь ближе, чувствуя, как мгновенно окатило желанием. Еще можно остановиться, еще есть возможность контролировать себя, хотя с каждой минутой контроль ускользал. Словно лисица вытягивала не только силу, но даже мысли. Тело такое мягкое, что хочется там раствориться... Мягкие губы и острые зубы. Опасно, если по ним провести языком, укусит лиса... Нет, откуда-то знал, что не укусит. Почти дежавю. Обнять, гладить по мягкому, податливому, путаться пальцами в подоле платья и прядях длинных белых волос.

«Гин». Откуда-то всплыло имя. Ощущение шагов позади себя. И вслед тому, кого назвали Гином, брошенное кем-то на улице, презрительно-испуганное: «лисья морда». Как он мог забыть?! 

Внизу раздался бойцовский мяв и тут же глухой удар и вопль Заэля: «Тихо! Испортишь – напою ядом!»

Воспоминание отпустило. Ее шепот раздался над самым его ухом, обжигая дыханием:

- Не сейчас… Коямия…

- Совершенно согласен, - он кивнул и снова завороженно поцеловал ее шею. – Не сейчас… Не самое удачное время… - и прижал ближе, сильнее. – Для чего бы там ни было…

Где Гин и откуда взялась эта лисица? Связаны ли они каким-то образом?..

Он подхватил ее, перекатился на спину, позволяя ей оказаться сверху, и взял крепко за локти, лишая возможности сбежать. Провоцировать его ой как не стоило, и он даст ей это понять. Полные губы чуть изогнулись в легкой усмешке.

Огику наклонилась вперед, по-кошачьи потерлась щекой о его плечо… Шею... Коснулась губами его губ, стирая улыбку, и почти сразу же отстранилась, упираясь рукой в плечо.

- Ичимару-сан, вы против?

- Против чего? – она прижмурилась и, не удержавшись, вновь наклонилась поцеловать.

Коямия провел ладонью по волосам и ниже. Платье сползло, обнажив плечо.

- Ответ должен быть «да» или «нет», - он коснулся пальцами ее губ, предупреждая очередной поцелуй. Сощурился, когда она попыталась возмутиться. - Впрочем, ответ на главный вопрос я уже получил. «Не сейчас», не так ли? Я запомню.

Он взял ее за руку, сел, не давая ей уйти с колен, расстегнул верхние пуговицы рубашки – жарко. Поймал ее взгляд, прикованный к распахнутому вороту.

- Итак, на чем мы остановились?

Не зря ли она расслабилась? Что именно он запомнит? Прозвучала как угроза, и по спине пробежала дрожь. Или поздно бояться – они оба включились в эту игру, и голову теперь сносит у обоих.

- Запомните… - она чуть повела плечом, позволяя соскользнуть и второй бретельке. С трудом отвела взгляд от его ключиц и хмыкнула тихо, улыбнувшись самыми краешками губ. – Это «да». И на чем же мы…

С кухни снова донесся подозрительный грохот. Кажется, кастрюли. И пронзительный вопль:

- Мне стыдно за Эспаду – так долго тянуть! Надо было сразу, как я. Идиоты, недоумки, не кусаться, фу!

Послышалось уже не мявканье, а визг и явное рычание.

Айзен поднялся, заставляя и ее встать.

- Пойду разберусь, - он распахнул дверь, но задержался на пороге, бросив на нее оценивающий взгляд. – Ичимару-сан, надеюсь, наши планы на день не изменились?

- Не поменялись и не надейтесь. Майкла только нужно навестить в больнице, вещи ему отвезти. А потом поищем меч и полезем на чердак, искать мою память.

Коямия спустился, и внизу сразу как-то виновато затихло.

Огику хмыкнула, поправила платье и направилась к двери. Облизнула губы. Отчего целовать этого почти незнакомого человека было так сладко и правильно?.. Нет, она не доверяла ему. Но… Он интересен. И чем дольше она рядом с ним, тем больше он кажется знакомым. И с каждым разом все более таинственным. Она провела рукой по лицу, пытаясь разобраться с ощущениями и желаниями. Быстро глянула в зеркало. Вырез глубокий, а кожа нежная, но следов Коямия предусмотрительно не оставил. Интересно, что Майкл сказал бы в таком случае? Она погладила кожу подушечками пальцев.

Заэль хмуро взглянул на спускающуюся Огику, отметил про себя ее слегка встрепанный вид и продолжил подбирать осколки чашки. Коямия хозяйничал у мойки, выливая из кастрюль что-то странное. Улькиорра и Гриммжо сидели в разных углах и сверкали злобно глазами друг на друга.

- Суп обзавелся собственным интеллектом? – спросила она у Заэля. - И решил напасть на вас? Веник в углу – не берите осколки руками.

- Что-то вроде этого, - ассистент тяжко и драматично вздохнул, но уже в следующий миг натянул на лицо очаровательную улыбку.

Огику хмыкнула, подойдя к доктору со спины, и заглянула через плечо, шепотом спросив:

- А почему суп розовый?

- Сам боюсь спрашивать, - Коямия обернулся к ней и вернул снова съехавшую бретельку ей на плечо.

– Ай… Коямия-сенсей, я вам больше не нужен? Мне можно ехать домой? Могу забросить Ульку к вам, если хотите… - Заэль выразительно посмотрел на расстегнутый ворот рубашки доктора.

- Нет, Заэль. Я попрошу тебя довезти нас до больницы. Потом можешь быть свободен.

Огику на миг прижалась к спине Коямии, и Заэлю это явно не понравилось. Он отвернулся, а потом пошел за веником.

- Кажется, я не по душе вашему… м-м-м… другу, - фыркнула она. – Значит, сейчас в больницу, а потом…

- Пообедаем… Или уже поужинаем.

- Хай, хай.

Правда, кушать совсем не хотелось. Будто поцелуи дали гораздо больше силы.

Огику поднялась к себе и переоделась быстро в белое узкое платье с черной окантовкой – более подходящее для ужина. Все-таки интересно, отчего металл проскальзывает иногда в речи доктора – привычкой приказывать. Привычкой получать желаемое.

Она спустилась по лестнице.

- Я готова, Коямия-сенсей.

Он с улыбкой пригласил ее в машину.

- Майкла забрала скорая, коты накормлены, ресторан забронирован. Улькиорру мне завезут позже. Я не слишком спешу?

- Как у вас все распланировано, - она села на заднее сидение и улыбнулась. – Даже не знаю, что вам на это ответить. Спешите, но ровно настолько, чтобы я не опомнилась.

- Вы в любой момент можете меня остановить. Вы даже знаете, как, - усмехнулся он.

- Знаю, - тихо ответила. – Теперь интересно узнать, что мне надо сделать, чтобы не остановить.

Коямия промолчал, продолжая улыбаться. Заэль на водительском сидении внимательно смотрел на них в зеркало заднего вида, ожидая команды.

- Думаю, мне не стоит ходить к Майклу. Я подожду вас в машине? – предложил доктор.

- Хорошо, я тогда постараюсь не заставлять вас ждать.

Значит, будет время расспросить Заэля, что все это значит, и что он скажет про кицуне, которого Айзен когда-то знал.

- Едем.

@темы: Хризантема

---

фик-пьеса

название: Хризантема для короля
авторы: orocchan & Sinitari
пейринг: Айзенгин
рейтинг: НЦ-21
предупреждение: кроссгендер! гет!!! ООС, АУ, гон, стеб, драма, романтика, левый чувак. !!только для тру-фанатов айзенгинов, которых не убьет даже светлый образ Гина в коротком платье!!

22 апреля 2010 - была выложена 6ая глава. спустя 15 лет... *нервно сглотнув ...разворошив старый винт, я нашла наши с Сини логи. и снова села редактировать. было бы честно выложить эту историю до конца. потому что неважно сколько прошло лет. важно, что история - живая.

предыдущие главы можно найти по тегу Хризантема
Главы 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06

Глава 7

…Пустыня. Сражения... Город с желтыми крышами и лунной дорожкой, уходящей все выше и выше, куда-то в небо, с которого сыпется песок...

Очередной сон.

Когда Огику проснулась, было уже светло. Не открывая глаз, почти наощупь, она в тонкой рубашке сползла на кухню. Майкл сладко дрых на диване. Она зевнула, идя на запах кофе, и уже на кухне раскрыла глаза и увидела доктора.

- Если у меня в руках сейчас окажется чашка с кофе, то я даже пожелаю, чтобы это не оказалось сном, Коямия-сенсей, - поприветствовала она. - Вы сегодня рано. Не спится?

- Рано? Десятый час, - он вложил ей в руки чашку и чокнулся с ней своей. - Осторожно, горячая. С добрым утром.

«Не спится?» Хороший вопрос. Можно и так сказать. Что-то творилось с его памятью. Будто забыл… то, что нельзя забывать. Айзен заснул только под утро и проснулся, как от толчка. Кицуне! Он знал одного кицуне. Как же его звали? Где он сейчас? Айзен позвал Улькиорру. Но тот исчез. Еще одно интересное обстоятельство. Что бы все это могло значить…

Он взглянул на ее сонное лицо.  Ей хотелось узнать, как он сюда попал, но она промолчала.

- Вы, наверное, думаете, как я здесь появился? Дверь была открыта. Видимо, Майкл выпускал утром кота.

Огику еще раз зевнула:

- Возможно. По крайней мере, один плюс есть, иначе он поднял бы меня, - она забралась с ногами на табуретку. - Ранняя вы пташка, Коямия-сенсей. Спите ли вообще?

- Мало сплю в силу профессии, - Коямия сел напротив. Быть владыкой Лас Ночес – тут уж не до сна.

- Да, всегда быть готовым по первому зову примчаться... Нет, знаете, Коямия-сенсей, теперь лучше понимая, я тем более не хочу дергать вас по телефону. А то мало ли от каких дел вас может отвлечь моя скука.

Доктор усмехнулся.

- Ладно, вы меня раскусили, мне просто не хотелось сидеть дома одному.

- Хм. Как честно. И поэтому вы решили прийти пораньше, покормить завтраком питомцев. Знаете, вашему коту, кажется, очень повезло с хозяином. Я ему даже немного завидую.

- Да, Улькиорра тоже рад. Только он загулял, так и не выразив мне благодарности за ранний завтрак, - усмехнулся он. – Если бы полностью честным, я немного волновался за вас.

- Волновались за меня? Ведь, и правда, не стоило, - она рассмеялась тихо, отпив ароматного кофе. - Ммм... Сенсей, вы только что совершили преступление, вы знаете? Распространение наркотиков незаконно, а то, что вы приготовили, иначе, как наркотиком, я бы не назвала. После него же не захочется пить что-то еще.

Коямия откинулся на спинку стула, не отрывая взгляда от девушки.

- Вам так понравился мой кофе?

Его взгляд обжигал – еще неизвестно что горячее – это взгляд или напиток перед ней.

Она вдруг нахмурилась, вспомнив что-то:

- Погодите, у вас кот утром не вернулся, что ли?

- Он и выгнал меня на улицу в такую рань. Я искал его, не безрезультатно. Ладно, сам придет.

- Ну, вы правы. Может, и сам вернется. Но вообще - город же, страшно. Вдруг попадет под машину... А где Гриммджо? Он же всегда ошивался около вас. Вы не видели его, когда входили? - забеспокоилась она. - Погодите. Дверь же была открыта. Надо будет после завтрака поискать в саду. Наверное, сидит где-то на дереве. Надеюсь, с ним ничего не случилось.

- Я сомневаюсь, что с ним что-то случится. Я за прохожих боюсь.

Она встала и поставила чашку в мойку. Действительно, странно, почему Гриммджо не путается под ногами.

- Коямия-сенсей, видимо, нашу вылазку на чердак придется чуть перенести. Надеюсь, это не сильно вас расстроит, - она подошла к нему так близко, насколько это было прилично. - Обещаю компенсировать смену договоренности...

- Чем же? – Коямия улыбнулся вежливо, но в глазах проскользнул холод. - Побыстрее выздоровеете? Или научитесь готовить?

Огику тихонько, чуть удивленно хмыкнула. Может, ему не понравилось сокращение дистанции? Пожала плечами, отступив:

- Выбор за вами. Я чем-то обидела вас?

- Боюсь, что не меня, - он кивнул Майклу, возникшему у двери в кухню. - Доброе утро.

- Ах... не беспокойтесь об этом, - она поправила бретельку. - Доброе, доброе. Хани, ты ночью кота выпускал?

- Не помню, - Майкл мрачно прошел к чайнику и плеснул себе чай, чуть не обжегшись кипятком. - Черт!

- А ты попробуй вспомнить, милый... - стараясь сохранить спокойный тон, протянула с опасной ленцой. - Мне очень интересно, знаешь ли, отчего утром была открыта дверь и где мой кот.

- Кот пропал? - в тоне явно читалось «туда ему и дорога». - Надо искать. Видимо, все же я. Не помню. Мне снилась какая-то гадость, утром я отрубился.

- Видимо, - она прошла мимо мужчин к лестнице на второй этаж. - Накроете на стол, пока я переоденусь?

Оба улыбнулись, но в улыбке читалось «если не убьем друг друга».

Удовлетворившись увиденным, Огику кивнула и поднялась к себе. Что ж, надо выбрать из имеющейся одежды наименее вызывающую и наиболее удобную. Дилемма. Но если этого не сделать, то, и правда, еще передерутся, как коты... Которых еще найти надо.

 

Когда Огику спустилась вниз, картинка, которую она застала была, можно сказать, идиллической. На кухне вкусно пахло блинчиками. Майкл в переднике хозяйничал у плиты, снимая очередную порцию, а сенсей в другом углу неспешно потягивал чай.  О таком утре можно было и помечтать.

Огику наклонилась подтянуть черный чулок. Вот так удобней. Теперь можно одернуть короткое платье и усесться за стол, вдыхая аромат еды.

- Не хватает только варенья. Как было бы хорошо, если бы оно оказалось вон в том шкафчике, - протянула она мечтательно. - Инжирное.

- Есть кленовое, - Майкл радостно поставил перед ней банку с сиропом. - Ты же любишь, - и продолжил порхать по кухне, упиваясь ролью героя дня.

- Хм, - она наклонилась, давая возможность убедиться, что вырез платья настолько же низкий, насколько юбка короткая. Оно хотя бы было непрозрачным и черным. -  Спасибо, хани. Ты его из Америки привез?

- Ага.

- Коямия-сенсей, а вы что в стороне сидите? Присоединяйтесь...

- Спасибо, я позавтракал, - он смотрел в окно, то ли не желая принимать участие в семейном завтраке, то ли размышляя о чем-то своем.

Майкл сел напротив Огику, нахально пялясь в вырез, и подлил сироп:

- Какие планы на сегодня, хани?

Огику отрезала кусочек блинчика и вымазала его в сиропе.

- Мм, - облизнула губы. - Вку-у-усно-о... Вот сейчас закончим с завтраком, пойдем с сенсеем искать кота. Ведь кто-то сегодня не закрыл двери, нэ? - она снова обеспокоенно покосилась на врача. Как-то он совсем не так, как вчера, себя ведет, и ощущение другое.

Майкл вытянулся в лице.

- Я бы тоже хотел помочь, раз это моя вина. Но доктора тревожить такой мелочью незачем. Я уверен, у него есть другие дела, кроме как бегать за котами. Такой уважаемый человек, - и он покосился в его сторону.

- Да, у него были другие дела, - напомнила она. - Мы собирались разобрать чердак. Вот этим как раз можешь и заняться, если хочешь помочь, хани.

- Ты хочешь пойти с ним, а меня оставить дома? - в лоб спросил Майкл.

- Может, и правда, не стоит? - задумчиво произнес сенсей, не оборачиваясь.

Огику резко отодвинула тарелку.

- Может, и не стоит, - развернувшись, прошла к двери и обулась. - Я иду искать, а будет мне в этом кто-то помогать, и кто это будет, мне безразлично.

Что случилось на кухне, пока она отсутствовала? Вернее, не так: что случилось с Коямией, пока она отсутствовала? Или он нарочно дистанцируется? И почему ей это настолько неприятно, что руки тянутс… Не за сковородкой, нет. К бедру. И сжимаются вокруг пустоты, но так крепко, что аж пальцы сводит.

Да что же это такое?!

Она потянулась за пальто и обнаружила перед собой сидящего на пороге белого кота с зелеными глазами, который громко и выразительно сказал «мяу».

Коямия вмиг оказался рядом:

- Улькиорра.

Огику ойкнула, отступив назад. Злость куда-то испарилась.

- Улькиорра? Это ваш кот? - присела перед ним. Кот был гладкий, совершенно белый, только возле глаз была черная подводка из шерсти, отчего зеленый цвет радужки завораживал глубиной, в которой читался недюжий интеллект. - Красивый какой. Вот только, что он делает в моем доме?.. – и добавила про себя с выдохом облегчения: «Ну хоть одного искать не надо».

- Хороший вопрос, - Коямия сгреб кота на руки. - Интересно, как он сюда попал...

Майкл вышел из кухни.

- Так он еще и кота сюда своего принес. Интересно, когда с вещами переберется? - процедил возмущенно.

- С чемоданчиком он уже ко мне приходил, - вспомнила она, хмыкнув. - И порывался его забыть.

- Ну, так, не дали, - улыбнулся в ответ сенсей.

Огику подняла выразительный взгляд, в котором читалось: ну так, еще шансов много. Она проигнорировала слова Майкла; в любом случае, они относились не к ней, и отвечать на них должна тоже не она. Вместо этого она потянула руку погладить кота.

- Белоснежный какой... Может, по запаху вас нашел? Как псы?

Кот недоверчиво посмотрел, но возмущаться не стал, хотя и удовольствие от поглаживаний не получил. Под таким взглядом и гладить не захочется. Она убрала руку.

- Кажется, ему тоже стоит повязать бантик. Зелененький. Ну что ж, Коямия-сенсей, ваша проблема решилась. А сейчас извините, но я все же пойду искать своего.

- Майкл, - не оборачиваясь, сказал доктор. - Доедайте завтрак и присоединяйтесь, не заставляйте даму ждать.

Майкл хотел было возмутиться, но, посмотрев на Огику, молча снял передник, скомкал, бросил на стул и пошел одеваться, так и не закончив завтрак.

Огику наблюдала за доктором, а тот разглядывал Улькиорру. Кот, и бровью не ведя, терся о ноги сенсея.

- Какая преданность, - прокомментировала Огику.

- Сам поражаюсь. Ему надо было родиться собакой.

- Да, тогда бы он еще мог бы вилять хвостом у ваших ног, - фыркнула она. - Может, поводок ему сделаем, чтобы снова не сбежал?

- Не убежит. А вот пакетик кошачьей еды надо взять, чтобы приманивать блудных котов.

Она снова фыркнула.

- Знаете, я на одно надеюсь, что хозяйки тех кошек, с которыми он ммм... ну, провел ночь, и хозяева тех собак, которых он изгрыз, не запомнили его синий бантик.

Доктор не сдержал улыбки.

- О, Майкл, ты уже оделся. Быстро, - Огику процокала каблучками на кухню, достала кошачью еду и быстро вернулась. Майкл, все еще хмурый, взял ее под руку, с победным видом покосившись на сенсея.

Доктор направился к калитке. И все бы хорошо, если бы на ступеньках под ногами у Майкла не запутался Улькиорра. Коту наступили на хвост, Улькиорра в отместку вцепился когтями в ногу своего обидчика, раздирая джинсы и истошно вопя. Он неожиданности Майкл потерял равновесие и пошатнулся, потянув за собой Огику. Девушку успел перехватить доктор, а бойфренд свалился со ступенек и крепко приложился затылком о бордюр. Кот взлетел на дерево, победно посмотрел сверху и начал вылизывать пострадавший хвост.

Огику крепко вцепилась в доктора.

- Да что же это... Майкл? Коямия-сенсей, что с ним? - освободилась из рук, чтобы посмотреть, все ли в порядке с американцем.

Коямия наклонился над недвижимым соперником. Тот был без сознания. Доктор попробовал приподнять его голову, и на пальцах осталась кровь. Огику отреагировала на кровь на удивление спокойно, что было совсем не свойственное девушкам в критической ситуации. Словно она прежде имела дело с ранеными. Она присела рядом, прощупывая пульс на руке. Спокойные, собранные движения.

- Нужно занести его в дом. Хорошо, что врача не придется долго ждать...

- А вы молодец, не испугались.

- Чего тут пугаться? Боятся надо было до тех пор, пока вы меня не подхватили, а дальше надо действовать, - и она тихонько добавила: - Не вовремя… или наоборот, - она задумчиво подняла взгляд на Улькиорру, сидящего на дереве.

Коямия также взглянул на кота:

- Не знал о таких талантах.

- Случайность? Надо внимательнее смотреть под ноги? А вы говорили, что ластится он только к вам...

- Согласен. Странный способ понравиться человеку... или выразить ему свои чувства?

- Не буду спорить.

Доктор поднял Майкла на руки и поднялся по ступенькам.

- Я надеюсь, у вас есть аптечка, бинты и лед.

Огику фыркнула:

- Лед точно есть, а насчет всего остального... Я ведь так и не успела до конца изучить дом. Придется вместе искать.

- Если нет бинта, давайте тряпку, мокрую. Я вытру кровь. Ничего там страшного нет, просто царапина и небольшое сотрясение.

- Если вы так уверены, то я могу быть спокойна... Если удар очень сильный, то он может долго пробыть без сознания. Кто-то должен за ним присмотреть. Коямия-сенсей, вы ведь можете позвонить своим знакомым?

- Достаньте мобильник из кармана и наберите Заэля. Сегодня он не занят.

- В контактах так и записан? - она прижалась, доставая мобильник. Отступила и пошла на кухню, быстро листая список контактов.

Доктор сгрузил парня на диван. Огику принесла смоченный водой фартук.

- Если надо, Заэль отвезет его в травмпункт... - он посмотрел внимательно. - Ичимару-сан, или вы хотите поехать вместе с ним?

Огику отрицательно покачала головой, не глядя на доктора.

- Я доверяю вашему другу и уверена, что он справится намного лучше меня. К тому же, Гриммджо мы так и не нашли. Предлагаю дождаться вашего Заэля – если он, конечно, все-таки возьмет трубку – и продолжить наши поиски, - она подняла взгляд, улыбнувшись краешком губ. - Я бессердечна?

- Немного есть, - сознался он и тише добавил: - Но это-то и привлекает. Люблю искренних людей, Ичимару-сан, - он продолжил обрабатывать царапину, потом поднялся и перехватил телефон. - Заэль, не испытывай моего терпения. Возьми трубку... Вот так-то лучше, - в трубке послышался возбужденный голос. - Приезжай, желательно в приличном виде... - он отошел поговорить на кухню. - Здесь пациент. Адрес...

Огику хмыкнула, представив, какой же вид доктор мог назвать неприличным. Присела рядом с Майклом, вытирая его лоб, рассматривая внимательнее. Красивое лицо. Сильные руки. Такое нелепое падение... А у доктора на удивление уверенный голос. Будто созданный отдавать приказания. Не громко, но ослушаться нельзя. Отчего-то это будоражило воображение.

Айзен остановился в дверях, наблюдая за ней и не понимая, почему его коробит смотреть, как она ухаживает за парнем.

- Заэль будет через десять минут, он на машине. Попробуем привести его в чувство?

Огику кивнула, чуть приподняв голову Майкла и подкладывая под нее подушку.

- Давайте попробуем. Это точно ему не повредит? - тень беспокойства проскользнула в тоне.

Он подошел:

- Когда он проснется, у него будет жуткая головная боль.

Она хмыкнула:

- Кажется, основная его головная боль сейчас стоит рядом со мной и заботится о его жизни.

Доктор не выдержал и усмехнулся:

- И это в том числе, - он неожиданно потянул ее за руку и заставил посмотреть на себя. - Ичимару-сан, может, я слишком прямолинеен и это не самое лучшее время для таких вопросов, но я не могу не спросить вас: о чем вы думаете? Иногда мне кажется, что вы пытаетесь использовать нас обоих. Хотите, чтобы мы подрались? Чего вы вообще хотите? Или же это просто игра? Или я неадекватно оцениваю ситуацию...?

Огику прикрыла глаза, не забирая свою руку

- Вы правы, Коямия-сенсей. Не самое лучшее время, - чуть наклонила голову. - Видимо, поступать так, как хочется в тот или иной момент, было не слишком правильным решением? Если бы вы подрались, это было бы забавно. Но сейчас... сейчас мне, не смотря ни на что, все равно это кажется забавным. И да... игра, - наклонила голову. - Вы не сердитесь?

Доктор чуть сжал ее ладонь, будто извиняясь.

- Дурацкая привычка говорить то, что думаю. Забудем об этом.

- Я могу играть дальше?

- Продолжайте, Ичимару-сан, - Айзен улыбнулся. Разве можно запретить кицуне играть?

- Этот ваш Заэль – кто он?

- Мой коллега, тоже врач. В данный момент он работает в… детской колонии. Общается с трудными подростками.

 

Долго им ждать не пришлось. На улице послышался шум мотора. Потом стук калитки. На пороге возник парень - на доктора совсем не похожий - с розовыми волосами и в темных очках. В облегающих джинсах и леопардовой майке. Не упоминая всякие висюльки на шее и на запястьях. Браслеты бодро звякнули, когда он карикатурно поднял руки, будто бы собираясь склониться в поклоне и что-то сказать... Доктор прервал его.

- А вот и он. Пойдемте? Он позаботится о вашем друге...

Он потянул ее ко входу. Прошел мимо своего знакомого, таща за собой Огику, и отрывисто бросил:

- И тебе доброе утро, Заэль. Я ненадолго выйду. На диване человек. Он упал, и ему плохо. Позаботься о том, что к вечеру он был жив, - ударение на этом слове, - и здоров. До свидания, Заэль.

Огику удивленно обернулась, рассматривая парня. Только отойдя на пару метров, смогла дать волю своему удивлению:

- Ого... Вот это да, Коямия-сенсей. Какие интересные у вас коллеги. И вы говорите, это нечто работает в детской колонии? Я заинтригована...

- На работе такое носить не позволяют, вот он и отрывается в свободное время...

- Вы так спешите, - ехидно прокомментировала она. - Беспокоитесь о Гриммджо, или о том, чтобы мне не захотелось поиграть и с ним?

- Даже не знаю, за что больше я беспокоюсь. Видимо, за вашу нервную систему - потому что не дай бог вам играть с Заэлем, - усмехнулся он. И тут же резко встал, чуть не наступив на кота: - Улькиорра!

Кот бросился из-под его ног, как ошпаренный, и потрусил вниз по улице, иногда останавливаясь и оборачиваясь, словно спрашивая: вы идете?

- Кажется, ваш кот - серийный убийца. То он покусился на Майкла, теперь вот на вас. Неудачно, - она рассмеялась. - Ваше беспокойство интригует меня еще сильнее. Коямия-сенсей, это сложно объяснить, но даже несмотря на то, что каждый день вокруг что-то новое, мне все равно чего-то не хватает. Может, поэтому мне так интересно общаться с вами. Ваши ответы сложно предугадать, и вы не устаете меня удивлять.

- Интересно - говорите? Странно, но я чувствую то же самое, - он на секунду замедлил шаг и обернулся. - Я не помню, когда я в последний раз себя так чувствовал...

Огику не успела затормозить и уткнулась ему в грудь. Подняла голову, заглядывая в глаза:

- Как, доктор? Опишите. Врачам же привычно детально описывать состояние, в отличие от пациентов. Может, и я тогда разберусь с собой.

Он придержал ее за талию, неотрывно глядя в глаза. Она тоже замерла, и тоже не могла отвести взгляда. От его ладони шел жар… нет, другое слово, но она не помнила, какое. В то же время ощущение… где-то в глубине… Как будто им не нужно было слов, чтобы обмениваться мыслями.

- Мы потеряем кота... – предупредил он, но с места не сдвинулся.

Она чуть улыбнулась:

- Тогда вам придется формулировать быстрее, чтобы он не успел уйти...

- Не уверен, что знаю, о чем надо говорить, - он отступил от нее. - Идемте же.

Огику подавила легкое разочарование - как будто от ускользнувшей из-под носа добычи. Но это только подстегнуло интерес.

- Хай-хай…

Она поспешила вперед, чуть покачивая бедрами. На высоких каблуках не так-то и легко ходить быстро, а другой обуви в доме нет. Она дернула доктора за рукав, указывая налево:

- Смотрите, Улькиорра куда-то бежит... Хм.

Из-за поворота, куда свернул кот, раздалось сначала злобное шипение, медленно переходящее в завывание, а потом звуки драки и дикий мяв, явно не принадлежащий белому аристократу.

- Надеюсь, мы не опоздаем, - усмехнулся доктор, хватая ее за руку и таща за собой.

 

За углом она увидела бело-серый клубок, распадающийся на две шипящие части, а потом опознала в одной из частей своего кота, пытающегося выкарабкаться из-под все еще белоснежного Улькиорры. Голубенький бантик и такая знакомая злобно оскаленная пасть. По которой методично бьет белая лапа, каждый раз ускользая от беспорядочно машущих когтей.

- Гриммджо! Фу! - Огику рванула вперед.

- С ума сошла, - Коямия – воплощенное спокойствие – удержал девушку за талию, не давая добраться до орущих котов. - Жить надоело, Ичимару-сан? - поинтересовался он хладнокровно. - Они же вас порвут. Дайте лучше я.

Она охнула тихонько - не от того, что крепко держит, а от того, что сердце почему-то замерло, сжавшись при звуке его голоса. Дыхание обожгло ухо.

- Пока не надоело. Но не вижу причины отказывать вам в праве быть разорванным первым.

- Благодарю.

Доктор отошел, снял пиджак, накинул на драчунов и замотал нервно огрызающегося Гриммджо. Пиджак на асфальте слегка подергался и помяукал, но потом затих. Улькиорра сел у ног, вылизывая встрепанный бок и лапу. Огику удивлено посмотрела на кота, потом на доктора в рубашке... представив себе, насколько бы ему больше шло без галстука и с расстегнутой верхней пуговицей, как тогда в кафе.

- А ваш кот моего вчистую сделал. Вы уверены, что в его роду не было тигров?

- А вы уверены, что в роду вашего не было львов? - в ответ спросил он.

- А я никогда этого не отрицала, - она тоже улыбнулась. - Как и наличия в его родословной ослов, упрямых и злобных.

- Тогда наши коты могут быть братьями, - хмыкнул он.

Она скептически посмотрела сначала на шипящий пиджак, а потом на отрешенного Улькиорру:

- Разве что троюродными. Кстати, а Улькиорра точно не кошка? А то как-то ваш пиджак к нему подозрительно резво ползет...

- Честно говоря, вам лучше знать наклонности своего кота, и… - доктор вдруг замолчал.

Огику проследила за его взглядом и заметила в конце улицы незнакомого рыжего парня в школьной форме. Тот молча брел по своим делам, уставившись себе под ноги. Драчливые коты его не интересовали, как и двое взрослых, на которых он не обратил никакого внимания.

Айзен быстро отвернулся, подхватил Гриммджо и пошел обратно к дому. Огику последовала за ним.

- У него самые что ни на есть мужские наклонности: поесть, поспать, подраться, потрахаться, - возразила Огику.

- Действительно, ничем другим мы, мужчины, не занимаемся, - согласился Коямия. - Одну из наклонностей я бы удовлетворил прямо сейчас, - он вдруг улыбнулся.

- Которую из? - заинтригованно поинтересовалась она.

- А вы как думаете?

- У меня слишком много вариантов для выбора.

- Думаю, вы не ошибетесь, если предположите, что я жду обеда.

Огику внезапно остановилась возле каких-то кустов и наклонила голову, будто прислушиваясь к чему-то. Коямия тоже остановился с вопросом в глазах. Девушка присела и пошарила рукой под кустом. Ее поиски увенчались успехом: пальцы сомкнулись на холодном металле. Она вытащила продолговатый предмет из-под куста и задумчиво осмотрела его.

- А это здесь как оказалось? - спросила она.

- Что это? - он подошел ближе.

- Ножны. От той самой катаны, которая греет мою постель.

- Судя по размеру, это вакидзаши, - он внезапно заинтересовался ее находкой. - А где сам меч?

- Надеюсь, там, где ему и положено быть. Но как тут оказались ножны? И мой кот?

Доктор огляделся.

- Предлагаю вернуться и убедиться, что меч на месте.

Она согласно кивнула и крепко сжала прохладные ножны в руке.

@темы: Хризантема

---

грамматика Н2

это я на ретро-Марсе решила вернуться к старым японским учебникам с недоделанными тестами (кха-кха, девятидомный Марс он такой) и уже их побороть. за 2 недели боренья сделала больше 60% учебника.
да, еще и Блич пересматриваю и записываю оттуда примеры грамматик.

shinikaketen ja nee ka, Ichigo? (Зараки при появлении в Уэко Мундо, 196 серия, 03:25)
"уж не помирать ли ты собрался, Ичиго?"
shinu (умирать) во 2ой форме shini + kakeru (начать что-то делать, но еще не закончить)

osorenagara, soutaicho-dono, sono meirei ni wa, shitagaikanemasu! (Рукия про приказ не ходить в Уэко Мундо спасать Орихиме, серия 142, 08:15)
"прошу меня извинить, генерал, но я никак не могу выполнить этот приказ!"
shitagau (подчиняться) во 2ой форме shitagai + kaneru (невозможность что-то сделать, формальный стиль)

или мое любимое:
kocchi wa sonna koto wakatta ue de kite n da yo! (Ренджи во время битвы с Бьякуей, 52 серия, 17:30)
"я пришел сюда, осознавая, что так и будет!"
wakaru (понимать, знать) в форме прош.времени wakatta + ue de (обозначает предыдущее действие, "после того как")

и, конечно же:
masaka, kisama, shitsunen shiteiru wake de wa arumai na. watashi ni mo bankai ga aru to iu koto wo. (Бьякуя, в той же битве, 17:34)
"неужели, из твоей тварь ты такая головы, совсем вылетело кое-что? то, что и у меня тоже есть банкай.
shitsunen suru (подзабыть, упустить) + wake (из-за того, что) + aru + mai (невероятно, но факт может быть)
да, Бьякуя иногда говорит трехэтажными конструкциями с устаревшим или жутко формальным жаргоном. поэтому он такой каваище на самом деле. для лингвиста.

интересное астрологическое наблюдение: соревновательный дух Марса и так тоже проявляется. учеба (9 дом) = борьба. чтобы было чем гордиться в результате.    

@темы: йапонский - умничаю, Bleach

---

Сегодня снова крутится фраза из сериала: только рядом с тобою я могу дышать (с) Сулейман

о психологиях и травмах

Посетила мысль: не сами ли мы накручиваем себя, чтобы разрешить себе пострадать?
Впрочем, такая теория не нова. Взгляд на событие определяет, насколько оно негативно или позитивно. Событие само по себе нейтрально.
Так же и с отношениями.
Хочется каких-то чувств, сильных, глубоких... И в первые 100 раз оно приносит удовлетворение. В первые 10 даже удовольствие. А после ста... становится привычкой. И привычный паттерн повторяется даже тогда, когда для этого нет причины.
Ее же легко и просто придумать.

Блин, поэтому я не смотрю топорные мыльные оперы и русские сериалы.
И поэтому я с удовольствием смотрю корейские и японские сериалы, где все не так. Потому что хочется разнообразия. Чувств. Чего-то такого.
А еще - новых паттернов.

А, ну и, разумеется, с точки зрения астрологии, Марс в 9 доме с рецепцией от Венеры объясняет мою любовь к иной культуре.

А вообще, мне снился сегодня сон про пиццу, секс (в том числе втроем) и апокалипсис. Но это не главное.
Главное, что он пришел. Его сила настолько резонирует со мной, что это просто какая-то симфония космического масштаба. И хочется погрузиться в нее с руками, ногами и головой. Сердцем.
А все остальное - просто сюжетные повороты.


ЗЫ. Таких постов будет все больше, я подозреваю. В этом году у меня напряженный транзит Нептуна и Венеры. Придется сублимировать        

@темы: оридж, самолечение, Лытдыбр

---

словила сегодня

началась эпоха Воздуха. где-то в первой половине дня. все стало более легким и более разряженным. Воздух вошел в царствование. то-то мне снились сны про полеты.

материя не важна. все остается в информационном пространстве, и из него можно собрать что угодно.

прикольно, столько идей сразу)

@темы: астрал

---

С Католическим Рождеством всех причастных!

Сижу под елкой, не праздную, смотрю Елки-уже-запуталась-какие-но-те-где-есть-броманс-между-Светлаковым-и-Ургантом. Вообще их раньше не видела, а сейчас запоем смотрю. Красивое    

Определилась с подарком на НГ родителям. Будут подушки для дивана и перчатки для кухни-не-знаю-как-правильно-называются. Подарки сестрам - еще думаю.

Сегодня (то есть уже вчера) был заключительный семинар по синастрии в этом году. А еще сегодня разбирала натальную карту сыну знакомой. Для практики. Всегда так удивляюсь, когда угадываю. Но без вспомогательной литературы пока не решаюсь.

Да, еще обсудили транзиты на следующий год - общие тенденции, в том числе мировые. Ну, что ж, долгожданный 2025. Будем посмотреть. Лично я жду новый вид двигателя, чтобы на нем ездить (и летать). А то эти новые виды бомб, Теслов (Тесел? Тесл?) и "я отвезу тебя к звездам" (под скрип натираемой кастрюли) чет уже приелись. Хочется уже чего-то такого глобального (нет, не пиздеца) и общеполезного. И чтобы в Сирию приехали просветленные инопланетяне с крыльями и огненными мечами и поставили новые пирамиды навели порядок. Потому что, то, что делаем мы, люди, со святой землей, уже ни в какие рамки не вмещается, даже с ноги.

Хм, да, так вот, Рождественский вечер. Погуляла, посмотрела красивости, забрала витаминчики с Озона, поела. Завтра на обследование иду, кушать низзя, надо сегодня вечером нажраться. Но без алкоголя.

Страдаю больной рукой, прям, аж интересно, что же там такое, чтобы оно чувствовалось вот так. Будто вместо левой руки холодное лезвие. И оно даже скрипит, вот. Я прям как Люк Скайуокер. В той сцене, где он перебирает своими новыми механическими пальцами, чтобы убедиться, что они работают. Ну или так я ощущаю.    Самое стремное, что печатать неприятно. А я бы напечатала что-нибудь... романтик. В позе наездницы/наездника.    

Ах да, еще сегодня бровки сделала. А вчера ездила на финальный в этом году урок и получила в подарок бутылку вина. Вот как сейчас с учителями обращаются. Нежные мы. Без бокала нам страшно.    А еще в понедельник доделала тест из старого учебника по Н2. 84%. Есть еще порох в... Где тут смайлик с клюкой? Мне он как раз нужен для иллюстрации аспекта Сатурн-квадрат-Меркурий. Который, слава богу, расходится, но чет не очень активно, я смотрю, судя по пессимистическому моему тону. И руке, которой едва шевелю. И сведенным почти на ноль коммуникациям с внешним миром. Мне вообще отлично тут под елкой. С едой и фильмецами из уже - практически официально - прошлой эпохи.

О, кстати про наступающую эпоху: надо бы выставить сюда фотку новой игрушки - дракончика, напечатанного на 3Д-принтере. До чего техника дошла! (с) Но это днем. Сейчас у нас интимная обстановка. Пойду свечку зажгу  

@темы: Лытдыбр