Он очнулся, потому что понял, что задыхается. Дернулся, запрокинул голову, хватая губами воздух. Руки панически вцепились в тяжесть сверху, попытались сдвинуть.
У тяжести билось сердце.
- Тише, Гин. Уже все.
Гин осторожно расцепил пальцы, откинулся, все еще не открывая глаз, и начал смеяться. Беззвучно, вздрагивая всем телом. Истерика. Ах, родная.
Капитан валялся на нем, судя по ощущениям, голый, и прижимался губами к венке на шее.
- Что это было, тайчо? - сквозь судороги смеха спросил Гин.
- Кьёка Суйгецу.
- Банкай, да?
- Да, - просто ответил Айзен.
Гин попытался успокоиться. Медленный вдох. Выдох. Еще пару раз.
- Он может менять воспоминания, - последние моменты его жизни пронеслись перед взором. - Полнейший гипноз.
- Шикай контролирует чувства. Банкай - мысли, - подтвердил его догадку капитан.
- Боги, - отчаянием на выдохе. И тут же злость. Злость за то, что Айзен ему...!
Теперь все сходилось.
- Я не знал... что смогу ради такого броситься на вас, Айзен-тайчо, - по телу прокатывалась дрожь. - Ради каких-то фальшивых воспоминаний.
- Не фальшивых. Я лишь немного изменил их.
- С какого момента? - потребовал Гин.
- Мм, - ответил Айзен, неспешно оглаживая плечо.
Гин попытался отстраниться. Не пустили. Тиран. Ну и пусть.
- И все же... где мы? - спросил Гин из чистого любопытства. Вокруг было темно. Тихо. Как в...
Лучше не думать, как где.
- Далеко от Каракуры.
Насчет тихо Гин поспешил. Шумели вентиляторы. Воздух вибрировал. Наполненный частицами рейацу, такой знакомый воздух.
- Лас Ночес?
- Нет. Чуть дальше. Ты здесь в первый раз, Гин.
- О, - протянул Ичимару с издевкой. - Неужеееели. Ваше последнее тайное убежище... Какая че...
Укус был ощутимым. Гин взвыл - больше от неожиданности, чем от боли. Айзен зализал укушенное место.
- Еще пару вопросов, тайчо, если можно?
- Можно, Гин. Тебе все можно, - лениво ответил капитан.
- С какого момента был банкай?
- Этого я сказать не могу никому.
- Нечестно, тайчо.
- Согласен. Но все же.
- Хорошо, - Гин проглотил и это. - Тогда - что с битвой в Каракуре?
- Еще не закончилась, - Айзен чуть привстал и вроде бы оглянулся. Гин понял, что в поле зрения капитана есть экраны. Вернее, не в поле зрения, а в возможности видеть, в которой Гину было отказано.
- Если битва там, а мы тут, то кто вместо нас?
- Ну как же. Айзен Соуске и Ичимару Гин.
- Или те, кто верят, что они Айзен Соуске и Ичимару Гин. Так? - уточнил Гин. Дрожь прошлась по спине. Кто настоящий... и где реальность... и почему, почему так страшно-то, а?
Капитан неспешно гладил по бедру.
- Сражаться с иллюзией трудно, потому что ей так хочется верить, - сказал Айзен. - Возвращение к реальности становится кошмаром. Гин. Я бы не овладел банкаем Кьёки Суйгецу, если бы не победил свой меч. Свои иллюзии.
- Айзен-тайчо, вы не ответили на мой вопрос.
- Кто из нас настоящий? Тот, кто обезумел от возможностей Хогьёку и превратился в чудовище? Или тот, кто смотрит на весь этот спектакль и думает, как же все надоело?
Гин облизнул губы.
- Полчаса назад я бы смог вам ответить, тайчо, потому что я знал вас. Я думал, что знал вас.
- Разве эти полчаса что-то решают, Гин? - Айзен засмеялся.
- В зависимости от того, сколько лет они длились, тайчо.
- В этом весь ты, Гин. Никому не доверяешь.
- А вы позволяли хоть раз? - Гин злился. Позволял себе злиться - и удивлялся этому.
- Теперь да. Когда я увидел, на что ты способен. Я перенес тебя сюда и снял банкай.
Гин закрыл глаза и заставил себя медленно выдохнуть, на счет десять. В горле перехватило от недостатка воздуха.
- Вы так сильно хотели знать, за что я могу вас убить? Спросили бы.
Айзен не ответил. Гин хихикнул. Что еще оставалось делать?
- Или любопытно было, каким образом я это сделаю? - он знал, что Айзен не ответит. Но это не значило, что Гин будет молчать. - Ладно, я все понимаю. Спортивный интерес. Но почему мы валяемся голые?
- Это побочный эффект банкая. Одежда вернется постепенно, вместе с рейацу и со всеми чувствами.
Гин кивнул. Хуже все равно быть не может. Убили. Воспоминания изменили. Не жизнь, а фигня какая-то.
- Ладно. Это я понял. Разрушительный у вас банкай, Айзен-тайчо. Боги с ней, с рейацу. Но какого хрена вы меня целуете?!
В голосе Айзена появилось ранее за ним не водившееся смущение:
- А это... Вероятно, потому... Видишь ли, Гин... Как бы объяснить... Если честно, то я боюсь, что... Ты мне нравишься. Ичимару-фукутайчо.
Нет, все-таки хуже быть может, решил Гин.
конец
зы. что еще раз доказывает, что флафф жив, а фанаты всегда