I wanna make you move because you're standing still (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
I wanna make you move because you're standing still (c)
I wanna make you move because you're standing still (c)
снилось, что я с дайриковцами зарубаемся из-за характера Киры Изуру. дожили. слишком много Киры рядом.
в последнее время путаются сны и реальность. главное, что снится либо то, что я хочу сделать, либо то что происходит каждый день. например, до сих пор не помню, во сне мама покупала рассаду или действительно так было... и спросить-то стремно)))
в последнее время путаются сны и реальность. главное, что снится либо то, что я хочу сделать, либо то что происходит каждый день. например, до сих пор не помню, во сне мама покупала рассаду или действительно так было... и спросить-то стремно)))
суббота, 16 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
мне подарили таки плюшевого меноса владыко счастливо
спасибо, Nebo_229
анфас читать дальше
еще читать дальше
у него даже дырка естьпочти яойная
вообще, мы супер погуляли))) Eishi, Nebo_229 и Angel of Darkness|
щастлив)))
спасибо, Nebo_229
анфас читать дальше
еще читать дальше
у него даже дырка есть
вообще, мы супер погуляли))) Eishi, Nebo_229 и Angel of Darkness|
щастлив)))
пятница, 15 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
хм. с утра на меня уже наорали 2 начальника. первый за то что я не сделала работу, которую вообще-то должен делать секретарь. а второй за то, что не сделала работу за начальника юр.отдела.
начинаю думать, что у меня слишком много начальников.
начинаю думать, что у меня слишком много начальников.
четверг, 14 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
так, кое-что начала понимать) повесила плакатик с бьякуренами на дверь - вернулась поутихшая было любовь к бьякуренам. нужен срочно плакатик или хотя бы рабочий стол с айзенгинами. и надо что-то делать с аватаркой, где Гин в бамажках. она сама по себе прекрасна, но я все чаще нахожу себя в такой же ситуации - вот только нет у меня верного Изуру, на которого можно было свалить всю кучу работы 
а сегодня я видела в магазине вакидзаши. долго стояла в задумчивости, но решила пока не брать))) не белый он был)))
а сегодня я видела в магазине вакидзаши. долго стояла в задумчивости, но решила пока не брать))) не белый он был)))
I wanna make you move because you're standing still (c)
мне подарили 6 букетов))) в квартире осчусчается праздник) правда, в большинстве так или иначе присутствуют лилии (и хризантемы), а я у меня на них что-то вроде аллергии, поэтому в моей комнате стоят 2 букета - с тюльпанами и розами). было изведено немеренное количество сахара, а под вазы использовались даже старые банки. кстати, такое дизайнерскоре решение мне очень понравилось)))
спасибо всем, кто поздравили кто не поздравил! 
танец для вас
лытдыбр окончен.
*минута паники* я ведь не могу разлюбить айзенгины, а?.. Кубо, ну хоть какой-нибудь подарок ко дню рождения владыки, а? ну дай намек? скорми приманку?
спасибо всем, кто поздравил
лытдыбр окончен.
*минута паники* я ведь не могу разлюбить айзенгины, а?.. Кубо, ну хоть какой-нибудь подарок ко дню рождения владыки, а? ну дай намек? скорми приманку?
среда, 13 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
смысловой нагрузки не несущий
разве что мне стыдно приходить на собственный день рождения без подарка))) в душе я хоббит, видимо
27
мне подарили крем от морщин
мелкая сочинила мне стихотворение. я аж прослезилась
средняя сестра (которая Дева) подарила именно то, что я просила. родителям я заказывала новый винт, мне подарили косметику. ну да, они не земные знаки мне интересно, какая цепочка ассоциаций привела их от винта к косметике?))) полагаю, что они просто проходили мимо бутика и вспомнили про день рождения)
всем, кто скинул мне в седьмом часу утра смс, спасибо большое
разве что мне стыдно приходить на собственный день рождения без подарка))) в душе я хоббит, видимо
27
мне подарили крем от морщин
мелкая сочинила мне стихотворение. я аж прослезилась
средняя сестра (которая Дева) подарила именно то, что я просила. родителям я заказывала новый винт, мне подарили косметику. ну да, они не земные знаки
мне интересно, какая цепочка ассоциаций привела их от винта к косметике?))) полагаю, что они просто проходили мимо бутика и вспомнили про день рождения) всем, кто скинул мне в седьмом часу утра смс, спасибо большое
вторник, 12 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
вчера я зачиталась собственным фиком... шести-семилетней так давности, на английском)))))) ужас сколько ошибок, дурость полная, пафоса до зепы и выше, розовые сопли... но ведь до сих пор люблю этих героев!))))))))
отредактировать что ли...
отредактировать что ли...
I wanna make you move because you're standing still (c)
ы. позвонил сотрудник, он щас в Швейцарии. катался с другом на велике, друг с велика упал, подозревают перелом. пошли в больницу, и я по телефону общалась с доктором. щас думают делать снимок или нет. это стоит 500 евро, если нет страховки. О_о
сон как рукой сняло. жду новостей.
UPD
все "нормально", вывих плечевого сустава. забинтуют, дадут таблетку и завтра посадят в самолет.
но спать-то теперь я все равно не могу!! организм активизировался. английский, что ли, подучить. я прямо чувствую, как его забываю. и вместо английских слов лезут японские -_-
сон как рукой сняло. жду новостей.
UPD
все "нормально", вывих плечевого сустава. забинтуют, дадут таблетку и завтра посадят в самолет.
но спать-то теперь я все равно не могу!! организм активизировался. английский, что ли, подучить. я прямо чувствую, как его забываю. и вместо английских слов лезут японские -_-
понедельник, 11 мая 2009
23:43
Доступ к записи ограничен
I wanna make you move because you're standing still (c)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
I wanna make you move because you're standing still (c)
люди, а че делать, когда ты кругом виноват и знаешь это? ну, кроме того, что молча страдать и винить себя во всех смертных грехах?..
суббота, 09 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
четверг, 07 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
UPD флешку так и не починили *вздыхает*
я вот только что поняла, что там был здоровый кусь новой главы. который я никому ваще еще не показывала. написала его в марте еще, по памяти восстановить будет сложно.
нет, не хочу думать о том, что еще пропало -_-
читать дальше
я вот только что поняла, что там был здоровый кусь новой главы. который я никому ваще еще не показывала. написала его в марте еще, по памяти восстановить будет сложно.
нет, не хочу думать о том, что еще пропало -_-
читать дальше
I wanna make you move because you're standing still (c)
название: Принцесса, дракон и рыцарь
автор: orocchan
фандом: Блич
пейринг: Ишшин/Масаки, Айзен/Масаки
рейтинг: PG-13
жанр: романс, приключения, зарисовки, драма, ООС (в пределах нормы) и АУ (выходит за все рамки, предканон)
дисклеймер: герои и сеттинг кубовы. стихи Л. Степановой.
от автора: я хотела написать про любоффь. вышла мыльная приключенческая опера, имхо написано на 5ый Блич-марафон по Куросаки Ишшину. 10 драбблов.
Ссылки на главы: 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10
Полная версия:
Принцесса, дракон и рыцарь
Глава 1
- Куросаки-фукутайчо... тьфу ты, тайчо, - Рангику заглянула в комнату и зевнула, прежде чем объявить. - Это к вам.
"Ну вот, не успел я стать капитаном, как началось".
Он торопливо сдвинул брови и уткнулся носом в первую подхваченную со стола бумагу, приняв на себя вид грозный и бывалый. Не пасовать же перед новобранцем, пусть ты и сам стал капитаном два часа назад.
Рангику отодвинула створку сёдзи, впустила новенького. На верандах горели фонари, и там было ярче, чем в комнате. Ишшин хмуро кивнул, не отрывая взгляда от свитка.
- Тайчо, можно я пойду спать? - Мацумото снова сладко зевнула.
- Иди - только чтоб я не слышал из казармы никаких песен и визгов. Отбой есть отбой.
Рангику то ли фыркнула, то ли чихнула, и ушла.
Серьезности голосу капитана не прибавляло то, что он "читал" страницу вверх ногами. Он плюнул в тушечницу, растер тушь и макнул кисть.
- Как зовут? - решив, что новенький достаточно оробел, спросил Ишшин.
- Шиба Масаки, - неожиданно звонкий голос заставил его поднять голову. Девушка. Свет от фонарей на миг ослепил его.
У нее были необыкновенно длинные рыжие волосы. Пышные и вьющиеся. Прядка золотилась в темноте, отблеск света дрожал на щеке. А глаза были темные, непонятного цвета - вроде бы серые, но почему-то теплые. Захотелось подойти. Убрать прядку от глаз.
Она бесстрашно улыбалась.
- Я по распределению, - на стол лег свиток. - Раньше служила в четвертом отряде, последние несколько лет провела на границе в Руконгае.
Ишшин задержал взгляд на тонком запястье.
- Ага.
Очнулся. Вскочил из-за стола.
- Шиба? Из основной ветви?
- Из побочной. Как и вы, Куросаки-тайчо, - она скромно смотрела под ноги. - Но вы, наверное, обо мне не слышали раньше. Наша семья осталась в Сейрейтее, когда... ну вы знаете, - голос был тихий. Улыбающийся. Добрый. - Может, зажечь свет? Темно уже? Глаза испортите, капитан...
Девушка подошла к светильнику, присела, зажигая фитиль, водрузила на подставку бумажный кокон. Ишшин почувствовал, как у него краснеют уши.
Красивая такая.
А он дурак и сказать ничего не может. Обидно, блин!
Она поднялась.
- Гм, - прокашлялся, оторвал взгляд от стройных лодыжек. Надо же, и без таби. Не холодно? Еще не лето. Но какие ножки!.. Если б подол хакама был повыше... - Гм. Что ж, будем знакомы. Куросаки Ишшин, с сегодняшнего дня капитан десятого отряда. Шиба Кайен... - тут он замолчал. Она тоже замерла. - Шиба Куукаку - моя троюродная сестра. - А он был, значит, моим братом.
Прошла неделя с той ночи, когда Кайен погиб. Куукаку теперь новая глава - пусть и изгнанного - клана.
Масаки поклонилась. По уставу. Пряди золотистых волос заполоскали у самого пола.
- Вольно, Масаки, - Ишшин состроил широкую ухмылку. - Здесь все свои. Я займусь твоими документами, а ты иди, знакомься. Женщин у нас не так много, к сожалению. Третий офицер Мацумото тебе все расскажет и покажет.
Масаки поклонилась еще раз - не так низко - поблагодарила тихо и вышла, задвинув за собой створку сёдзи.
Ишшин тут же подошел к дверям и остановился, прислушиваясь. Легкая поступь босых ног по доскам веранды постепенно затихала. А в комнате еще остался ее запах. Вдохнул глубоко - и так и не смог понять, что за цветок.
Достойное завершение вечера. Сначала повышение, а теперь не иначе богиня пришла к нему в отряд.
Не жизнь, а сказка.
...Вот только зараза Ямамото не выдал разрешения десятому отряду заняться расследованием гибели лейтенанта тринадцатого. Экспертизу поручили Унохане, а собственно расследованием занялся спецотряд Онмицукидо. Ну, посмотрим.
Куросаки Ишшин потянулся до хруста в плечах и сел за стол, разворачивая свиток с приказом о переводе Шибы Масаки в десятый отряд.
По комнате разлился запах ландышей.
Глава 2
В библиотеке десятого отряда в воздухе, пронизанном солнечными лучами, кружилась пыль. Это капитан распорядился распахнуть ставни и проветрить комнату. Он сказал, что воздух там слишком затхлый.
А может, ставни открыли, потому что Масаки помогала в библиотеке. Лучи солнца золотистыми искрами вспыхивали в ее волосах.
- Эти отчеты куда, Куросаки-тайчо? – девушка принесла охапку старых свитков.
- Давай-ка сунем их наверх, все равно они никому нафиг не нужны, - Ишшин независимо подхватил пару свитков и закинул на верхнюю полку. Один прилетел обратно и стукнул его по лбу.
Масаки, не удержавшись, хихикнула.
- Ах так, да?! – Ишшин зарычал, подхватывая свиток. – Хочешь выставить меня дураком, кусок бумаги? Думаешь, ты умнее, да?.. Масаки, ну-ка стой здесь, я щас притащу табуретку! Мы их победим! Они у нас как миленькие будут лежать! Лежать, я сказал! чтоб тебя менос сожрал!..
Рангику на веранде сидела, обмахивалась веером и умирала от жары, слушая героические вопли капитана из подвала.
- Мацумото-фукутайчо, Мацумото-фукутайчо! – один из младших офицеров подбежал, путаясь в тяжелых хакама.
- Я еще не «фукутайчо», - лениво протянула Рангику.
- Там ребята из Одиннадцатого! – запыхавшись, пожаловался он. – Они на стенах пишут всякую похабщину! Пусть капитан с ними разберется!
- Врежьте им. Вы же мужчины…
- Но там с ними этот ненормальный, с татуировками!
- Абарай? Да ну, вчера был нормальный и сегодня вечером будет, возможно, - философски отозвалась Мацумото. – Ой, жарко. Слушай, принеси ведро воды, хоть двор ополосни, а? Мне аж дышать тяжело...
Офицер выразительно глянул на ее грудь – вот от чего дышать тяжело.
- Ну, может, капитана позовете, а? – жалостливо протянул он.
- Не могу. Он занят. Он за новенькой ухаживает.
- И как, получается?
- Как обычно – не очень. Он воспринимает все слишком серьезно… А она по секрету сказала мне, что он вообще не в ее вкусе. Бедаа…
Из подвала раздался грохот и тихий смех. Рангику вздохнула. Офицер поспешил ретироваться.
- Что бы им такое еще подстроить?.. – задумчиво протянула она.
Подвыпивший Ишшин как-то ночью возвращался в казарму из онсена. Пару раз споткнувшись на ровном месте и повалявшись в дорожной пыли, он слегка протрезвел, - но не настолько, чтобы не кручиниться и бросить пьяно горевать.
Масаки была слишком хороша для него. Умница, красавица, тихая и ласковая. В отряде на нее молились. А она была приветлива со всеми одинаково.
Мысли завели его сначала в темный переулок, а потом привели к дому, где жила Шиба Масаки. Там он окончательно пришел в себя. Заодно призадумался, что теперь делать. Развернуться и уйти не хватало духу, а постучаться в ворота – тем более.
Он огляделся. Забор был высоковат – ну да и не через такое перепрыгивали. Улица пустовала. В доме чувствовалась ровное рейацу Масаки – девушка спала.
Ишшин прогулялся вдоль забора, нашел трещину между досками, заглянул во двор. На веранде горел одинокий фонарь, освещая кусочек белых сёдзи и крыльцо. Дом был обычный, двухэтажный, с верандой по всему периметру и с желтой черепичной крышей. Он отошел. На воротах был намалеван герб клана, к которому принадлежала Масаки. Краска облупилась от старости – да и все место выглядело неухоженным, словно его забросили много лет назад. Неужели Масаки жила одна, без слуг?
За соседним забором залаяла собака. Ишшин еще раз оглянулся и пошел прочь, независимо сунув пальцы за пояс серого от пыли оби.
Завтра. Он вернется завтра.
Он возвращался почти каждую ночь. Ненадолго – на час, не больше. Постоять у ворот, попинать пыль на дороге, убедиться, что Масаки дома – одна, всегда одна. Чувствуя себя при этом старым извращенцем – «Ну посуди, она – незамужняя юная аристократка, а ты кто? Выходец из Руконгая, даром, что из бывшего великого клана, здоровый небритый мужик…» Иногда подсматривал в щель на заборе.
Однажды Масаки дома не оказалось.
Ишшин забеспокоился. Как так? Где она?.. И тут же мелькнула шальная мысль – можно прокрасться в пустующий дом, посмотреть, где она живет…
Через пять минут мучительных отговорок, он перемахнул через забор.
Глава 3
Скрипнула половица. Ишшин задвинул дверь, и стало темно. Лунный свет остался на пороге. Он нащупал справа фусума, открыл – сёдзи призрачно светились в темноте. Пусто. Так. Дальше. Вторая комната справа оказалась спальней. Неприбранный футон валялся посередине.
Ишшин ухмыльнулся. Опустился на колени, не снимая варадзи, и пополз по татами к одеялу. Постель пахла ландышами – он завалился туда.
А все же странно, что девушка из благородного рода живет одна. У него в доме постоянно кучковались знакомые руконгайцы. Мелкий Ганджу приходил играть. Интересно, что скажет про них Масаки, если он приведет ее к себе?
Замечтавшись, он не сразу понял, что знакомое рейацу оказалось совсем близко. Стукнула входная дверь. Ишшин запаниковал. Нет, нельзя ей видеть, что творит ее капитан!.. На глаза попался приоткрытый стенной шкаф. Он заполз внутрь, проверил, надежно ли запечатал рейацу. Когда она пойдет в ванну, он выскользнет на улицу и…
Неожиданно пол под ним провалился, и Ишшин рухнул в непроглядную тьму.
Приземлился он мягко, скатился на каменный пол, поднялся и отряхнулся. Под дырой в потолке было насыпано сено. Вот это приключеньице. Потайной подвал? Какого меноса, спрашивается?..
У стены стояли шкафы, там же находился стол с тусклым фонарем и кучей свитков. Ишшин вытащил из-за шиворота горсть соломы, бросил на пол, подошел и склонился над бумагами.
Ого. Заключение о смерти прошлого капитана десятого отряда – и капитана, который был до него. Это из архива столетней давности. В Готее некоторые суеверные души уже с опаской поглядывали на десятый отряд – слишком часто стало там меняться руководство, словно проклял кто эту должность. Ишшин слушал разговорчики и хмыкал.
Однако… такие документы запрещено выносить из архива. Он хмуро отодвинул их в сторону. На нижнем свитке были выписаны имена всех высших офицеров Готея и еще несколько незнакомых ему имен. Мелкий и неразборчивый текст рядом. Он присвистнул. Код – подобие такого использовали в Онмицукидо. Имена Куросаки Ишшина и Укитаке Джуширо были обведены.
Он развернул другой свиток. А это уже документы пятого отряда. Хирако Шинджи? Кто это?..
В загривок ткнулось острие катаны. Ишшин усмехнулся:
- Что это все значит, Масаки?
- Зачем вы пришли? – тихий голос источал угрозу.
- Ты рискуешь попасть под трибунал…
- Пусть. Не судите о том, что не понимаете.
- За такое казнят.
- Я знаю это, - спокойно ответила она.
Ишшин повернулся все с той же кривой ухмылкой. Ее глаза в полутьме опасно блестели. Злая. Оп-па.
Куросаки вздохнул и почесал в затылке. Наткнулся на порез на шее, струйка крови стекла за шиворот. Поморщился. Несправедливо. Неужели она шпионка?
- Не заставляй меня применять силу, Масаки, - предупредил он. Резво шагнул в сторону и перехватил ее запястье. Выкрутил руку. Зампакуто зазвенело по полу. Он подумал: только бы не сломать… В следующую минуту она вывернулась из захвата, его ослепило заклинанием, и в висок прилетело что-то очень неприятное и очень тяжелое. Перед глазами вспыхнуло черное пятно, и Куросаки Ишшин мешком повалился на пол.
«Вот и поухаживал за девушкой», - подумал он перед тем, как потерять сознание.
- Не шевелитесь, - тихий голос вывел его из забытья. Ишшин открыл глаза. Он лежал головой на коленях Масаки, и она держала у его раскалывающегося виска холодное полотенце. Взгляды встретились. Девушка не выдержала, хмыкнула в ладонь.
- У вас такой потрясающий синяк, Куросаки-тайчо.
- А у тебя хороший удар, Масаки. Научишь?
Она покачала головой и засмеялась нервно.
- Простите, тайчо. Я испугалась, что вы меня и правда сдадите. Но вы хороший человек, Куросаки-тайчо, - она наклонилась и провела полотенцем по скуле. Ишшин жадно уставился в вырез кимоно, пока длинная светлая прядь не упала ему на глаза. Он аккуратно отвел ее волосы. Первый раз их трогает, надо же…
- Может, объяснишь, что тут за заговор?
- Я ищу убийцу Кайена-ниисама, - тихо ответила она.
- Эээ, - с пониманием протянул Ишшин и поморщился – голова гудела до сих пор. – А обвела ты нас с Укитаке-тайчо, как главных подозреваемых?
- Наоборот, - она выразительно мотнула головой; волнистые волосы рассыпались по спине и груди, снова мазнули по его лицу. Масаки собрала их в хвост и затянула неизвестно откуда взявшимся шнурком. Фокусница. - Вы освобождены от подозрений. Но его убийца – кто-то из Готея. И Кайен – не первая и не последняя его жертва. За сто с лишним лет погибло шесть или семь капитанов, а лейтенантов и того больше.
Она снова приложила полотенце к виску. Ишшин накрыл ее ладонь своей, пока она рассказывала.
…Шиба Масаки родилась в Сейрейтее и рано осталась сиротой. Кайен заменил ей родителей. Он был, в конце концов, главой клана – да и просто не мог бросить мелкую сестрицу (седьмая вода на киселе – ну и что?) на произвол судьбы. Масаки поступила в Академию вслед за ним, учебу закончила на отлично, и ее зачислили в отряд особого назначения в Руконгае.
- Никогда о таком не слышал, - под его ладонью ее пальцы мелко дрожали. Перенервничала, девочка. Кайена она сильно любила… Ишшин даже подумал взревновать.
- Вы много чего не слышали, Куросаки-тайчо. Например, про Улей. Или секретные полигоны кидошников. Про лаборатории двенадцатого отряда, вероятно, тоже.
…Узнав, что Кайен погиб, она тут же вернулась в Сейрейтей. Благодаря связям ей удалось быстро оформить перевод в десятый отряд, к дальнему родственнику.
Результаты расследования поразили ее саму.
- Я найду этого гада, - Масаки сжала полотенце. – И он будет наказан.
- Ты красивая, - неожиданно сказал Ишшин.
Она бросила на него удивленный взгляд:
- Что?
- Ничего… это я так. Если честно, я был в лабораториях Двенадцатого. Втихаря копался в этом деле. Подозревал Куроцучи – ведь брата убил модифицированный пустой.
Масаки тихо улыбнулась:
- Вы смогли меня удивить, Куросаки-тайчо. Я должна была следить за вами тщательнее.
- Но ведь я вне подозрений, так? Ух ты. Я смог обмануть спецотряд. Мне полагается награда?
Она звонко рассмеялась. Быстро наклонилась и скользнула губами по больному виску. У Ишшина дыхание перехватило.
- Я прощена? – спросила она, чуть – он мог бы поклясться! – покраснев.
– Масаки… я хочу помочь тебе.
- Это опасно.
Куросаки Ишшин хмыкнул.
Луна той ночью светила особенно ярко. Полная и крупная, она зависла над вратами десятого отряда, заливая весь двор белым светом. Капитан вышел на веранду и глубоко вдохнул ясный осенний воздух.
В ясном воздухе явственно разлился запах спирта.
- Мацумото! – окликнул Ишшин перебегающую двор тень. – Стоять!
Рангику пискнула, словно пойманная мышь, и замерла. Ишшин прыгнул с веранды.
- Чего пьешь?
- Наливку, – Рангику прижала бутыль к груди. – У Хинамори из Пятого бабушка в Руконгае делает. Я вчера ходила.
- Давай, - Ишшин вынул блюдце из потайного кармана в рукаве. – Заценю.
Рыжая жалостливо вздохнула, но плеснула спиртное капитану. Наливка и правда была замечательная.
- И куда ты ее потащила? – Ишшин раздумывал, какой бы буквой устава прикрыться, чтобы конфисковать бутылочку.
- Куросаки-тайчо, - Рангику хлопнула длиннющими ресницами и вкрадчиво подступила, напирая вырезом. – Пойду угощать милого. Не позволите?
- А не много ли ему будет, всю бутыль вылакать? - усмехнулся Ишшин, аккуратно обнимая в попытке дотянуться до искомого за ее спиной. Ох уж эта Мацумото!.. Старые трюки, раньше он на них велся.
- А кто сказал, что он у меня один? – хихикнула Рангику, уворачиваясь. Стрельнула глазами: – Что, не отпустите, капитан? Масаки, значит, ночами можно бегать к любовнику, а мне нет?
Ишшин замер, улыбка спала с лица.
- Что? – глухо.
Рангику отступила.
- Что «что», Куросаки-тайчо? Я нарочно ее к вам отсылала и в библиотеку помогать, и в кабинете убраться, и документы отнести. А вы все чего-то ждете. Дождались…
- Рангику, ты думай, о чем говоришь, - он разве что не рявкнул. – Откуда тебе знать, куда Масаки ходит?
Лейтенант низко поклонилась:
- Простите, капитан, сдуру ляпнула, не подумав. Просто слухи, капитан.
Сердце сдавило. Слухи, значит. Во дурак. Естественно, что такие слухи никто до Куросаки Ишшина не доносил.
Он вышел за ворота и направился к знакомому дому.
…Тем вечером луна была яркой. Тонкая фигурка Масаки в ее свете казалась почти прозрачной – точно лунная богиня. Девушка остановилась перед воротами десятого отряда и обернулась к провожающему ее взглядом капитану на веранде. Поклонилась низко и ушла. У ворот остался сладкий запах ландышей.
Которую уже ночь Масаки не ночевала дома.
Глава 4
Дура Мацумото. Да откуда ей знать, что Масаки расследует убийство, поэтому и… Поэтому – что? Ночует в чужих отрядах?
Ишшин не пошел домой, а отправился прямиком к Масаки. Привычно перемахнул через забор. Разулся у порога и прошел в ее спальню. Залез в шкаф. Через пять минут вылез оттуда, чувствуя себя круглым дураком – подземный лаз не открывался. Он вытащил ее футон и кинул на пол, сам улегся поперек, закинул руки за голову и приготовился ждать девушку. В горле клокотала злость.
Шло время. Ишшин так и уснул, одурманенный запахом ее духов.
За сёдзи начинался рассвет – вот уже розовый отблеск скользнул по рисовой бумаге. Ишшин сонно повернул голову. Масаки в легкой юката свернулась калачиком рядом, на краешке. Целую минуту он рассматривал ее плечо и затылок, а затем чуть придвинулся.
Тихий голос остановил его:
- Что вы хотите узнать, Куросаки-тайчо? Входа там больше нет. После того как вы его нашли, я обязана была все перепрятать. Никто не должен знать.
- Масаки.
- Я не маленькая девочка, и не надо за мной приглядывать. Вам необязательно знать, где я и что я делаю. Можете думать про меня что угодно, но я вам ничего не обязана…
- Масаки, - перебил он. – Ты что на завтрак будешь?
Она села и оглянулась настороженно. Он весело ухмыльнулся. Тогда девушка нерешительно улыбнулась.
- Чай, пожалуйста.
Ишшин встал, потянулся, зевая, и пошел на кухню. На кухне обнаружился холодильник, правда, там были только онигири и банка маринованного имбиря. Ишшин пожал плечами и взял один сверток с рисом себе. Поставил кипятиться чайник.
Что ж, связался с куноичи – сам дурак.
Масаки рассказала о находках. Кто бы ни был виновен в смерти Кайена, у него имелись хорошие связи в Совете – иначе бы это дело не замяли. У нее была парочка подозреваемых, но она не назвала ни имен ни отряда.
Прошел месяц или больше после разговора с Рангику. Ишшин наловчился руководить отрядом. Теперь командировки на грунт, тренировки на полигоне и плановые дежурства были раз плюнуть. Он уже привык заглядывать в гости к другим капитанам, не раз и не два выпил за здравие Кёраку-тайчо. Сам любил принимать гостей. Вот и сейчас к нему заглянул Айзен. За ним семенила девчушка-офицер.
- Хинамори Момо, - ответил на незаданный вопрос Айзен, улыбаясь. – Я предложил ей стать лейтенантом.
- Отказалась? – хмыкнул Ишшин, усаживая дорогого гостя за стол.
- Испугалась, - покачал головой. - Пока назначил помощником. Освоится, может, и согласится.
- Чай будешь? – и после утвердительного кивка Ишшин выглянул на веранду и гаркнул Рангику принести чай. Задвинул сёдзи. – Какие новости, Айзен-сан?
- Ты сразу о делах? – усмехнулся капитан пятого. - Я разговаривал с Укитаке-тайчо, но даже ему не докладывают о результатах. У меня такое чувство, будто кто-то пытается замять дело лейтенанта тринадцатого отряда. Все улики были изъяты из госпиталя, Сой Фон отстранили от поисков…
Ишшин задумался. Кайена в Готее любили, поэтому не один капитан десятого секретно занялся расследованием обстоятельств его гибели. Айзен – единственный, кто не побоялся высказать на собрании капитанов предположение о возможном участии двенадцатого отряда – за что Куроцучи, и до этого никого особо не любивший, взъелся на него. А если бы не Айзен, Ишшину было бы трудно попасть в лаборатории НИИ. Капитан пятого отряда тогда здорово помог.
Значит, он, как и Масаки, считает, что кому-то очень невыгодно раскрывать правду о смерти Кайена.
- …и, кажется, нам не сегодня так завтра объявят о том, что это был всего лишь несчастный случай, - закончил Айзен.
- Не думаю, - Ишшин покачал головой. – Потянут год-два, придумают несколько версий, угрохают кучу денег на экспертизу и вот тогда объявят.
- Это нельзя так оставить. Если мы не узнаем правду, следующей жертвой может стать другой лейтенант – или даже капитан.
- А есть какие-нибудь зацепки? Версия с Куроцучи не подтвердилась?
- Я бы предложил спуститься в Уэко, - сказал Айзен. – Это сумасшедшая идея, я знаю. Но подумай. Появился новый вид пустых. Значит, что-то там происходит – что-то, чего мы не знаем…
За дверью в кабинет послышалась возня, и Айзен замолчал.
- Да иди уже! – голос Рангику донесся из-за сёдзи. – Не съедят они тебя, ну!
Створка открылась, и на пороге возникла босая растрепанная Масаки с чайником на подносе. Рангику сунула голову в комнату:
- Здрасте, Айзен-тайчо! Я занята, но Масаки щас вам чай нальет, – лейтенант подтолкнула застывшую на пороге девушку и задвинула дверь. Они с Хинамори о чем-то заголосили на веранде.
Ишшин, не отрываясь, смотрел, как Масаки присела у стола, разлила всем чай. Спохватился, только когда она поднялась и отступила к двери. Масаки и Айзен не были знакомы. Возможно, он чем-то сможет ей помочь. Вот и случай для знакомства.
- Эээ… наш седьмой офицер – Шиба Масаки. Это – Айзен Соуске, капитан пятого отряда.
Девушка смотрела в пол, не отрываясь.
– Благодарю за чай, Масаки-химе.
- Что вы, Айзен-тайчо, так меня называть.
- Разве ты не сестра Шиба-фукутайчо?
- Э, нет, - пояснил Ишшин поспешно. – Куукаку его сестра. Масаки – из побочной ветви. Но она тоже хорошо знала Кайена.
- Вот как, - извинился Айзен. – Примите мои соболезнования.
Масаки поблагодарила и поклонилась. Шевельнула побелевшими губами:
- Я могу идти?
Ишшин отпустил девушку и подмигнул другу:
- Красавица, правда?
Тот усмехнулся:
- Куросаки-тайчо, вам… просто сказочно повезло с офицерами.
За лето накопилась целая гора документов, и капитан усадил Мацумото разбирать бумаги. Через час Рангику слезно попросила пойти подышать свежим воздухом. Спустя еще час заработавшийся Ишшин понял, что она так и не вернулась. Разъяренный, он выбежал на веранду. Рангику сидела на перилах, прижавшись спиной к толстой деревянной балке, и мечтательно вздыхала на луну.
- Тайчо, а тайчо, - протянула лейтенант. – Почему любовь такая злая?
Ишшин хмыкнул. Положил локти на перила, глянул во двор.
- Что ж она тебе сделала, любовь твоя? Наливку забрала, а тебя выгнала?
- Что-то вроде, - задумчиво протянула Рангику. – Тайчо, а ваша любовь добрая?
- Добрая, - согласился Ишшин.
- А знаете, почему? – хитро сощурилась она.
- Почему?
- Потому что она не ваша.
- Злая ты женщина, - Ишшин смотрел на освещенный луной холм Сокьёку. – Иди лучше ведомость доделай.
- Нэ, тайчо. Я разговаривала с Хинамори-тян. Ну, та девочка из пятого. Она говорит, что Масаки была в казармах пятого. Тайчо, разве вы не хотите вернуть свою девушку?
- Не мою, - откликнулся Ишшин весело. – Сама ж сказала.
- Да ну вас. Думаете, этот кто-то лучше, чем вы? Мне кажется, вы подходите друг другу.
- Слыш, Рангику…
- Да помню я про ведомость! Не уходите от темы. Она вам нравится?
- Нет, в прошлый раз ведомость была легче. Потому что сейчас кто-то перепутал все командировки.
Рангику вздохнула горько. Ишшин криво ухмыльнулся:
- Очень нравится. Но я не думаю, что у Масаки с кем-то серьезные отношения. Я бы знал. Так что не печалься, фукутайчо. У меня еще есть шанс. Я ж так просто не сдамся.
Рангику соскользнула с перил. Подошла и сунула ему в руки невесомый сверток. Сказала тихо:
- Забыть в гостях шнур от нижнего косоде? Действительно, несерьезно, тайчо. Хинамори принесла.
Несколько секунд Ишшин не мог найти что сказать.
- Почему она думает, что это – Масаки?
- А вы посмотрите сами, - и женщина, не задерживаясь, исчезла в кабинете. Ишшин подошел к фонарю на веранде и развернул бумагу. Действительно. На шелковом шнуре вместо кисточек болтались нашивки с гербом Шиба.
Он завернул шнур в свиток и спрятал за пазухой. Рангику позаботится о документах.
Куросаки Ишшин отправился к воротам пятого отряда.
Глава 5
Запах ландышей свеж до одури…
…Шиба Масаки надела форму и подошла к зеркалу. Все черное – так непривычно. Она подняла пышный скрученный хвост кудрей, взяла ножницы. Так и застыла. Через минуту отложила ножницы, распустив волосы, – пусть хоть что-то останется напоминать о прошлом. Сунула за оби свиток с назначением, положила за пазуху цветок ландыша и направилась в казармы десятого отряда знакомиться со своим новым капитаном.
Горек приторно, слаще сахара…
Она слышала о нем от Кайена, и отчего-то думала, что они будут похожи. Или просто хотела этого. В чем-то она оказалась права. Ишшин, как и Кайен, быстро сходился с людьми. Веселый, добрый человек – любитель погулять, потрепаться и поглазеть на красивых женщин. Конечно, он не подозревал ее ни в чем.
Она делала вид, что не замечает его ухаживаний. Серьезные отношения ей были некстати.
Шиба Масаки пришла мстить за брата.
Заколышется, словно опиум…
Капитан пятого отряда вызывал доверие, поэтому Масаки ему не доверяла. К чему интересоваться убийством чужого лейтенанта? Но интуиция - или любопытство? – влекла ее к Айзену Соуске. С чего бы? Невзрачный на вид… библиотечная крыса… тихий профессор Академии… вечно путающийся под ногами… рассеянный взгляд.
Он подошел первым.
Там, в библиотеке, он рисовал мудреные схемы. Нападения пустых оказались неслучайными. Тринадцатый отряд – случай в Академии – убийства, убийства, убийства – и, наконец, происшествие в Руконгае столетней давности. Масаки проверяла его данные, - все сходилось. За всеми убийствами стоял один и тот же человек, - хотя что в нем могло остаться человеческого?
Белым облаком снежно-матовым.
Она искала преступника.
Кто же? Ичимару Гин – не заботился бы о том, чтобы заметать следы. Все его мелкие пакости были лишь мелкими пакостями. Куроцучи Маюри – был поглощен исследованиями, о гуманности которых можно поспорить, но его интересовала только наука. Масаки проверяла всех и каждого.
Кроме Айзена Соуске. Он предоставлял ей все больше информации, и смотрел ясным взглядом из-под очков, когда она пыталась скорректировать свои поиски на основе новых фактов…
В какой момент она потеряла осторожность и доверилась капитану пятого отряда?..
Вскроет, крадучись сердце лезвием…
Это не она соблазнила его. Он притворился, что поддался соблазну. К тому времени все ее мысли были о нем – она хотела использовать знания и способности Айзена Соуске, чтобы найти преступника. Ей не давало покоя чувство, что она уже схватила убийцу за руку, но не может видеть его лица.
Когда же она начала подозревать Айзена? Это было внезапно, как озарение. Когда он словно бы невзначай провел пальцем по ее запястью, - отчего дух захватило? Или когда поцеловал ее? Почему-то вспомнилась глупая фраза: хорошие мальчики так не делают.
Хорошие девочки, впрочем, тоже не поступали так, как она.
Заштрихует все расстояния…
Масаки была уверена, что делает все ради Кайена.
Была уверена в этом – пока не забыла пояс в кабинете капитана пятого отряда. Тогда ей стало страшно.
Уже не вырваться.
Околдует высь – мысли прежние…
Когда он потянулся за очками в полутьме, поднимаясь с футона, она остановила его и заглянула в глаза. Лучше бы и не пыталась…
Он усмехнулся и нацепил на нос очки, снова становясь добрым Айзеном.
Масаки не пошла домой, поднялась на скалу Сокьёку и села на самом краешке лицом на восток. Ждала солнца, словно чуда.
Как она могла предать Кайена?
Одурманит след понимания.
Наверное, это к счастью, что она нашла Куросаки Ишшина в своей постели. Он спал, как ни в чем не бывало. Глоток нормальности в ненормальном мире…
Иначе бы она давно сошла с ума.
Запах ландышей – мера времени…
Кто бы мог представить, что все ее техники обольщения будут использованы на ней самой! Масаки и Айзен продолжали играть в ту же игру – как ни в чем ни бывало. Она не спрашивала – он не отвечал. Она не была уверена, что именно он убил брата – и подозревала, что это всего лишь ее нежелание знать наверняка.
Понимала, что сама себя этим погубит.
Искала место, куда ударить исподтишка. Но у Айзена Соуске не было слабостей. Его нельзя было удивить внезапной атакой – он просчитывал все ходы. Он был не один – но не выдавал сообщников.
Она могла бы выдать ордер на его арест в любой момент.
Зачем тянула время?
Вечер розовый в складках штор…
- Чаровница. Снова ландыши?..
- Вам не нравится этот запах?
- Нравится. Даже слишком… Из ландышей делают приворотное зелье, ты знаешь?
Тихий смех.
- Разгадали. Но вы и сами ими пахнете.
- Разгадала, - улыбка.
Она лежала в ванне в пене с запахом ландышей. Он стоял на пороге.
Пора решиться, Масаки.
- Айзен-тайчо, вы не вернете мой пояс?
- Я его отдал.
- Отдали?! – неверяще. – Кому?
- Твоему капитану.
- Иногда я вас ненавижу, - нахмурилась она. И прикусила язык.
- Только иногда, – улыбнулся он. Ушел, затворив за собой двери.
Отпусти меня, пожалей меня…
- Вы никогда не говорите правду, не так ли, Айзен-тайчо? – Масаки опустилась на футон, распуская собранные в пучок волосы.
- А что ты хочешь услышать?
- «Что я хочу услышать» и «правда» - это разные вещи.
- Ужасный выбор, - улыбнулся он. – Твой капитан, кстати, караулит у ворот. Что ты с ним сделала? Зачем закружила голову?
- Откуда же я могла знать… Не уходите от разговора, Айзен-тайчо. Это важно. Я знаю, кто убил Кайена.
- Я тоже. Подождем с заговорами до утра?
Она вытянулась на футоне рядом с ним.
- Хорошо, Айзен-тайчо…
У него есть право на последнее желание – так она сказала себе.
Удивительно, но Куросаки Ишшин все еще ждал. За такое короткое время с тех пор, как они познакомились, он неожиданно стал для нее всем – всем, но не Кайеном и не Айзеном Соуске.
Он не был теми двумя, кого она любила.
Запах юности – приговор.
Глава 6
Побудка застала капитана десятого отряда на улице в канаве. Там было тепло и сухо. Ишшин сел и почесал подбородок. Ладно, день походит небритым - с кем не бывает?
Гораздо сильнее его волновало, где сейчас Масаки…
Из ворот пятого отряда появился сонный патруль, а за ними вышел вполне себе выспавшийся Айзен.
- Куросаки-тайчо, какая встреча. Так рано, а вы уже на ногах, - приветливо улыбнулся он. Ишшин хотел было состроить глупую рожу, как всегда, но почему-то сегодня чувство юмора ему отказало.
- Всю ночь не спал, Айзен-тайчо. С ног сбился в поисках одного из своих офицеров.
- Кого же вы искали? – улыбка нестерпимо раздражала.
- Масаки. Не видели?
- Как же не видел. Она часто заходит, - слова отозвались неприятным холодом в груди.
- К кому же?
- Боюсь, я не могу сказать, - Айзен прошел мимо, за ним семенила все та же мелкая девчонка. Хинамори, кажется. – Спросите у нее самой. Я не выдаю чужих секретов, Куросаки-тайчо.
Ишшин посмотрел вслед. Что это было? Неприятное чувство. Айзен, что, не с той ноги встал?
Он плюнул в канаву и отправился в десятый отряд.
Шинигами уже выстроились во дворе, когда капитан показался в воротах. Лейтенант вздохнула с облегчением. Масаки стояла в первом ряду.
Кажется, надо было что-то сказать отряду, но Ишшин будто онемел. Смотрел на девушку и не мог оторваться. Солдаты косились на них и неловко переглядывались.
Рангику вздохнула еще горше и быстро разогнала отряд.
- Пошли, Масаки. В кабинет, - наконец сказал капитан.
Он пропустил ее вперед и задвинул дверь. На веранде тут же началась мышиная возня.
Ишшин молчал, не зная, что сказать. Молчала и Масаки.
- Я не Кайен, - тихо сказал он. – Но я тоже беспокоюсь за тебя. Думаешь, ему бы понравилось, если бы ты ночевала менос знает где?
- Куросаки-тайчо, вы обещали не вмешиваться, - она не смела поднять на него взгляд.
- Мне не нравятся эти секреты.
- Я делаю это ради брата…
- Не ври, - он протянул ей сверток с поясом. Вздохнул. – Скажи честно. Кто это?
Масаки схватила сверток, едва заметив выпроставшийся конец пояса, прижала к груди. Изумленно спросила:
- Разве вы не знаете? Тогда кто же вам это передал…- и замолкла беспомощно.
- Девчонка лейтенант. Масаки, я не обижусь. Только не скрывай ничего от меня.
- Я… - она поклонилась. – Хорошо. Я скажу, но… дайте мне время.
- По рукам, - Ишшин согласился. А потом вдруг выпалил, неожиданно для самого себя: - Что ты делаешь сегодня вечером?
Она посмотрела на него круглыми глазами. И засмеялась.
Она любила небольшие таверны, которые стояли испокон веков в самом конце базарной улицы. Они были битком набиты народом, и к стойке надо было пробиваться сквозь галдящую толпу. А потом, получив две кружки пива, пробиваться сквозь сигаретный дым в небольшой дворик под раскидистыми ветвями кленов.
- Тебе и правда тут нравится? – удивился Ишшин.
- Ага, - Масаки сжала огромную кружку обеими ладонями и устроилась на потемневшей от старости деревянной лавочке. – Интересно наблюдать за людьми.
Ишшин хмыкнул:
- Надо же. А твой не рассердится за то, что ты сегодня не придешь?
- Не знаю, - она посмотрела на кусты акации, которые ограждали дворик от улицы. – Бар закроется в одиннадцать. Я еще успею до отбоя.
- То есть, ты не пойдешь ко мне пить чай? – Ишшин хлебнул пива.
- Капитан, Устав не велит! – рассмеялась она.
- Да ладно, Устав, - небрежно отмахнулся он. Наклонился ближе. – Серьезно. Только чай – ничего больше.
Она стрельнула глазами:
- Серьезно? В вас влюблены куча девушек, почему бы вам не предложить этот чай какой-нибудь из них?
- Но я влюблен не в кучу девушек, а в одну.
Масаки поднялась и поставила кружку на скамейку.
- Тогда вы должны меня понять, Куросаки-тайчо.
- Подожди, - он ухватился за край рукава. – Когда человек влюблен, он старается быть ближе. Это же естественно, так? – Ишшин заглянул ей в глаза. – Тогда почему я никогда не видел твоего поклонника рядом с тобой?
Она вырвалась:
- Может, вы никогда и не смотрели внимательно, - и исчезла в шумпо, только ветви акаций колыхнулись от ветра.
Отныне Ишшин смотрел. Чем больше он наблюдал за Масаки, тем больше убеждался, что ее поклонник просто играет с девушкой. Она приходила утром бледная, подолгу молчала, а вечером рвалась убежать побыстрее. Кто же был ее мучитель? Пару раз Ишшин заговаривал с Айзеном на эту тему. Капитан пятого часто приходил в гости.
- Я не понимаю, почему они скрываются, - хмурился Ишшин. – Я волнуюсь за нее. Если бы у него были серьезные намерения, он бы предложил ей выйти замуж, а?
- Обстоятельства бывают разные, Куросаки-кун, - уклончиво отвечал Айзен. – Меня попросили держать все в тайне. Я не могу нарушить данное слово.
- К меносам обстоятельства! Вот ты, как честный человек, что бы сделал?
- Как честный человек? Я? – Айзен задумчиво улыбнулся. – Наверное, не оставил бы девушку в такой компрометирующей ситуации.
- Именно!
Масаки приносила капитанам чай. Ишшин разглядывал ее босые ноги, не замечая, какими взглядами обмениваются Айзен с Масаки.
С некоторых пор офицер Шиба начала получать подарки из пятого отряда. Ишшин должен был бы обрадоваться за нее – но вместо этого тихо бесился от ревности. Он приглашал ее в таверны, и она ни разу не отказывалась. Однажды он расхрабрился и спросил ее о расследовании.
- Я где-то допустила ошибку, - ровно ответила девушка. – Придется пересмотреть все материалы с самого начала. Тот, кого я подозревала, не мог совершить убийство.
Ишшин ей не поверил, но промолчал.
Раскрылась тайна, как всегда, случайно. После очередного чаепития Масаки вызвалась проводить капитана пятого отряда. Когда Ишшин выглянул во двор, они стояли у ворот, и Айзен передавал ей очередной подарок. Казалось бы – ничего странного. Но они стояли слишком близко… и ее рука задержалась в его руке… и Айзен улыбался почти мечтательно.
А потом он повернулся к Ишшину, и улыбка стала острой, как лезвие.
- Подлец! - Ишшин хлопнул дверьми. Айзен поднялся из-за стола.
- Куросаки-кун?
- Ты и Масаки… - он задохнулся. – Как ты посмел обмануть девочку?!
- Тише, тише, - Айзен подошел, улыбаясь. Или усмехаясь? – Представляешь, что будет с ней, если тебя услышат?
- Ты хотел сказать – что будет с тобой, если узнают. Весь из себя идеальный капитан, а девчонке голову вскружил… Использовал!
- Отнюдь. Это она использовала меня, чтобы узнать, кто убийца Кайена.
- Заткнись. Ты на ней женишься? Или просто поиграть хотел?
- Моя жизнь будет зависеть от ответа, я полагаю?
- Именно так, - процедил Ишшин. Айзен вернулся к столу и невозмутимо сказал:
- У меня нет намерения жениться на ней.
- Тогда… - пальцы сжались на плетеной рукояти катаны. – За то, что использовал ее… и обманывал меня… Айзен Соуске, я вас вызываю. На дуэль.
Глава 7
- Тогда… - пальцы сжались на плетеной рукояти катаны. – За то, что использовал ее… и обманывал меня… Айзен Соуске, я вас вызываю. На дуэль.
- На дуэль?.. Куросаки-кун, вы хотите меня убить? Даже не узнав правду?
- Что ты называешь правдой?
- Во-первых, я не принуждал и не обманывал Масаки. Это она была против того, чтобы кто-то знал о наших отношениях. И я полагаю, что ты догадываешься, почему. Она – шпионка.
- Ну и что?
- От меня ей нужна была информация. А теперь она, видимо, пытается стравить нас, чтобы убрать свидетелей. Тебе так не кажется?
- Ты сошел с ума, - Ишшин сжал кулаки. – Она не убийца.
- Откуда ты можешь знать? Очнись, Куросаки-кун. Она тебя любовным зельем опоила? Посмотри на себя. Ты даже не знаешь, откуда она появилась в Готее. Ее история – фальшивка. Она никогда не служила в четвертом отряде, и уж тем более в Руконгае. Ее имени нет в списках Академии.
Айзен был прав во всем. Кроме своего отношения к девушке. Масаки могла быть шпионкой, но Ишшин видел, как она смотрит на Айзена – это был взгляд влюбленной женщины, потерявшей всякую осторожность. А он назвал ее убийцей. Хотя нет, погоди, не осмелился.
Ему просто все равно.
- Айзен. Не знаю, к чему ты клонишь, но еще одно слово, и я набью тебе морду прямо тут.
- Понятно. Хорошо. Ты своего мнения не изменишь. Дуэль так дуэль. Но если об этом кто-то узнает, нас ждет трибунал.
Ишшин криво усмехнулся:
- В задницу трибунал. Завтра на рассвете за Восточными воротами, на болотах.
- Куросаки-кун, несправедливо лишать Готей сразу двух капитанов.
- Боишься за теплое местечко? – хмыкнул нахально. – Ладно, напиши письмо, что в твоей смерти виноват не я. Так и быть, я тоже чего-нибудь сочиню. Только ничего не говори Масаки.
- Скажи, Куросаки-кун, в тебе говорит долг перед членом твоего клана или любовь?
Ишшин ушел, хлопнув дверью.
Он и сам не знал.
Рангику валялась на диване в кабинете. Теперь это было ее «рабочее место». Ишшин выгнал ее на улицу – она только обрадовалась. Разобрал бумаги на столе. Непринужденно посвистывая, набросал письмо, - кратко и без подробностей: «Ухожу в Уэко искать убийцу Шибы-фукутайчо…» Что-то в этом роде. Потушил все светильники и отправился спать. Масаки так и не появилась в казармах.
Часа в четыре утра он проснулся, под покровом тьмы обошел часовых и выбрался за Сейрейтей.
Над болотами стоял густой утренний туман. Запах сырости поднимался с воды, залезал мокрыми ладонями под рукава и ворот кимоно. Под ногами хлюпало. Истошно квакали лягушки.
Айзен не заставил себя долго ждать.
- Не самое приятное утро для прогулки, - посетовал он.
- Выбирай оружие, - Ишшин ковырялся в ухе. Вопли лягух чуть не лишили его слуха.
- Что ж… катана. Мы слишком близко к городу для остального.
Ишшин выхватил свой меч. По слухам, Айзен редко хватался за зампакуто. Он неплохо владел магией и очень не любил ближний бой, стремясь держать противников на расстоянии. Ишшин был моложе и проворнее. И у него было преимущество – Айзен носил очки.
Ишшин был зол на него безумно, и ревновал, и не собирался сдерживаться. Соломенные варадзи скользили по мокрой траве и проваливались в ил. Почти как на полигоне, только катаны настоящие. Айзен отбивался, напряженно вглядываясь из-за запотевших стекол. Пропитавшиеся туманом хакама путались в ногах, на одежде и лице подсыхали брызги ила.
Ишшин быстро раскусил тактику оппонента – защищаться и ждать, пока Ишшин выдохнется. Не пойдет. Резкий выпад – сенка – Айзен не успел развернуться – и лезвие вспороло рукав, оставив царапину на правом плече.
Противник шагнул назад, напряженно дыша:
- Ты победил, Куросаки-кун.
- Так быстро сдался? – Ишшин чувствовал, как внутри закипает ярость. Так вот что он хотел! Уступить при первой возможности! – Подумаешь, капля крови! Разве я не сказал, что мы будем драться до конца? – хмыкнул он и поднял катану, готовясь к следующей атаке. Ее не последовало.
Между ними возникла Масаки.
- Что вы делаете? – тихо сказала она. – Уберите зампакуто. Это приказ.
Клочья тумана ползли по земле, укрывались в тени кочек, прижимались к траве. За верхушками деревьев показалось небо. На облаках заиграли золотисто-розовые всполохи.
- Ты не вовремя, Масаки. Я еще не наигрался.
Она повернулась к Айзену так резко, что золотистые волосы взметнулись и кончики полоснули по зампакуто Ишшина. Несколько светлых прядей упало на траву. Ишшин опустил катану, наклонился за волосами зачарованно.
- Не смей, - угрожающе. Ишшин замер и взглянул на нее. Но она обращалась к Айзену. Ее зампакуто выскользнуло из ножен.
- Не сметь? – Айзен холодно улыбнулся и снял очки. Они плюхнулись в лужу.
- Да, Айзен Соуске. Убери зампакуто. Ты тоже, Куросаки Ишшин.
Айзен вернул меч в ножны. Ишшин также не посмел ослушаться – в голосе девушки звучали стальные нотки.
Туман стремительно таял. Где-то запел соловей.
- Ты ранен? - Масаки подступила к Айзену и тронула порванный рукав. – Царапина… не страшно, - с облегчением. Айзен смотрел равнодушно.
- Масаки… - у Ишшина перехватило дыхание. «Отойди от него». Но она не отошла. Наоборот, обняла его свободной рукой.
- Пожалуйста, не надо… Не делай этого, - попросила она. - Я не смогу тебя простить…
- Это будет второй раз, - усмехнулся он. – За Кайена тоже не простила.
Кайен! Ишшин вздрогнул.
- Не прощу. Никогда.
- Даже если я скажу, что это вышло случайно?
- Ложь, - она чуть улыбнулась. - Что ты возьмешь за то, чтобы оставить Куросаки-тайчо в живых?
- Твою тайну.
- Я расскажу тебе все. Отпусти его.
Почему они разговаривали так, будто его здесь нет? У Ишшина появилась куча вопросов к девушке. И куча причин убить Айзена!
- Эй!
- Все я знаю и сам, - Айзен смотрел на нее с улыбкой. – Шиба Масаки, капитан нулевого отряда.
Что?..
- Тогда что ты хочешь узнать?
- Всего лишь как добраться до Короля… Кудакэро, Кьёка Суйгецу.
Туман исчез, солнце залило небо золотистым светом. Ишшин выхватил зампакуто и попытался закрыться лезвием – от чего? – услышал вскрик Масаки и плеск тела. Своего. Грудь пронзил холод. Все поплыло перед глазами.
Словно он смотрел со дна моря…
Когда он очнулся, ему еще некоторые время казалось, будто волны несут его куда-то. В ушах шумело. Он глубоко вдохнул.
Ветерок с запахом ландышей коснулся его виска. Рядом кто-то сказал: «Ну вот и все», - и отчего-то в незнакомый насмешливый голос вплелась грусть.
Ишшин повернул голову.
- Прощайте, госпожа. Очень рад был услужить вам, - человек в панамке низко поклонился, протягивая руку, а затем сомкнул пустую ладонь и сунул за пазуху. – Конечно, я все сделаю для пациента. Не волнуйтесь. Вас проводят до врат.
- Ма…са…ки, - тихо сказал Ишшин. – Где она…?
Человек обернулся, широко улыбаясь.
- Меня зовут Урахара, я местный торговец. Как вам новый гигай, Куросаки-сан? Не жмет? Вам придется в нем долго ходить.
Ишшин попытался подняться.
- Не волнуйтесь, девушка в порядке. Она, к сожалению, не могла остаться. Здесь не место для шинигами. Хотя нельзя сказать, что я ее не уговаривал, но…
- Здесь? – он сел, тряхнул головой. Ощущение прибоя в ушах отпустило. - Где она?
- Где? – Урахара обернулся к порогу, кивнул и снова посмотрел на Ишшина. – У вас были сильно повреждены Сон и Звено. Вы потеряли силу, так сказать… Отныне вы простая душа, и даже привидений видеть не сможете, - он хлопнул веером о ладонь и радостно заявил: - Добро пожаловать в мир живых, Куросаки-сан!
Глава 8
Когда стемнело, наползли тучи и начался дождь. Ишшин проводил последнего посетителя клиники, подарив ему на прощание зонт. Вывесил табличку «закрыто», запер двери и пошел за горячим чаем. В доме было холодно. Он захлопнул окно на кухне, потянулся за пачкой сигарет и закурил.
В гостиной на полу валялись новенькие журналы и утренние газеты. Он поставил чай на столик, завалился на диван и зачитался дурацкими обзорами, выбросив из головы работу. Дым вился от кончика сигареты. По телевизору шли новости – Ишшин выключил звук, чтобы не отвлекаться.
Зазвонил телефон в клинике, но Ишшин решил, что на сегодня хватит. Это Рюкен пусть пашет день и ночь, у него больница круглосуточная, а доктор Куросаки – живой человек, из плоти и крови, и тоже хочет спать. Телефон стих.
Он выкурил одну сигарету и потянулся за новой. В дверь постучали.
Ишшин бросил газету и недовольно сел. Кого там принесло? Вроде бы он не заказывал суши...
Приняв грозный вид – клиника уже закрыта! – Ишшин распахнул дверь и приготовился отослать возможных пациентов – но слова застряли в горле. На крыльце под проливным дождем стояла Масаки. В распахнутом пальто, без зонта. Казалось, она сейчас упадет.
Он затащил ее в дом и закрыл дверь. Девушка молчала. Снова зазвонил телефон. Теперь он знал, кто звонит.
- Я щас. Садись, - Ишшин проводил ее в гостиную, усадил на диван и ушел.
- Ну наконец-то, - укоризненно сказал в трубку Урахара. – Может, у меня дело жизни и смерти, Куросаки-сан…
- Откуда здесь Ма…
- Тише, Куросаки-сан. Конечно, шинигами вряд ли додумались до того, чтобы прослушивать телефоны, но кто знает, кто знает. Век высоких технологий… Оставлять ее у меня было опасно, - он сразу перешел к делу. – Присмотрите за ней пока, Куросаки-сан. Ее гигай скрывает рейацу – моя самая новая разработка! – ей будет на первых порах непривычно, но я надеюсь, что вы все покажете и объясните.
- Урахара…
- О, кажется у меня посетители! В такой час, как неожиданно… - торговец бросил трубку.
Ишшин почесал в затылке, вспомнил про сигарету в зубах и выкинул в пепельницу.
В гостиной Масаки начала приходить в себя. Она встала при его появлении.
- Давно не виделись, Куросаки-тайчо, - поклонилась. Мокрые волосы закрыли ее лицо. Ничуть не изменилась. Пять лет для шинигами это не время. А ему бы рассердиться или обрадоваться, но почему-то единственное, что он чувствовал, было облегчение. Живая. Настоящая…
- Так, вот про «тайчо» даже не вспоминай, - усмехнулся. – Как ты здесь очутилась?
Она смотрела под ноги и дрожала от холода.
- Ох уж этот Урахара, даже зонт не мог дать… - заворчал Ишшин. – Тебе надо в ванну. Оставь пальто здесь.
- Я потеряла зонт, - ровно сказала она.
- Ну… бывает, - согласился он. Девушка не шевелилась, и он подошел, аккуратно снял с нее мокрое пальто. Она была… напугана?
- Масаки, что случилось? Ты же не в гости пришла?
- Я сбежала.
- Сбежала? Черт, - он понял. – Тебя ищут?
- Да.
- Он ищет?
Она помотала головой:
- Ему – все равно. Нулевой отряд… Я теперь преступница.
- Почему?
Но она не ответила, только спрятала лицо, наклонив голову. Ишшин повел ее в ванную. Масаки не привыкла к здешней одежде, и пришлось ей помочь. Она собрала спутанные волосы и перекинула на грудь. Он расстегнул ей бюстгальтер.
«Ты врач, Ишшин, а это – гигай», - напомнил себе. Пальцы скользили по голой спине, гладили позвонки. Она полуобернулась:
- Спасибо.
- Ну дальше ты сама… - он отвел взгляд от полной белой груди. Вниз, на живот.
Он был врач, и поэтому не мог не понять. Она закрылась ладонью. Ишшин тут же отвернулся, поспешно нащупывая в кармане рубашки пачку сигарет. Опустил руку. Курить сейчас – нет.
Четвертый месяц, скорее всего. Еще незаметно.
- Ты поэтому ушла?
- Можешь смотреть, - она опустилась в ванну. – Урахара-тайчо делает замечательные гигаи, не так ли? Если бы у него не получилось, я бы не смогла здесь остаться.
- И куда бы ты пошла? – невесело усмехнулся Ишшин.
- Не знаю. Но я не могу вернуться в Сейрейтей вот так... Он убьет меня.
- Это его ребенок?
Она не ответила.
- Ладно, проехали. Ты грейся. Я щас что-нибудь на ужин приготовлю. Полотенце и юката вон там.
Он вышел, притворив за собой дверь. Хотелось кого-нибудь убить, и он решил позвонить Урахаре. В магазинчике не брали трубку. Возможно, кто-то уже придушил торговца – и поделом. Ишшин схватил сигарету. Вспомнил про Масаки и выкинул, так и не закурив. Да и вообще пора завязывать. Он довольно усмехнулся.
Кажется, Куросаки Ишшин, скоро ты станешь папой.
- Какой… прелестный мелкий… шинигами, - Квинси холодно прокомментировал дрыгающуюся пеленку на руках Масаки. - Вот документы, впиши туда его имя и вали на все четыре стороны, - он сунул бумаги Ишшину. – И сделай что-нибудь с его рейацу, голова же болит!
Ишшин обернулся к Масаки:
- Как ты его назовешь?
- А? – она оторвалась от малыша и удивленно моргнула. – Я еще не придумала.
- Мне подождать, пока вы решите? - глаза Рюкена метали гром и молнии.
- Ну, я попозже занесу документы, - Ишшин поспешил увести Масаки. На улице их ждало такси.
- Жарко так… ему будет не очень жарко? – обеспокоенно спросила она. Малыш морщился, но не орал. На полдороги он шумно засопел. Ишшин скосился на мальчишку. Конечно, вот так сразу не скажешь, на кого похож.
Масаки так и не призналась, кто его отец.
… За все это время в Каракуре не появилось ни одного шинигами, кто бы интересовался исчезнувшей Шиба Масаки. Пара пустых проходило мимо, - но они были настолько обычны, что Масаки, даже на седьмом месяце, справилась с ними одним заклинанием. Гигай позволял ей пользоваться рейацу, а вот для потусторонних созданий она была невидимой. Правда, Урахара просил ее не рисковать.
Теперь надо было придумать что-то для малявки. Какой-нибудь гигай, контролирующий рейацу без вреда для ребенка. Урахара обещал подумать. Рюкен тоже предложил помощь – но Ишшин вежливо отказался делать из ребенка Масаки подопытную свинку для Квинси.
- У тебя есть какое-нибудь любимое имя? – Ишшин задумчиво смотрел на улицы Каракуры.
- Ммм, - Масаки улыбалась сонному малышу.
- Может, Кайен?
Она бросила на Ишшина красноречивый взгляд.
- Извини, - он вздохнул. – Кукаку тоже не понравились имена, которые я предложил, когда Ганджу родился. Она сказала, что пацана так называть не надо… что вообще людей так называть не надо…
- Мы скоро приедем? Его надо кормить.
- Уже приехали.
Масаки взяла ребенка и ушла к себе в комнату. Они жили отдельно, пусть и были официальными мужем и женой.
Ишшин отправился готовить обед. Через полчаса Масаки заглянула на кухню.
- Куросаки-сан, а куда мы положили погремушки? Не могу найти в спальне…
Она отучилась от «тайчо», но не осмеливалась звать по имени.
- Хм, - он заглянул в рисоварку. – Обед готов. Наверное, в пакетах в прихожей. Я еще не успел их разобрать. Сейчас принесу! – он подмигнул и пошел к двери. – Ичиго спит?
- Да, - Масаки заправила прядь за ухо и замерла. – Ичиго?
- Красивое имя, да?
Она засмеялась. В первый раз за эти полгода.
Куросаки Ишшин чувствовал себя так, как может чувствовать себя вор, совершивший похищение века. Он ликовал.
Глава 9
Когда Ичиго засыпал, и в доме все замирало, Масаки, словно раненый зверь, тихо скулила в подушку. Ишшин лежал за стенкой, закинув руки за голову, и рассматривал потолок с призрачными пятнами света от уличных фонарей. Ичиго спал хорошо, и к нему не надо было бегать каждый час – хотя Ишшин и рад был бы побегать, найти предлог зайти в ее комнату.
На него тоже вначале отчаянно накатывала тоска по Сейрейтею, по Масаки… по десятому отряду. Вестей оттуда почти не поступало. Изредка он разговаривал с Урахарой и Тессаем. Но они больше спрашивали, чем рассказывали... - Как там мелкий Кучики? - Уже капитан шестого отряда. - О, пошел по стопам деда. А Куроцучи Маюри? – Ох уж вредный до жути. – А как поживает наш добрейший Айзен с приспешниками?..
Ишшин не любил вспоминать про Айзена.
…Невыносимо! Он встал и прошел в соседнюю комнату. Глупо придумывать какие-то причины. Лег рядом. Спросил шепотом:
- Не можешь забыть?
- Простите, Куросаки-сан, - она выдохнула в подушку. – Вы столько всего для меня сделали…
- Ты спасла мне жизнь, - просто ответил он. – Не чувствуй себя обязанной мне чем-то, Масаки.
- Если бы не я, ничего бы не случилось…
- Вот это уже совсем нехорошие разговоры, - он коснулся ее волос, провел рукой. Сердце стучало где-то в горле.
Ичиго хныкнул во сне. Масаки вскочила, подошла к кроватке, но малыш спал все так же крепко.
- Все, молчу молчу, - усмехнулся Ишшин. – Я его разбудил, да?
Где-то вдалеке завыл пустой. Ишшин понял это по тому, как Масаки резко повернулась к окну – он сам ничего не слышал.
- Тебе нельзя пользоваться рейацу, - предупредил он.
- Я быстро, - она вышла из гигая. Ишшин подхватил ее тело и уложил в постель. Спустя минуту начал плакать мальчишка. Маменькин сынок. Правильно – он чувствовал ее присутствие, а Ишшина для него не существовало.
Ну уж нет! Ичиго придется признать его отцом!
Ишшин сунул в люльку амулет с частью рейрёку Масаки, вернулся в кровать и обнял ее гигай, чтобы ей было не холодно возвращаться. И задремал.
Она попыталась выползти из его объятий, стараясь при этом не разбудить. Ишшин усмехнулся про себя и не пустил. Масаки сдалась.
Когда мелочь подросла и уже не так отчаянно цеплялась за маму, Ишшин устраивал Ичиго бега на четвереньках на полу гостиной. Масаки смеялась до упаду. Чаще всего малявку было не оторвать от маминой юбки, но иногда Ишшин заполучал его в безраздельное пользование, и тогда весь дом вставал на уши.
Когда она плакала, Ишшин приходил спать к ней и просил все ему рассказать.
- Зачем? – шептала она в его плечо. – Что ты хочешь знать? Ичиго – мой и только мой ребенок. Все остальное – неважно.
Он действительно больше всего был похож на нее - вылитый Шиба. Вот только глаза у него были карие. Безумно хотелось знать, о ком думает Масаки, глядя на сына.
- Ты бы хотела вернуться?
- Я не могу.
Он поцеловал мягкие волосы у виска:
- Но ты бы хотела?
Масаки отчаянно прижалась к нему:
- Я бы все отдала, чтобы увидеть его снова… Но я сделала выбор. Я не брошу Ичиго.
Ишшин тихо гладил ее по спине.
- Ичиго ты любишь больше?
- Да.
Этого ему было достаточно. Он шептал на ухо, баюкая:
- Спи, звезда моя… Сладко спи.
Она поцеловала его сама – неожиданно, жгуче. Может, думала совсем о другом и не сдержалась, может… Впрочем, Ишшин не стал придумывать, почему он не должен... Давно затаенная нежность взбурлила и выплеснулась, - а затем его затопила страсть.
Масаки стала ночевать у него в комнате.
Через три года родились девочки – Карин и Юзу. Для семьи Куросаки наступило счастливое время.
Еще через год Куросаки Масаки ушла на охоту за пустым и не вернулась.
глава 10 в комментах
бред от автора:
бета?
читать дальше
автор: orocchan
фандом: Блич
пейринг: Ишшин/Масаки, Айзен/Масаки
рейтинг: PG-13
жанр: романс, приключения, зарисовки, драма, ООС (в пределах нормы) и АУ (выходит за все рамки, предканон)
дисклеймер: герои и сеттинг кубовы. стихи Л. Степановой.
от автора: я хотела написать про любоффь. вышла мыльная приключенческая опера, имхо
написано на 5ый Блич-марафон по Куросаки Ишшину. 10 драбблов.Ссылки на главы: 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10
Полная версия:
Принцесса, дракон и рыцарь
Глава 1
- Куросаки-фукутайчо... тьфу ты, тайчо, - Рангику заглянула в комнату и зевнула, прежде чем объявить. - Это к вам.
"Ну вот, не успел я стать капитаном, как началось".
Он торопливо сдвинул брови и уткнулся носом в первую подхваченную со стола бумагу, приняв на себя вид грозный и бывалый. Не пасовать же перед новобранцем, пусть ты и сам стал капитаном два часа назад.
Рангику отодвинула створку сёдзи, впустила новенького. На верандах горели фонари, и там было ярче, чем в комнате. Ишшин хмуро кивнул, не отрывая взгляда от свитка.
- Тайчо, можно я пойду спать? - Мацумото снова сладко зевнула.
- Иди - только чтоб я не слышал из казармы никаких песен и визгов. Отбой есть отбой.
Рангику то ли фыркнула, то ли чихнула, и ушла.
Серьезности голосу капитана не прибавляло то, что он "читал" страницу вверх ногами. Он плюнул в тушечницу, растер тушь и макнул кисть.
- Как зовут? - решив, что новенький достаточно оробел, спросил Ишшин.
- Шиба Масаки, - неожиданно звонкий голос заставил его поднять голову. Девушка. Свет от фонарей на миг ослепил его.
У нее были необыкновенно длинные рыжие волосы. Пышные и вьющиеся. Прядка золотилась в темноте, отблеск света дрожал на щеке. А глаза были темные, непонятного цвета - вроде бы серые, но почему-то теплые. Захотелось подойти. Убрать прядку от глаз.
Она бесстрашно улыбалась.
- Я по распределению, - на стол лег свиток. - Раньше служила в четвертом отряде, последние несколько лет провела на границе в Руконгае.
Ишшин задержал взгляд на тонком запястье.
- Ага.
Очнулся. Вскочил из-за стола.
- Шиба? Из основной ветви?
- Из побочной. Как и вы, Куросаки-тайчо, - она скромно смотрела под ноги. - Но вы, наверное, обо мне не слышали раньше. Наша семья осталась в Сейрейтее, когда... ну вы знаете, - голос был тихий. Улыбающийся. Добрый. - Может, зажечь свет? Темно уже? Глаза испортите, капитан...
Девушка подошла к светильнику, присела, зажигая фитиль, водрузила на подставку бумажный кокон. Ишшин почувствовал, как у него краснеют уши.
Красивая такая.
А он дурак и сказать ничего не может. Обидно, блин!
Она поднялась.
- Гм, - прокашлялся, оторвал взгляд от стройных лодыжек. Надо же, и без таби. Не холодно? Еще не лето. Но какие ножки!.. Если б подол хакама был повыше... - Гм. Что ж, будем знакомы. Куросаки Ишшин, с сегодняшнего дня капитан десятого отряда. Шиба Кайен... - тут он замолчал. Она тоже замерла. - Шиба Куукаку - моя троюродная сестра. - А он был, значит, моим братом.
Прошла неделя с той ночи, когда Кайен погиб. Куукаку теперь новая глава - пусть и изгнанного - клана.
Масаки поклонилась. По уставу. Пряди золотистых волос заполоскали у самого пола.
- Вольно, Масаки, - Ишшин состроил широкую ухмылку. - Здесь все свои. Я займусь твоими документами, а ты иди, знакомься. Женщин у нас не так много, к сожалению. Третий офицер Мацумото тебе все расскажет и покажет.
Масаки поклонилась еще раз - не так низко - поблагодарила тихо и вышла, задвинув за собой створку сёдзи.
Ишшин тут же подошел к дверям и остановился, прислушиваясь. Легкая поступь босых ног по доскам веранды постепенно затихала. А в комнате еще остался ее запах. Вдохнул глубоко - и так и не смог понять, что за цветок.
Достойное завершение вечера. Сначала повышение, а теперь не иначе богиня пришла к нему в отряд.
Не жизнь, а сказка.
...Вот только зараза Ямамото не выдал разрешения десятому отряду заняться расследованием гибели лейтенанта тринадцатого. Экспертизу поручили Унохане, а собственно расследованием занялся спецотряд Онмицукидо. Ну, посмотрим.
Куросаки Ишшин потянулся до хруста в плечах и сел за стол, разворачивая свиток с приказом о переводе Шибы Масаки в десятый отряд.
По комнате разлился запах ландышей.
Запах ландышей свеж до одури,
Горек приторно, слаще сахара,
Заколышется, словно опиум
Белым облаком снежно-матовым.
Вскроет, крадучись сердце лезвием,
Заштрихует все расстояния,
Околдует высь – мысли прежние,
Одурманит след понимания.
Запах ландышей – мера времени,
Вечер розовый в складках штор.
Отпусти меня, пожалей меня,
Запах юности – приговор.
(Л. Степанова)
Горек приторно, слаще сахара,
Заколышется, словно опиум
Белым облаком снежно-матовым.
Вскроет, крадучись сердце лезвием,
Заштрихует все расстояния,
Околдует высь – мысли прежние,
Одурманит след понимания.
Запах ландышей – мера времени,
Вечер розовый в складках штор.
Отпусти меня, пожалей меня,
Запах юности – приговор.
(Л. Степанова)
Глава 2
В библиотеке десятого отряда в воздухе, пронизанном солнечными лучами, кружилась пыль. Это капитан распорядился распахнуть ставни и проветрить комнату. Он сказал, что воздух там слишком затхлый.
А может, ставни открыли, потому что Масаки помогала в библиотеке. Лучи солнца золотистыми искрами вспыхивали в ее волосах.
- Эти отчеты куда, Куросаки-тайчо? – девушка принесла охапку старых свитков.
- Давай-ка сунем их наверх, все равно они никому нафиг не нужны, - Ишшин независимо подхватил пару свитков и закинул на верхнюю полку. Один прилетел обратно и стукнул его по лбу.
Масаки, не удержавшись, хихикнула.
- Ах так, да?! – Ишшин зарычал, подхватывая свиток. – Хочешь выставить меня дураком, кусок бумаги? Думаешь, ты умнее, да?.. Масаки, ну-ка стой здесь, я щас притащу табуретку! Мы их победим! Они у нас как миленькие будут лежать! Лежать, я сказал! чтоб тебя менос сожрал!..
Рангику на веранде сидела, обмахивалась веером и умирала от жары, слушая героические вопли капитана из подвала.
- Мацумото-фукутайчо, Мацумото-фукутайчо! – один из младших офицеров подбежал, путаясь в тяжелых хакама.
- Я еще не «фукутайчо», - лениво протянула Рангику.
- Там ребята из Одиннадцатого! – запыхавшись, пожаловался он. – Они на стенах пишут всякую похабщину! Пусть капитан с ними разберется!
- Врежьте им. Вы же мужчины…
- Но там с ними этот ненормальный, с татуировками!
- Абарай? Да ну, вчера был нормальный и сегодня вечером будет, возможно, - философски отозвалась Мацумото. – Ой, жарко. Слушай, принеси ведро воды, хоть двор ополосни, а? Мне аж дышать тяжело...
Офицер выразительно глянул на ее грудь – вот от чего дышать тяжело.
- Ну, может, капитана позовете, а? – жалостливо протянул он.
- Не могу. Он занят. Он за новенькой ухаживает.
- И как, получается?
- Как обычно – не очень. Он воспринимает все слишком серьезно… А она по секрету сказала мне, что он вообще не в ее вкусе. Бедаа…
Из подвала раздался грохот и тихий смех. Рангику вздохнула. Офицер поспешил ретироваться.
- Что бы им такое еще подстроить?.. – задумчиво протянула она.
Подвыпивший Ишшин как-то ночью возвращался в казарму из онсена. Пару раз споткнувшись на ровном месте и повалявшись в дорожной пыли, он слегка протрезвел, - но не настолько, чтобы не кручиниться и бросить пьяно горевать.
Масаки была слишком хороша для него. Умница, красавица, тихая и ласковая. В отряде на нее молились. А она была приветлива со всеми одинаково.
Мысли завели его сначала в темный переулок, а потом привели к дому, где жила Шиба Масаки. Там он окончательно пришел в себя. Заодно призадумался, что теперь делать. Развернуться и уйти не хватало духу, а постучаться в ворота – тем более.
Он огляделся. Забор был высоковат – ну да и не через такое перепрыгивали. Улица пустовала. В доме чувствовалась ровное рейацу Масаки – девушка спала.
Ишшин прогулялся вдоль забора, нашел трещину между досками, заглянул во двор. На веранде горел одинокий фонарь, освещая кусочек белых сёдзи и крыльцо. Дом был обычный, двухэтажный, с верандой по всему периметру и с желтой черепичной крышей. Он отошел. На воротах был намалеван герб клана, к которому принадлежала Масаки. Краска облупилась от старости – да и все место выглядело неухоженным, словно его забросили много лет назад. Неужели Масаки жила одна, без слуг?
За соседним забором залаяла собака. Ишшин еще раз оглянулся и пошел прочь, независимо сунув пальцы за пояс серого от пыли оби.
Завтра. Он вернется завтра.
Он возвращался почти каждую ночь. Ненадолго – на час, не больше. Постоять у ворот, попинать пыль на дороге, убедиться, что Масаки дома – одна, всегда одна. Чувствуя себя при этом старым извращенцем – «Ну посуди, она – незамужняя юная аристократка, а ты кто? Выходец из Руконгая, даром, что из бывшего великого клана, здоровый небритый мужик…» Иногда подсматривал в щель на заборе.
Однажды Масаки дома не оказалось.
Ишшин забеспокоился. Как так? Где она?.. И тут же мелькнула шальная мысль – можно прокрасться в пустующий дом, посмотреть, где она живет…
Через пять минут мучительных отговорок, он перемахнул через забор.
Глава 3
Скрипнула половица. Ишшин задвинул дверь, и стало темно. Лунный свет остался на пороге. Он нащупал справа фусума, открыл – сёдзи призрачно светились в темноте. Пусто. Так. Дальше. Вторая комната справа оказалась спальней. Неприбранный футон валялся посередине.
Ишшин ухмыльнулся. Опустился на колени, не снимая варадзи, и пополз по татами к одеялу. Постель пахла ландышами – он завалился туда.
А все же странно, что девушка из благородного рода живет одна. У него в доме постоянно кучковались знакомые руконгайцы. Мелкий Ганджу приходил играть. Интересно, что скажет про них Масаки, если он приведет ее к себе?
Замечтавшись, он не сразу понял, что знакомое рейацу оказалось совсем близко. Стукнула входная дверь. Ишшин запаниковал. Нет, нельзя ей видеть, что творит ее капитан!.. На глаза попался приоткрытый стенной шкаф. Он заполз внутрь, проверил, надежно ли запечатал рейацу. Когда она пойдет в ванну, он выскользнет на улицу и…
Неожиданно пол под ним провалился, и Ишшин рухнул в непроглядную тьму.
Приземлился он мягко, скатился на каменный пол, поднялся и отряхнулся. Под дырой в потолке было насыпано сено. Вот это приключеньице. Потайной подвал? Какого меноса, спрашивается?..
У стены стояли шкафы, там же находился стол с тусклым фонарем и кучей свитков. Ишшин вытащил из-за шиворота горсть соломы, бросил на пол, подошел и склонился над бумагами.
Ого. Заключение о смерти прошлого капитана десятого отряда – и капитана, который был до него. Это из архива столетней давности. В Готее некоторые суеверные души уже с опаской поглядывали на десятый отряд – слишком часто стало там меняться руководство, словно проклял кто эту должность. Ишшин слушал разговорчики и хмыкал.
Однако… такие документы запрещено выносить из архива. Он хмуро отодвинул их в сторону. На нижнем свитке были выписаны имена всех высших офицеров Готея и еще несколько незнакомых ему имен. Мелкий и неразборчивый текст рядом. Он присвистнул. Код – подобие такого использовали в Онмицукидо. Имена Куросаки Ишшина и Укитаке Джуширо были обведены.
Он развернул другой свиток. А это уже документы пятого отряда. Хирако Шинджи? Кто это?..
В загривок ткнулось острие катаны. Ишшин усмехнулся:
- Что это все значит, Масаки?
- Зачем вы пришли? – тихий голос источал угрозу.
- Ты рискуешь попасть под трибунал…
- Пусть. Не судите о том, что не понимаете.
- За такое казнят.
- Я знаю это, - спокойно ответила она.
Ишшин повернулся все с той же кривой ухмылкой. Ее глаза в полутьме опасно блестели. Злая. Оп-па.
Куросаки вздохнул и почесал в затылке. Наткнулся на порез на шее, струйка крови стекла за шиворот. Поморщился. Несправедливо. Неужели она шпионка?
- Не заставляй меня применять силу, Масаки, - предупредил он. Резво шагнул в сторону и перехватил ее запястье. Выкрутил руку. Зампакуто зазвенело по полу. Он подумал: только бы не сломать… В следующую минуту она вывернулась из захвата, его ослепило заклинанием, и в висок прилетело что-то очень неприятное и очень тяжелое. Перед глазами вспыхнуло черное пятно, и Куросаки Ишшин мешком повалился на пол.
«Вот и поухаживал за девушкой», - подумал он перед тем, как потерять сознание.
- Не шевелитесь, - тихий голос вывел его из забытья. Ишшин открыл глаза. Он лежал головой на коленях Масаки, и она держала у его раскалывающегося виска холодное полотенце. Взгляды встретились. Девушка не выдержала, хмыкнула в ладонь.
- У вас такой потрясающий синяк, Куросаки-тайчо.
- А у тебя хороший удар, Масаки. Научишь?
Она покачала головой и засмеялась нервно.
- Простите, тайчо. Я испугалась, что вы меня и правда сдадите. Но вы хороший человек, Куросаки-тайчо, - она наклонилась и провела полотенцем по скуле. Ишшин жадно уставился в вырез кимоно, пока длинная светлая прядь не упала ему на глаза. Он аккуратно отвел ее волосы. Первый раз их трогает, надо же…
- Может, объяснишь, что тут за заговор?
- Я ищу убийцу Кайена-ниисама, - тихо ответила она.
- Эээ, - с пониманием протянул Ишшин и поморщился – голова гудела до сих пор. – А обвела ты нас с Укитаке-тайчо, как главных подозреваемых?
- Наоборот, - она выразительно мотнула головой; волнистые волосы рассыпались по спине и груди, снова мазнули по его лицу. Масаки собрала их в хвост и затянула неизвестно откуда взявшимся шнурком. Фокусница. - Вы освобождены от подозрений. Но его убийца – кто-то из Готея. И Кайен – не первая и не последняя его жертва. За сто с лишним лет погибло шесть или семь капитанов, а лейтенантов и того больше.
Она снова приложила полотенце к виску. Ишшин накрыл ее ладонь своей, пока она рассказывала.
…Шиба Масаки родилась в Сейрейтее и рано осталась сиротой. Кайен заменил ей родителей. Он был, в конце концов, главой клана – да и просто не мог бросить мелкую сестрицу (седьмая вода на киселе – ну и что?) на произвол судьбы. Масаки поступила в Академию вслед за ним, учебу закончила на отлично, и ее зачислили в отряд особого назначения в Руконгае.
- Никогда о таком не слышал, - под его ладонью ее пальцы мелко дрожали. Перенервничала, девочка. Кайена она сильно любила… Ишшин даже подумал взревновать.
- Вы много чего не слышали, Куросаки-тайчо. Например, про Улей. Или секретные полигоны кидошников. Про лаборатории двенадцатого отряда, вероятно, тоже.
…Узнав, что Кайен погиб, она тут же вернулась в Сейрейтей. Благодаря связям ей удалось быстро оформить перевод в десятый отряд, к дальнему родственнику.
Результаты расследования поразили ее саму.
- Я найду этого гада, - Масаки сжала полотенце. – И он будет наказан.
- Ты красивая, - неожиданно сказал Ишшин.
Она бросила на него удивленный взгляд:
- Что?
- Ничего… это я так. Если честно, я был в лабораториях Двенадцатого. Втихаря копался в этом деле. Подозревал Куроцучи – ведь брата убил модифицированный пустой.
Масаки тихо улыбнулась:
- Вы смогли меня удивить, Куросаки-тайчо. Я должна была следить за вами тщательнее.
- Но ведь я вне подозрений, так? Ух ты. Я смог обмануть спецотряд. Мне полагается награда?
Она звонко рассмеялась. Быстро наклонилась и скользнула губами по больному виску. У Ишшина дыхание перехватило.
- Я прощена? – спросила она, чуть – он мог бы поклясться! – покраснев.
– Масаки… я хочу помочь тебе.
- Это опасно.
Куросаки Ишшин хмыкнул.
Луна той ночью светила особенно ярко. Полная и крупная, она зависла над вратами десятого отряда, заливая весь двор белым светом. Капитан вышел на веранду и глубоко вдохнул ясный осенний воздух.
В ясном воздухе явственно разлился запах спирта.
- Мацумото! – окликнул Ишшин перебегающую двор тень. – Стоять!
Рангику пискнула, словно пойманная мышь, и замерла. Ишшин прыгнул с веранды.
- Чего пьешь?
- Наливку, – Рангику прижала бутыль к груди. – У Хинамори из Пятого бабушка в Руконгае делает. Я вчера ходила.
- Давай, - Ишшин вынул блюдце из потайного кармана в рукаве. – Заценю.
Рыжая жалостливо вздохнула, но плеснула спиртное капитану. Наливка и правда была замечательная.
- И куда ты ее потащила? – Ишшин раздумывал, какой бы буквой устава прикрыться, чтобы конфисковать бутылочку.
- Куросаки-тайчо, - Рангику хлопнула длиннющими ресницами и вкрадчиво подступила, напирая вырезом. – Пойду угощать милого. Не позволите?
- А не много ли ему будет, всю бутыль вылакать? - усмехнулся Ишшин, аккуратно обнимая в попытке дотянуться до искомого за ее спиной. Ох уж эта Мацумото!.. Старые трюки, раньше он на них велся.
- А кто сказал, что он у меня один? – хихикнула Рангику, уворачиваясь. Стрельнула глазами: – Что, не отпустите, капитан? Масаки, значит, ночами можно бегать к любовнику, а мне нет?
Ишшин замер, улыбка спала с лица.
- Что? – глухо.
Рангику отступила.
- Что «что», Куросаки-тайчо? Я нарочно ее к вам отсылала и в библиотеку помогать, и в кабинете убраться, и документы отнести. А вы все чего-то ждете. Дождались…
- Рангику, ты думай, о чем говоришь, - он разве что не рявкнул. – Откуда тебе знать, куда Масаки ходит?
Лейтенант низко поклонилась:
- Простите, капитан, сдуру ляпнула, не подумав. Просто слухи, капитан.
Сердце сдавило. Слухи, значит. Во дурак. Естественно, что такие слухи никто до Куросаки Ишшина не доносил.
Он вышел за ворота и направился к знакомому дому.
…Тем вечером луна была яркой. Тонкая фигурка Масаки в ее свете казалась почти прозрачной – точно лунная богиня. Девушка остановилась перед воротами десятого отряда и обернулась к провожающему ее взглядом капитану на веранде. Поклонилась низко и ушла. У ворот остался сладкий запах ландышей.
Которую уже ночь Масаки не ночевала дома.
Глава 4
Дура Мацумото. Да откуда ей знать, что Масаки расследует убийство, поэтому и… Поэтому – что? Ночует в чужих отрядах?
Ишшин не пошел домой, а отправился прямиком к Масаки. Привычно перемахнул через забор. Разулся у порога и прошел в ее спальню. Залез в шкаф. Через пять минут вылез оттуда, чувствуя себя круглым дураком – подземный лаз не открывался. Он вытащил ее футон и кинул на пол, сам улегся поперек, закинул руки за голову и приготовился ждать девушку. В горле клокотала злость.
Шло время. Ишшин так и уснул, одурманенный запахом ее духов.
За сёдзи начинался рассвет – вот уже розовый отблеск скользнул по рисовой бумаге. Ишшин сонно повернул голову. Масаки в легкой юката свернулась калачиком рядом, на краешке. Целую минуту он рассматривал ее плечо и затылок, а затем чуть придвинулся.
Тихий голос остановил его:
- Что вы хотите узнать, Куросаки-тайчо? Входа там больше нет. После того как вы его нашли, я обязана была все перепрятать. Никто не должен знать.
- Масаки.
- Я не маленькая девочка, и не надо за мной приглядывать. Вам необязательно знать, где я и что я делаю. Можете думать про меня что угодно, но я вам ничего не обязана…
- Масаки, - перебил он. – Ты что на завтрак будешь?
Она села и оглянулась настороженно. Он весело ухмыльнулся. Тогда девушка нерешительно улыбнулась.
- Чай, пожалуйста.
Ишшин встал, потянулся, зевая, и пошел на кухню. На кухне обнаружился холодильник, правда, там были только онигири и банка маринованного имбиря. Ишшин пожал плечами и взял один сверток с рисом себе. Поставил кипятиться чайник.
Что ж, связался с куноичи – сам дурак.
Масаки рассказала о находках. Кто бы ни был виновен в смерти Кайена, у него имелись хорошие связи в Совете – иначе бы это дело не замяли. У нее была парочка подозреваемых, но она не назвала ни имен ни отряда.
Прошел месяц или больше после разговора с Рангику. Ишшин наловчился руководить отрядом. Теперь командировки на грунт, тренировки на полигоне и плановые дежурства были раз плюнуть. Он уже привык заглядывать в гости к другим капитанам, не раз и не два выпил за здравие Кёраку-тайчо. Сам любил принимать гостей. Вот и сейчас к нему заглянул Айзен. За ним семенила девчушка-офицер.
- Хинамори Момо, - ответил на незаданный вопрос Айзен, улыбаясь. – Я предложил ей стать лейтенантом.
- Отказалась? – хмыкнул Ишшин, усаживая дорогого гостя за стол.
- Испугалась, - покачал головой. - Пока назначил помощником. Освоится, может, и согласится.
- Чай будешь? – и после утвердительного кивка Ишшин выглянул на веранду и гаркнул Рангику принести чай. Задвинул сёдзи. – Какие новости, Айзен-сан?
- Ты сразу о делах? – усмехнулся капитан пятого. - Я разговаривал с Укитаке-тайчо, но даже ему не докладывают о результатах. У меня такое чувство, будто кто-то пытается замять дело лейтенанта тринадцатого отряда. Все улики были изъяты из госпиталя, Сой Фон отстранили от поисков…
Ишшин задумался. Кайена в Готее любили, поэтому не один капитан десятого секретно занялся расследованием обстоятельств его гибели. Айзен – единственный, кто не побоялся высказать на собрании капитанов предположение о возможном участии двенадцатого отряда – за что Куроцучи, и до этого никого особо не любивший, взъелся на него. А если бы не Айзен, Ишшину было бы трудно попасть в лаборатории НИИ. Капитан пятого отряда тогда здорово помог.
Значит, он, как и Масаки, считает, что кому-то очень невыгодно раскрывать правду о смерти Кайена.
- …и, кажется, нам не сегодня так завтра объявят о том, что это был всего лишь несчастный случай, - закончил Айзен.
- Не думаю, - Ишшин покачал головой. – Потянут год-два, придумают несколько версий, угрохают кучу денег на экспертизу и вот тогда объявят.
- Это нельзя так оставить. Если мы не узнаем правду, следующей жертвой может стать другой лейтенант – или даже капитан.
- А есть какие-нибудь зацепки? Версия с Куроцучи не подтвердилась?
- Я бы предложил спуститься в Уэко, - сказал Айзен. – Это сумасшедшая идея, я знаю. Но подумай. Появился новый вид пустых. Значит, что-то там происходит – что-то, чего мы не знаем…
За дверью в кабинет послышалась возня, и Айзен замолчал.
- Да иди уже! – голос Рангику донесся из-за сёдзи. – Не съедят они тебя, ну!
Створка открылась, и на пороге возникла босая растрепанная Масаки с чайником на подносе. Рангику сунула голову в комнату:
- Здрасте, Айзен-тайчо! Я занята, но Масаки щас вам чай нальет, – лейтенант подтолкнула застывшую на пороге девушку и задвинула дверь. Они с Хинамори о чем-то заголосили на веранде.
Ишшин, не отрываясь, смотрел, как Масаки присела у стола, разлила всем чай. Спохватился, только когда она поднялась и отступила к двери. Масаки и Айзен не были знакомы. Возможно, он чем-то сможет ей помочь. Вот и случай для знакомства.
- Эээ… наш седьмой офицер – Шиба Масаки. Это – Айзен Соуске, капитан пятого отряда.
Девушка смотрела в пол, не отрываясь.
– Благодарю за чай, Масаки-химе.
- Что вы, Айзен-тайчо, так меня называть.
- Разве ты не сестра Шиба-фукутайчо?
- Э, нет, - пояснил Ишшин поспешно. – Куукаку его сестра. Масаки – из побочной ветви. Но она тоже хорошо знала Кайена.
- Вот как, - извинился Айзен. – Примите мои соболезнования.
Масаки поблагодарила и поклонилась. Шевельнула побелевшими губами:
- Я могу идти?
Ишшин отпустил девушку и подмигнул другу:
- Красавица, правда?
Тот усмехнулся:
- Куросаки-тайчо, вам… просто сказочно повезло с офицерами.
За лето накопилась целая гора документов, и капитан усадил Мацумото разбирать бумаги. Через час Рангику слезно попросила пойти подышать свежим воздухом. Спустя еще час заработавшийся Ишшин понял, что она так и не вернулась. Разъяренный, он выбежал на веранду. Рангику сидела на перилах, прижавшись спиной к толстой деревянной балке, и мечтательно вздыхала на луну.
- Тайчо, а тайчо, - протянула лейтенант. – Почему любовь такая злая?
Ишшин хмыкнул. Положил локти на перила, глянул во двор.
- Что ж она тебе сделала, любовь твоя? Наливку забрала, а тебя выгнала?
- Что-то вроде, - задумчиво протянула Рангику. – Тайчо, а ваша любовь добрая?
- Добрая, - согласился Ишшин.
- А знаете, почему? – хитро сощурилась она.
- Почему?
- Потому что она не ваша.
- Злая ты женщина, - Ишшин смотрел на освещенный луной холм Сокьёку. – Иди лучше ведомость доделай.
- Нэ, тайчо. Я разговаривала с Хинамори-тян. Ну, та девочка из пятого. Она говорит, что Масаки была в казармах пятого. Тайчо, разве вы не хотите вернуть свою девушку?
- Не мою, - откликнулся Ишшин весело. – Сама ж сказала.
- Да ну вас. Думаете, этот кто-то лучше, чем вы? Мне кажется, вы подходите друг другу.
- Слыш, Рангику…
- Да помню я про ведомость! Не уходите от темы. Она вам нравится?
- Нет, в прошлый раз ведомость была легче. Потому что сейчас кто-то перепутал все командировки.
Рангику вздохнула горько. Ишшин криво ухмыльнулся:
- Очень нравится. Но я не думаю, что у Масаки с кем-то серьезные отношения. Я бы знал. Так что не печалься, фукутайчо. У меня еще есть шанс. Я ж так просто не сдамся.
Рангику соскользнула с перил. Подошла и сунула ему в руки невесомый сверток. Сказала тихо:
- Забыть в гостях шнур от нижнего косоде? Действительно, несерьезно, тайчо. Хинамори принесла.
Несколько секунд Ишшин не мог найти что сказать.
- Почему она думает, что это – Масаки?
- А вы посмотрите сами, - и женщина, не задерживаясь, исчезла в кабинете. Ишшин подошел к фонарю на веранде и развернул бумагу. Действительно. На шелковом шнуре вместо кисточек болтались нашивки с гербом Шиба.
Он завернул шнур в свиток и спрятал за пазухой. Рангику позаботится о документах.
Куросаки Ишшин отправился к воротам пятого отряда.
Глава 5
Запах ландышей свеж до одури…
…Шиба Масаки надела форму и подошла к зеркалу. Все черное – так непривычно. Она подняла пышный скрученный хвост кудрей, взяла ножницы. Так и застыла. Через минуту отложила ножницы, распустив волосы, – пусть хоть что-то останется напоминать о прошлом. Сунула за оби свиток с назначением, положила за пазуху цветок ландыша и направилась в казармы десятого отряда знакомиться со своим новым капитаном.
Горек приторно, слаще сахара…
Она слышала о нем от Кайена, и отчего-то думала, что они будут похожи. Или просто хотела этого. В чем-то она оказалась права. Ишшин, как и Кайен, быстро сходился с людьми. Веселый, добрый человек – любитель погулять, потрепаться и поглазеть на красивых женщин. Конечно, он не подозревал ее ни в чем.
Она делала вид, что не замечает его ухаживаний. Серьезные отношения ей были некстати.
Шиба Масаки пришла мстить за брата.
Заколышется, словно опиум…
Капитан пятого отряда вызывал доверие, поэтому Масаки ему не доверяла. К чему интересоваться убийством чужого лейтенанта? Но интуиция - или любопытство? – влекла ее к Айзену Соуске. С чего бы? Невзрачный на вид… библиотечная крыса… тихий профессор Академии… вечно путающийся под ногами… рассеянный взгляд.
Он подошел первым.
Там, в библиотеке, он рисовал мудреные схемы. Нападения пустых оказались неслучайными. Тринадцатый отряд – случай в Академии – убийства, убийства, убийства – и, наконец, происшествие в Руконгае столетней давности. Масаки проверяла его данные, - все сходилось. За всеми убийствами стоял один и тот же человек, - хотя что в нем могло остаться человеческого?
Белым облаком снежно-матовым.
Она искала преступника.
Кто же? Ичимару Гин – не заботился бы о том, чтобы заметать следы. Все его мелкие пакости были лишь мелкими пакостями. Куроцучи Маюри – был поглощен исследованиями, о гуманности которых можно поспорить, но его интересовала только наука. Масаки проверяла всех и каждого.
Кроме Айзена Соуске. Он предоставлял ей все больше информации, и смотрел ясным взглядом из-под очков, когда она пыталась скорректировать свои поиски на основе новых фактов…
В какой момент она потеряла осторожность и доверилась капитану пятого отряда?..
Вскроет, крадучись сердце лезвием…
Это не она соблазнила его. Он притворился, что поддался соблазну. К тому времени все ее мысли были о нем – она хотела использовать знания и способности Айзена Соуске, чтобы найти преступника. Ей не давало покоя чувство, что она уже схватила убийцу за руку, но не может видеть его лица.
Когда же она начала подозревать Айзена? Это было внезапно, как озарение. Когда он словно бы невзначай провел пальцем по ее запястью, - отчего дух захватило? Или когда поцеловал ее? Почему-то вспомнилась глупая фраза: хорошие мальчики так не делают.
Хорошие девочки, впрочем, тоже не поступали так, как она.
Заштрихует все расстояния…
Масаки была уверена, что делает все ради Кайена.
Была уверена в этом – пока не забыла пояс в кабинете капитана пятого отряда. Тогда ей стало страшно.
Уже не вырваться.
Околдует высь – мысли прежние…
Когда он потянулся за очками в полутьме, поднимаясь с футона, она остановила его и заглянула в глаза. Лучше бы и не пыталась…
Он усмехнулся и нацепил на нос очки, снова становясь добрым Айзеном.
Масаки не пошла домой, поднялась на скалу Сокьёку и села на самом краешке лицом на восток. Ждала солнца, словно чуда.
Как она могла предать Кайена?
Одурманит след понимания.
Наверное, это к счастью, что она нашла Куросаки Ишшина в своей постели. Он спал, как ни в чем не бывало. Глоток нормальности в ненормальном мире…
Иначе бы она давно сошла с ума.
Запах ландышей – мера времени…
Кто бы мог представить, что все ее техники обольщения будут использованы на ней самой! Масаки и Айзен продолжали играть в ту же игру – как ни в чем ни бывало. Она не спрашивала – он не отвечал. Она не была уверена, что именно он убил брата – и подозревала, что это всего лишь ее нежелание знать наверняка.
Понимала, что сама себя этим погубит.
Искала место, куда ударить исподтишка. Но у Айзена Соуске не было слабостей. Его нельзя было удивить внезапной атакой – он просчитывал все ходы. Он был не один – но не выдавал сообщников.
Она могла бы выдать ордер на его арест в любой момент.
Зачем тянула время?
Вечер розовый в складках штор…
- Чаровница. Снова ландыши?..
- Вам не нравится этот запах?
- Нравится. Даже слишком… Из ландышей делают приворотное зелье, ты знаешь?
Тихий смех.
- Разгадали. Но вы и сами ими пахнете.
- Разгадала, - улыбка.
Она лежала в ванне в пене с запахом ландышей. Он стоял на пороге.
Пора решиться, Масаки.
- Айзен-тайчо, вы не вернете мой пояс?
- Я его отдал.
- Отдали?! – неверяще. – Кому?
- Твоему капитану.
- Иногда я вас ненавижу, - нахмурилась она. И прикусила язык.
- Только иногда, – улыбнулся он. Ушел, затворив за собой двери.
Отпусти меня, пожалей меня…
- Вы никогда не говорите правду, не так ли, Айзен-тайчо? – Масаки опустилась на футон, распуская собранные в пучок волосы.
- А что ты хочешь услышать?
- «Что я хочу услышать» и «правда» - это разные вещи.
- Ужасный выбор, - улыбнулся он. – Твой капитан, кстати, караулит у ворот. Что ты с ним сделала? Зачем закружила голову?
- Откуда же я могла знать… Не уходите от разговора, Айзен-тайчо. Это важно. Я знаю, кто убил Кайена.
- Я тоже. Подождем с заговорами до утра?
Она вытянулась на футоне рядом с ним.
- Хорошо, Айзен-тайчо…
У него есть право на последнее желание – так она сказала себе.
Удивительно, но Куросаки Ишшин все еще ждал. За такое короткое время с тех пор, как они познакомились, он неожиданно стал для нее всем – всем, но не Кайеном и не Айзеном Соуске.
Он не был теми двумя, кого она любила.
Запах юности – приговор.
Глава 6
Побудка застала капитана десятого отряда на улице в канаве. Там было тепло и сухо. Ишшин сел и почесал подбородок. Ладно, день походит небритым - с кем не бывает?
Гораздо сильнее его волновало, где сейчас Масаки…
Из ворот пятого отряда появился сонный патруль, а за ними вышел вполне себе выспавшийся Айзен.
- Куросаки-тайчо, какая встреча. Так рано, а вы уже на ногах, - приветливо улыбнулся он. Ишшин хотел было состроить глупую рожу, как всегда, но почему-то сегодня чувство юмора ему отказало.
- Всю ночь не спал, Айзен-тайчо. С ног сбился в поисках одного из своих офицеров.
- Кого же вы искали? – улыбка нестерпимо раздражала.
- Масаки. Не видели?
- Как же не видел. Она часто заходит, - слова отозвались неприятным холодом в груди.
- К кому же?
- Боюсь, я не могу сказать, - Айзен прошел мимо, за ним семенила все та же мелкая девчонка. Хинамори, кажется. – Спросите у нее самой. Я не выдаю чужих секретов, Куросаки-тайчо.
Ишшин посмотрел вслед. Что это было? Неприятное чувство. Айзен, что, не с той ноги встал?
Он плюнул в канаву и отправился в десятый отряд.
Шинигами уже выстроились во дворе, когда капитан показался в воротах. Лейтенант вздохнула с облегчением. Масаки стояла в первом ряду.
Кажется, надо было что-то сказать отряду, но Ишшин будто онемел. Смотрел на девушку и не мог оторваться. Солдаты косились на них и неловко переглядывались.
Рангику вздохнула еще горше и быстро разогнала отряд.
- Пошли, Масаки. В кабинет, - наконец сказал капитан.
Он пропустил ее вперед и задвинул дверь. На веранде тут же началась мышиная возня.
Ишшин молчал, не зная, что сказать. Молчала и Масаки.
- Я не Кайен, - тихо сказал он. – Но я тоже беспокоюсь за тебя. Думаешь, ему бы понравилось, если бы ты ночевала менос знает где?
- Куросаки-тайчо, вы обещали не вмешиваться, - она не смела поднять на него взгляд.
- Мне не нравятся эти секреты.
- Я делаю это ради брата…
- Не ври, - он протянул ей сверток с поясом. Вздохнул. – Скажи честно. Кто это?
Масаки схватила сверток, едва заметив выпроставшийся конец пояса, прижала к груди. Изумленно спросила:
- Разве вы не знаете? Тогда кто же вам это передал…- и замолкла беспомощно.
- Девчонка лейтенант. Масаки, я не обижусь. Только не скрывай ничего от меня.
- Я… - она поклонилась. – Хорошо. Я скажу, но… дайте мне время.
- По рукам, - Ишшин согласился. А потом вдруг выпалил, неожиданно для самого себя: - Что ты делаешь сегодня вечером?
Она посмотрела на него круглыми глазами. И засмеялась.
Она любила небольшие таверны, которые стояли испокон веков в самом конце базарной улицы. Они были битком набиты народом, и к стойке надо было пробиваться сквозь галдящую толпу. А потом, получив две кружки пива, пробиваться сквозь сигаретный дым в небольшой дворик под раскидистыми ветвями кленов.
- Тебе и правда тут нравится? – удивился Ишшин.
- Ага, - Масаки сжала огромную кружку обеими ладонями и устроилась на потемневшей от старости деревянной лавочке. – Интересно наблюдать за людьми.
Ишшин хмыкнул:
- Надо же. А твой не рассердится за то, что ты сегодня не придешь?
- Не знаю, - она посмотрела на кусты акации, которые ограждали дворик от улицы. – Бар закроется в одиннадцать. Я еще успею до отбоя.
- То есть, ты не пойдешь ко мне пить чай? – Ишшин хлебнул пива.
- Капитан, Устав не велит! – рассмеялась она.
- Да ладно, Устав, - небрежно отмахнулся он. Наклонился ближе. – Серьезно. Только чай – ничего больше.
Она стрельнула глазами:
- Серьезно? В вас влюблены куча девушек, почему бы вам не предложить этот чай какой-нибудь из них?
- Но я влюблен не в кучу девушек, а в одну.
Масаки поднялась и поставила кружку на скамейку.
- Тогда вы должны меня понять, Куросаки-тайчо.
- Подожди, - он ухватился за край рукава. – Когда человек влюблен, он старается быть ближе. Это же естественно, так? – Ишшин заглянул ей в глаза. – Тогда почему я никогда не видел твоего поклонника рядом с тобой?
Она вырвалась:
- Может, вы никогда и не смотрели внимательно, - и исчезла в шумпо, только ветви акаций колыхнулись от ветра.
Отныне Ишшин смотрел. Чем больше он наблюдал за Масаки, тем больше убеждался, что ее поклонник просто играет с девушкой. Она приходила утром бледная, подолгу молчала, а вечером рвалась убежать побыстрее. Кто же был ее мучитель? Пару раз Ишшин заговаривал с Айзеном на эту тему. Капитан пятого часто приходил в гости.
- Я не понимаю, почему они скрываются, - хмурился Ишшин. – Я волнуюсь за нее. Если бы у него были серьезные намерения, он бы предложил ей выйти замуж, а?
- Обстоятельства бывают разные, Куросаки-кун, - уклончиво отвечал Айзен. – Меня попросили держать все в тайне. Я не могу нарушить данное слово.
- К меносам обстоятельства! Вот ты, как честный человек, что бы сделал?
- Как честный человек? Я? – Айзен задумчиво улыбнулся. – Наверное, не оставил бы девушку в такой компрометирующей ситуации.
- Именно!
Масаки приносила капитанам чай. Ишшин разглядывал ее босые ноги, не замечая, какими взглядами обмениваются Айзен с Масаки.
С некоторых пор офицер Шиба начала получать подарки из пятого отряда. Ишшин должен был бы обрадоваться за нее – но вместо этого тихо бесился от ревности. Он приглашал ее в таверны, и она ни разу не отказывалась. Однажды он расхрабрился и спросил ее о расследовании.
- Я где-то допустила ошибку, - ровно ответила девушка. – Придется пересмотреть все материалы с самого начала. Тот, кого я подозревала, не мог совершить убийство.
Ишшин ей не поверил, но промолчал.
Раскрылась тайна, как всегда, случайно. После очередного чаепития Масаки вызвалась проводить капитана пятого отряда. Когда Ишшин выглянул во двор, они стояли у ворот, и Айзен передавал ей очередной подарок. Казалось бы – ничего странного. Но они стояли слишком близко… и ее рука задержалась в его руке… и Айзен улыбался почти мечтательно.
А потом он повернулся к Ишшину, и улыбка стала острой, как лезвие.
- Подлец! - Ишшин хлопнул дверьми. Айзен поднялся из-за стола.
- Куросаки-кун?
- Ты и Масаки… - он задохнулся. – Как ты посмел обмануть девочку?!
- Тише, тише, - Айзен подошел, улыбаясь. Или усмехаясь? – Представляешь, что будет с ней, если тебя услышат?
- Ты хотел сказать – что будет с тобой, если узнают. Весь из себя идеальный капитан, а девчонке голову вскружил… Использовал!
- Отнюдь. Это она использовала меня, чтобы узнать, кто убийца Кайена.
- Заткнись. Ты на ней женишься? Или просто поиграть хотел?
- Моя жизнь будет зависеть от ответа, я полагаю?
- Именно так, - процедил Ишшин. Айзен вернулся к столу и невозмутимо сказал:
- У меня нет намерения жениться на ней.
- Тогда… - пальцы сжались на плетеной рукояти катаны. – За то, что использовал ее… и обманывал меня… Айзен Соуске, я вас вызываю. На дуэль.
Глава 7
- Тогда… - пальцы сжались на плетеной рукояти катаны. – За то, что использовал ее… и обманывал меня… Айзен Соуске, я вас вызываю. На дуэль.
- На дуэль?.. Куросаки-кун, вы хотите меня убить? Даже не узнав правду?
- Что ты называешь правдой?
- Во-первых, я не принуждал и не обманывал Масаки. Это она была против того, чтобы кто-то знал о наших отношениях. И я полагаю, что ты догадываешься, почему. Она – шпионка.
- Ну и что?
- От меня ей нужна была информация. А теперь она, видимо, пытается стравить нас, чтобы убрать свидетелей. Тебе так не кажется?
- Ты сошел с ума, - Ишшин сжал кулаки. – Она не убийца.
- Откуда ты можешь знать? Очнись, Куросаки-кун. Она тебя любовным зельем опоила? Посмотри на себя. Ты даже не знаешь, откуда она появилась в Готее. Ее история – фальшивка. Она никогда не служила в четвертом отряде, и уж тем более в Руконгае. Ее имени нет в списках Академии.
Айзен был прав во всем. Кроме своего отношения к девушке. Масаки могла быть шпионкой, но Ишшин видел, как она смотрит на Айзена – это был взгляд влюбленной женщины, потерявшей всякую осторожность. А он назвал ее убийцей. Хотя нет, погоди, не осмелился.
Ему просто все равно.
- Айзен. Не знаю, к чему ты клонишь, но еще одно слово, и я набью тебе морду прямо тут.
- Понятно. Хорошо. Ты своего мнения не изменишь. Дуэль так дуэль. Но если об этом кто-то узнает, нас ждет трибунал.
Ишшин криво усмехнулся:
- В задницу трибунал. Завтра на рассвете за Восточными воротами, на болотах.
- Куросаки-кун, несправедливо лишать Готей сразу двух капитанов.
- Боишься за теплое местечко? – хмыкнул нахально. – Ладно, напиши письмо, что в твоей смерти виноват не я. Так и быть, я тоже чего-нибудь сочиню. Только ничего не говори Масаки.
- Скажи, Куросаки-кун, в тебе говорит долг перед членом твоего клана или любовь?
Ишшин ушел, хлопнув дверью.
Он и сам не знал.
Рангику валялась на диване в кабинете. Теперь это было ее «рабочее место». Ишшин выгнал ее на улицу – она только обрадовалась. Разобрал бумаги на столе. Непринужденно посвистывая, набросал письмо, - кратко и без подробностей: «Ухожу в Уэко искать убийцу Шибы-фукутайчо…» Что-то в этом роде. Потушил все светильники и отправился спать. Масаки так и не появилась в казармах.
Часа в четыре утра он проснулся, под покровом тьмы обошел часовых и выбрался за Сейрейтей.
Над болотами стоял густой утренний туман. Запах сырости поднимался с воды, залезал мокрыми ладонями под рукава и ворот кимоно. Под ногами хлюпало. Истошно квакали лягушки.
Айзен не заставил себя долго ждать.
- Не самое приятное утро для прогулки, - посетовал он.
- Выбирай оружие, - Ишшин ковырялся в ухе. Вопли лягух чуть не лишили его слуха.
- Что ж… катана. Мы слишком близко к городу для остального.
Ишшин выхватил свой меч. По слухам, Айзен редко хватался за зампакуто. Он неплохо владел магией и очень не любил ближний бой, стремясь держать противников на расстоянии. Ишшин был моложе и проворнее. И у него было преимущество – Айзен носил очки.
Ишшин был зол на него безумно, и ревновал, и не собирался сдерживаться. Соломенные варадзи скользили по мокрой траве и проваливались в ил. Почти как на полигоне, только катаны настоящие. Айзен отбивался, напряженно вглядываясь из-за запотевших стекол. Пропитавшиеся туманом хакама путались в ногах, на одежде и лице подсыхали брызги ила.
Ишшин быстро раскусил тактику оппонента – защищаться и ждать, пока Ишшин выдохнется. Не пойдет. Резкий выпад – сенка – Айзен не успел развернуться – и лезвие вспороло рукав, оставив царапину на правом плече.
Противник шагнул назад, напряженно дыша:
- Ты победил, Куросаки-кун.
- Так быстро сдался? – Ишшин чувствовал, как внутри закипает ярость. Так вот что он хотел! Уступить при первой возможности! – Подумаешь, капля крови! Разве я не сказал, что мы будем драться до конца? – хмыкнул он и поднял катану, готовясь к следующей атаке. Ее не последовало.
Между ними возникла Масаки.
- Что вы делаете? – тихо сказала она. – Уберите зампакуто. Это приказ.
Клочья тумана ползли по земле, укрывались в тени кочек, прижимались к траве. За верхушками деревьев показалось небо. На облаках заиграли золотисто-розовые всполохи.
- Ты не вовремя, Масаки. Я еще не наигрался.
Она повернулась к Айзену так резко, что золотистые волосы взметнулись и кончики полоснули по зампакуто Ишшина. Несколько светлых прядей упало на траву. Ишшин опустил катану, наклонился за волосами зачарованно.
- Не смей, - угрожающе. Ишшин замер и взглянул на нее. Но она обращалась к Айзену. Ее зампакуто выскользнуло из ножен.
- Не сметь? – Айзен холодно улыбнулся и снял очки. Они плюхнулись в лужу.
- Да, Айзен Соуске. Убери зампакуто. Ты тоже, Куросаки Ишшин.
Айзен вернул меч в ножны. Ишшин также не посмел ослушаться – в голосе девушки звучали стальные нотки.
Туман стремительно таял. Где-то запел соловей.
- Ты ранен? - Масаки подступила к Айзену и тронула порванный рукав. – Царапина… не страшно, - с облегчением. Айзен смотрел равнодушно.
- Масаки… - у Ишшина перехватило дыхание. «Отойди от него». Но она не отошла. Наоборот, обняла его свободной рукой.
- Пожалуйста, не надо… Не делай этого, - попросила она. - Я не смогу тебя простить…
- Это будет второй раз, - усмехнулся он. – За Кайена тоже не простила.
Кайен! Ишшин вздрогнул.
- Не прощу. Никогда.
- Даже если я скажу, что это вышло случайно?
- Ложь, - она чуть улыбнулась. - Что ты возьмешь за то, чтобы оставить Куросаки-тайчо в живых?
- Твою тайну.
- Я расскажу тебе все. Отпусти его.
Почему они разговаривали так, будто его здесь нет? У Ишшина появилась куча вопросов к девушке. И куча причин убить Айзена!
- Эй!
- Все я знаю и сам, - Айзен смотрел на нее с улыбкой. – Шиба Масаки, капитан нулевого отряда.
Что?..
- Тогда что ты хочешь узнать?
- Всего лишь как добраться до Короля… Кудакэро, Кьёка Суйгецу.
Туман исчез, солнце залило небо золотистым светом. Ишшин выхватил зампакуто и попытался закрыться лезвием – от чего? – услышал вскрик Масаки и плеск тела. Своего. Грудь пронзил холод. Все поплыло перед глазами.
Словно он смотрел со дна моря…
Когда он очнулся, ему еще некоторые время казалось, будто волны несут его куда-то. В ушах шумело. Он глубоко вдохнул.
Ветерок с запахом ландышей коснулся его виска. Рядом кто-то сказал: «Ну вот и все», - и отчего-то в незнакомый насмешливый голос вплелась грусть.
Ишшин повернул голову.
- Прощайте, госпожа. Очень рад был услужить вам, - человек в панамке низко поклонился, протягивая руку, а затем сомкнул пустую ладонь и сунул за пазуху. – Конечно, я все сделаю для пациента. Не волнуйтесь. Вас проводят до врат.
- Ма…са…ки, - тихо сказал Ишшин. – Где она…?
Человек обернулся, широко улыбаясь.
- Меня зовут Урахара, я местный торговец. Как вам новый гигай, Куросаки-сан? Не жмет? Вам придется в нем долго ходить.
Ишшин попытался подняться.
- Не волнуйтесь, девушка в порядке. Она, к сожалению, не могла остаться. Здесь не место для шинигами. Хотя нельзя сказать, что я ее не уговаривал, но…
- Здесь? – он сел, тряхнул головой. Ощущение прибоя в ушах отпустило. - Где она?
- Где? – Урахара обернулся к порогу, кивнул и снова посмотрел на Ишшина. – У вас были сильно повреждены Сон и Звено. Вы потеряли силу, так сказать… Отныне вы простая душа, и даже привидений видеть не сможете, - он хлопнул веером о ладонь и радостно заявил: - Добро пожаловать в мир живых, Куросаки-сан!
Глава 8
Когда стемнело, наползли тучи и начался дождь. Ишшин проводил последнего посетителя клиники, подарив ему на прощание зонт. Вывесил табличку «закрыто», запер двери и пошел за горячим чаем. В доме было холодно. Он захлопнул окно на кухне, потянулся за пачкой сигарет и закурил.
В гостиной на полу валялись новенькие журналы и утренние газеты. Он поставил чай на столик, завалился на диван и зачитался дурацкими обзорами, выбросив из головы работу. Дым вился от кончика сигареты. По телевизору шли новости – Ишшин выключил звук, чтобы не отвлекаться.
Зазвонил телефон в клинике, но Ишшин решил, что на сегодня хватит. Это Рюкен пусть пашет день и ночь, у него больница круглосуточная, а доктор Куросаки – живой человек, из плоти и крови, и тоже хочет спать. Телефон стих.
Он выкурил одну сигарету и потянулся за новой. В дверь постучали.
Ишшин бросил газету и недовольно сел. Кого там принесло? Вроде бы он не заказывал суши...
Приняв грозный вид – клиника уже закрыта! – Ишшин распахнул дверь и приготовился отослать возможных пациентов – но слова застряли в горле. На крыльце под проливным дождем стояла Масаки. В распахнутом пальто, без зонта. Казалось, она сейчас упадет.
Он затащил ее в дом и закрыл дверь. Девушка молчала. Снова зазвонил телефон. Теперь он знал, кто звонит.
- Я щас. Садись, - Ишшин проводил ее в гостиную, усадил на диван и ушел.
- Ну наконец-то, - укоризненно сказал в трубку Урахара. – Может, у меня дело жизни и смерти, Куросаки-сан…
- Откуда здесь Ма…
- Тише, Куросаки-сан. Конечно, шинигами вряд ли додумались до того, чтобы прослушивать телефоны, но кто знает, кто знает. Век высоких технологий… Оставлять ее у меня было опасно, - он сразу перешел к делу. – Присмотрите за ней пока, Куросаки-сан. Ее гигай скрывает рейацу – моя самая новая разработка! – ей будет на первых порах непривычно, но я надеюсь, что вы все покажете и объясните.
- Урахара…
- О, кажется у меня посетители! В такой час, как неожиданно… - торговец бросил трубку.
Ишшин почесал в затылке, вспомнил про сигарету в зубах и выкинул в пепельницу.
В гостиной Масаки начала приходить в себя. Она встала при его появлении.
- Давно не виделись, Куросаки-тайчо, - поклонилась. Мокрые волосы закрыли ее лицо. Ничуть не изменилась. Пять лет для шинигами это не время. А ему бы рассердиться или обрадоваться, но почему-то единственное, что он чувствовал, было облегчение. Живая. Настоящая…
- Так, вот про «тайчо» даже не вспоминай, - усмехнулся. – Как ты здесь очутилась?
Она смотрела под ноги и дрожала от холода.
- Ох уж этот Урахара, даже зонт не мог дать… - заворчал Ишшин. – Тебе надо в ванну. Оставь пальто здесь.
- Я потеряла зонт, - ровно сказала она.
- Ну… бывает, - согласился он. Девушка не шевелилась, и он подошел, аккуратно снял с нее мокрое пальто. Она была… напугана?
- Масаки, что случилось? Ты же не в гости пришла?
- Я сбежала.
- Сбежала? Черт, - он понял. – Тебя ищут?
- Да.
- Он ищет?
Она помотала головой:
- Ему – все равно. Нулевой отряд… Я теперь преступница.
- Почему?
Но она не ответила, только спрятала лицо, наклонив голову. Ишшин повел ее в ванную. Масаки не привыкла к здешней одежде, и пришлось ей помочь. Она собрала спутанные волосы и перекинула на грудь. Он расстегнул ей бюстгальтер.
«Ты врач, Ишшин, а это – гигай», - напомнил себе. Пальцы скользили по голой спине, гладили позвонки. Она полуобернулась:
- Спасибо.
- Ну дальше ты сама… - он отвел взгляд от полной белой груди. Вниз, на живот.
Он был врач, и поэтому не мог не понять. Она закрылась ладонью. Ишшин тут же отвернулся, поспешно нащупывая в кармане рубашки пачку сигарет. Опустил руку. Курить сейчас – нет.
Четвертый месяц, скорее всего. Еще незаметно.
- Ты поэтому ушла?
- Можешь смотреть, - она опустилась в ванну. – Урахара-тайчо делает замечательные гигаи, не так ли? Если бы у него не получилось, я бы не смогла здесь остаться.
- И куда бы ты пошла? – невесело усмехнулся Ишшин.
- Не знаю. Но я не могу вернуться в Сейрейтей вот так... Он убьет меня.
- Это его ребенок?
Она не ответила.
- Ладно, проехали. Ты грейся. Я щас что-нибудь на ужин приготовлю. Полотенце и юката вон там.
Он вышел, притворив за собой дверь. Хотелось кого-нибудь убить, и он решил позвонить Урахаре. В магазинчике не брали трубку. Возможно, кто-то уже придушил торговца – и поделом. Ишшин схватил сигарету. Вспомнил про Масаки и выкинул, так и не закурив. Да и вообще пора завязывать. Он довольно усмехнулся.
Кажется, Куросаки Ишшин, скоро ты станешь папой.
- Какой… прелестный мелкий… шинигами, - Квинси холодно прокомментировал дрыгающуюся пеленку на руках Масаки. - Вот документы, впиши туда его имя и вали на все четыре стороны, - он сунул бумаги Ишшину. – И сделай что-нибудь с его рейацу, голова же болит!
Ишшин обернулся к Масаки:
- Как ты его назовешь?
- А? – она оторвалась от малыша и удивленно моргнула. – Я еще не придумала.
- Мне подождать, пока вы решите? - глаза Рюкена метали гром и молнии.
- Ну, я попозже занесу документы, - Ишшин поспешил увести Масаки. На улице их ждало такси.
- Жарко так… ему будет не очень жарко? – обеспокоенно спросила она. Малыш морщился, но не орал. На полдороги он шумно засопел. Ишшин скосился на мальчишку. Конечно, вот так сразу не скажешь, на кого похож.
Масаки так и не призналась, кто его отец.
… За все это время в Каракуре не появилось ни одного шинигами, кто бы интересовался исчезнувшей Шиба Масаки. Пара пустых проходило мимо, - но они были настолько обычны, что Масаки, даже на седьмом месяце, справилась с ними одним заклинанием. Гигай позволял ей пользоваться рейацу, а вот для потусторонних созданий она была невидимой. Правда, Урахара просил ее не рисковать.
Теперь надо было придумать что-то для малявки. Какой-нибудь гигай, контролирующий рейацу без вреда для ребенка. Урахара обещал подумать. Рюкен тоже предложил помощь – но Ишшин вежливо отказался делать из ребенка Масаки подопытную свинку для Квинси.
- У тебя есть какое-нибудь любимое имя? – Ишшин задумчиво смотрел на улицы Каракуры.
- Ммм, - Масаки улыбалась сонному малышу.
- Может, Кайен?
Она бросила на Ишшина красноречивый взгляд.
- Извини, - он вздохнул. – Кукаку тоже не понравились имена, которые я предложил, когда Ганджу родился. Она сказала, что пацана так называть не надо… что вообще людей так называть не надо…
- Мы скоро приедем? Его надо кормить.
- Уже приехали.
Масаки взяла ребенка и ушла к себе в комнату. Они жили отдельно, пусть и были официальными мужем и женой.
Ишшин отправился готовить обед. Через полчаса Масаки заглянула на кухню.
- Куросаки-сан, а куда мы положили погремушки? Не могу найти в спальне…
Она отучилась от «тайчо», но не осмеливалась звать по имени.
- Хм, - он заглянул в рисоварку. – Обед готов. Наверное, в пакетах в прихожей. Я еще не успел их разобрать. Сейчас принесу! – он подмигнул и пошел к двери. – Ичиго спит?
- Да, - Масаки заправила прядь за ухо и замерла. – Ичиго?
- Красивое имя, да?
Она засмеялась. В первый раз за эти полгода.
Куросаки Ишшин чувствовал себя так, как может чувствовать себя вор, совершивший похищение века. Он ликовал.
Глава 9
Когда Ичиго засыпал, и в доме все замирало, Масаки, словно раненый зверь, тихо скулила в подушку. Ишшин лежал за стенкой, закинув руки за голову, и рассматривал потолок с призрачными пятнами света от уличных фонарей. Ичиго спал хорошо, и к нему не надо было бегать каждый час – хотя Ишшин и рад был бы побегать, найти предлог зайти в ее комнату.
На него тоже вначале отчаянно накатывала тоска по Сейрейтею, по Масаки… по десятому отряду. Вестей оттуда почти не поступало. Изредка он разговаривал с Урахарой и Тессаем. Но они больше спрашивали, чем рассказывали... - Как там мелкий Кучики? - Уже капитан шестого отряда. - О, пошел по стопам деда. А Куроцучи Маюри? – Ох уж вредный до жути. – А как поживает наш добрейший Айзен с приспешниками?..
Ишшин не любил вспоминать про Айзена.
…Невыносимо! Он встал и прошел в соседнюю комнату. Глупо придумывать какие-то причины. Лег рядом. Спросил шепотом:
- Не можешь забыть?
- Простите, Куросаки-сан, - она выдохнула в подушку. – Вы столько всего для меня сделали…
- Ты спасла мне жизнь, - просто ответил он. – Не чувствуй себя обязанной мне чем-то, Масаки.
- Если бы не я, ничего бы не случилось…
- Вот это уже совсем нехорошие разговоры, - он коснулся ее волос, провел рукой. Сердце стучало где-то в горле.
Ичиго хныкнул во сне. Масаки вскочила, подошла к кроватке, но малыш спал все так же крепко.
- Все, молчу молчу, - усмехнулся Ишшин. – Я его разбудил, да?
Где-то вдалеке завыл пустой. Ишшин понял это по тому, как Масаки резко повернулась к окну – он сам ничего не слышал.
- Тебе нельзя пользоваться рейацу, - предупредил он.
- Я быстро, - она вышла из гигая. Ишшин подхватил ее тело и уложил в постель. Спустя минуту начал плакать мальчишка. Маменькин сынок. Правильно – он чувствовал ее присутствие, а Ишшина для него не существовало.
Ну уж нет! Ичиго придется признать его отцом!
Ишшин сунул в люльку амулет с частью рейрёку Масаки, вернулся в кровать и обнял ее гигай, чтобы ей было не холодно возвращаться. И задремал.
Она попыталась выползти из его объятий, стараясь при этом не разбудить. Ишшин усмехнулся про себя и не пустил. Масаки сдалась.
Когда мелочь подросла и уже не так отчаянно цеплялась за маму, Ишшин устраивал Ичиго бега на четвереньках на полу гостиной. Масаки смеялась до упаду. Чаще всего малявку было не оторвать от маминой юбки, но иногда Ишшин заполучал его в безраздельное пользование, и тогда весь дом вставал на уши.
Когда она плакала, Ишшин приходил спать к ней и просил все ему рассказать.
- Зачем? – шептала она в его плечо. – Что ты хочешь знать? Ичиго – мой и только мой ребенок. Все остальное – неважно.
Он действительно больше всего был похож на нее - вылитый Шиба. Вот только глаза у него были карие. Безумно хотелось знать, о ком думает Масаки, глядя на сына.
- Ты бы хотела вернуться?
- Я не могу.
Он поцеловал мягкие волосы у виска:
- Но ты бы хотела?
Масаки отчаянно прижалась к нему:
- Я бы все отдала, чтобы увидеть его снова… Но я сделала выбор. Я не брошу Ичиго.
Ишшин тихо гладил ее по спине.
- Ичиго ты любишь больше?
- Да.
Этого ему было достаточно. Он шептал на ухо, баюкая:
- Спи, звезда моя… Сладко спи.
Она поцеловала его сама – неожиданно, жгуче. Может, думала совсем о другом и не сдержалась, может… Впрочем, Ишшин не стал придумывать, почему он не должен... Давно затаенная нежность взбурлила и выплеснулась, - а затем его затопила страсть.
Масаки стала ночевать у него в комнате.
Через три года родились девочки – Карин и Юзу. Для семьи Куросаки наступило счастливое время.
Еще через год Куросаки Масаки ушла на охоту за пустым и не вернулась.
глава 10 в комментах
бред от автора:
бета?
читать дальше
все скурено! беру гэта, оптом))))) шучу, сильно не ругайте)))I wanna make you move because you're standing still (c)
песдец какое утречко. *пошел мерить температуру*
я поняла. у меня машина - гандам. я так щетаю. поэтому я удивляюсь, как это ему не уступают место на дороге
я поняла. у меня машина - гандам. я так щетаю. поэтому я удивляюсь, как это ему не уступают место на дороге
среда, 06 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
06.05.2009 в 11:33
Пишет Enyd:Мюзикальное и не только
Недавно я услышала, что кто-то вздумал обвинить нас с Хельгой в японской неграмотности, потому что мы-де пишем "Шинсенгуми" вместо уродливого "Синсэнгуми".
Думаю, стоит осветить этот вопрос для тех, кто не знает меня лично или знает плохо.
Дело в том, что Шинсенгуми, Хиджиката, Чошу и другие слова со слогами "ши", "чи", "цу", "фу", а также их производные я считаю нужным и правильным писать так, как пишу, а не так, как сто лет назад придумал какой-то психически неуравновешенный российский японист, на спор отрезавший себе руку поездом.
читать дальше
URL записиНедавно я услышала, что кто-то вздумал обвинить нас с Хельгой в японской неграмотности, потому что мы-де пишем "Шинсенгуми" вместо уродливого "Синсэнгуми".
Думаю, стоит осветить этот вопрос для тех, кто не знает меня лично или знает плохо.
Дело в том, что Шинсенгуми, Хиджиката, Чошу и другие слова со слогами "ши", "чи", "цу", "фу", а также их производные я считаю нужным и правильным писать так, как пишу, а не так, как сто лет назад придумал какой-то психически неуравновешенный российский японист, на спор отрезавший себе руку поездом.
читать дальше
к слову о транскрипции. если надо быстро, я пишу латиницей
и да - кроме официоза в виде переписки с учительницей поливановской транскрипцией не пользуюсь. меня также напрягает писать Фудзивара вместо Фудживара, хоть первое и устоялось в русском. я пишу и так и так) почему я долго не могла начать писать фики на русском - я не хотела использовать поливановскую транскрипцию
а другая тогда и не существовала. решилась я годы спустя. пару раз написав в фике "Кутики Бякуя" и поняв, что это личный сквик и у меня при этом то есть так, как латиницей пишут)
все ти и си были заменены на чи и ши (а по хорошему надо бы на щи менять. я буду стараться))).
воспользовавшись тем, что в русском есть ц, все латинские тсу были удобно переделаны под цу. тоже самое с йа - на удобную я (йо = ё, йу = ю).
бя и иже с ними, где это уместно, меняю на бья. выглядит симпатичнее, а произносится почти также.
глухие ку (как в зампакуто) или су (как сукИ) и прочие стараюсь писать просто к или с. но не всегда. в зампакуто пишу полностью - мне не нравится как выглядит зампакто.
дз - опять же оставляю для красоты. и получается у меня айзен но сенбондзакура
от э избавилась. ибо любое е в японском звучит твердо, а буква э на клавиатуре расположена неудобно
русский еще очень удобен наличием твердого знака. так что слова типо тенъо, где н - отдельный слог и не должна читаться как но, можно легко записывать без апострофов, как в латинице.
осталась проблема с н в таких словах, как сенбондзакура (произносится сембондзакура) и зампакуто (можно написать занпакуто). но даже на латинице с этим путаница))
конечно, с некоторыми именами и названиями идешь на поводу у большинства
те же фудзивара. или йоруичи. все вроде)
I wanna make you move because you're standing still (c)
мне приснился КОШМАР! я кажется даже проснулась, сказала чур меня и заснула дальше.
так вот, мне снился новый разворот по Бличу из Джампа. в котором Кубо нарисовал своих мужиков бабами. с вооооооот такими сиськами! причем сиськи были ничем не прикрыты, и мотивировалось это тем, что это все ж мужики, а значит сиськи можно показывать. в-общем, на первом плане был Бьякуяв распахнутой коротусенькой юката и с вот такенной грудью 
из-под него из-за него выглядывал Юмичика плоский как Рукия, зато похабно извивающийся 
дальше я испугалась и смотреть не стала 
но кажется там присутствовала вся готейская шайка лейтехов.
за что?!
так вот, мне снился новый разворот по Бличу из Джампа. в котором Кубо нарисовал своих мужиков бабами. с вооооооот такими сиськами! причем сиськи были ничем не прикрыты, и мотивировалось это тем, что это все ж мужики, а значит сиськи можно показывать. в-общем, на первом плане был Бьякуя
дальше я испугалась и смотреть не стала но кажется там присутствовала вся готейская шайка лейтехов.за что?!
вторник, 05 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
моя любимая температура - 37.2
за что?!!
я всего-то два часа ползала по газону (ну и что, что на улице +2? май же), и две ночи недосыпала наполовину.
теперь понятно, почему я так торможу сегодня
за что?!!
я всего-то два часа ползала по газону (ну и что, что на улице +2? май же), и две ночи недосыпала наполовину.
теперь понятно, почему я так торможу сегодня
понедельник, 04 мая 2009
I wanna make you move because you're standing still (c)
Обычный день Коясу Такехито
Надо встать. Надо проснуться. Даже если тяжело -
читать дальше
Коясу прихорашивается - день предстоит тяжелый)
Вот такой тяжелый (слабонервным не смотреть)
читать дальше
Всех надо настроить на работу и раздать указания
читать дальше
Мывоюем работаем!
читать дальше
После работы мыбьем морду признаемся в любви
читать дальше
Наконец, мы дома!
читать дальше
Лезем в ванну!
читать дальше
Спокойной ночи!
читать дальше
Надо встать. Надо проснуться. Даже если тяжело -
читать дальше
Коясу прихорашивается - день предстоит тяжелый)
Вот такой тяжелый (слабонервным не смотреть)
читать дальше
Всех надо настроить на работу и раздать указания
читать дальше
Мы
читать дальше
После работы мы
читать дальше
Наконец, мы дома!
читать дальше
Лезем в ванну!
читать дальше
Спокойной ночи!
читать дальше